В России научились зарабатывать на судебных исках — в стране появился сервис, который позволяет получать дивиденды от разбирательств. Инвестор оплачивает издержки в обмен на процент от компенсации, которую получил истец. Как работает судебное инвестирование? И есть ли у него будущее в России? Выясняла Аэлита Курмукова.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Практика финансирования судебных процессов развивается на Западе более десяти лет. В США судебные процессы обеспечивают 4% ВВП страны. Инвесторами выступают банки и хедж-фонды, самый крупный игрок – Burford Capital. Директор фонда Майкл Редман на прошлой неделе был в Москве — поделился собственным опытом и оценил перспективы российского рынка. Именно опыт американцев и был взят за основу для запуска аналогичного отечественного сервиса.
По словам основателя ресурса Ирины Цветковой, инвестиции интересны истцам по крупным коммерческим спорам, а также малому и среднему бизнесу, которые рискнут судиться с крупными корпорациями. «Мы пока не устанавливаем никаких минимальных сумм для инвестиций. Требуем, чтобы дело отвечало определенным критериям, чтобы ответчик был платежеспособным. Стоимость услуг может начинаться от 10% до 50% от суммы компенсации, присужденной истцу. А доходность по таким делам в среднем составляет 30% годовых и более», – рассказала Цветкова.
По словам юристов, многие споры в России не доходят до суда из-за неравных финансовых возможностей. В теории такие дела выглядят выигрышными. Именно инвесторы могут взять на себя расходы за судебный процесс и получить от этого дивиденды, либо не получить ничего в случае проигрыша.
Судебная система в России не столь совершенна, поэтому крупные корпорации и бизнесмены предпочитают судиться на Западе и в Лондоне, говорит партнер UFG Wealth Management Дмитрий Кленов: «Стоимость судебных расходов в России невелика. Не вижу смысла привлекать частный капитал для финансирования судебных расходов. Например, если разбираются два олигарха, у них и так есть деньги».
По словам Дмитрия Кленова, внешних инвесторов могут искать адвокаты жен, которые судятся с бывшими мужьями и пытаются получить половину бизнеса. Но, как правило, крупные бракоразводные процессы рассматриваются в Лондоне, и россияне там ставят рекорды по сумме отступных. Так, экс-супруга миллиардера — выходца из Советского Союза, фамилия которого не раскрывается — отсудила в мае 2017 года 453 млн фунтов стерлингов.
У судебных инвестиций в России есть будущее, но это не вопрос сегодняшнего дня, уверен адвокат Андрей Князев: «Проведешь ты все экспертизы, наймешь адвокатов, вложишь в это 1 млн руб., а получишь обратно 500 тыс. руб. – это возможно в российских реалиях. В Америке, если ты вложишь $1 млн, скорее всего, получишь обратно $10-15 млн — есть, чем рисковать».
В США инвесторы и адвокаты, который оплачивают судебные процессы, рассчитывают на так называемый гонорар успеха — процент от присужденной клиенту судом суммы. В России такая форма работы юристов вне закона, резюмирует адвокат Игорь Трунов: «У нас практически везде запрещено работать под результат. Как можно инвестировать, если вы не можете получать от результата определенный доход? Это решение Конституционного суда блокирует экономическое развитие государства. Многие адвокаты бы работали без всяких инвестиционных фондов под результат».
Эксперты говорят, что риски слишком высокие, чтобы инвестировать сегодня в судебные процессы в России. Тем более, что под запретом и гонорар успеха, гарантирующий дивиденды. В США он прописан в законе и составляет треть от компенсации, которую отсудит истец.
По данным компании Burford Capital, за последние три года рынок судебных инвестиций в США вырос в четыре раза. 28% исков в Америке в прошлом году оплачивали третьи лица.