"Любая ошибка — это путь"

Одна из главных премьер завершившегося Московского кинофестиваля — фильм "Карп отмороженный" Владимира Котта, получивший приз зрительских симпатий ММКФ,— был снят без государственной поддержки. О том, чья поддержка сейчас важнее, "Огонек" поговорил с режиссером фильма прямо во время премьеры картины

"Карп отмороженный" — самый зрительский, нежный и смешной из фильмов Владимира Котта. Героиня Марины Нееловой, школьная учительница из маленького, спившегося и почти вымершего городка, узнает, что скоро умрет. Герою Евгения Миронова, успешному предпринимателю и коуч-тренеру из мегаполиса, до старухи-матери, кажется, нет дела. На самом деле, конечно, есть: просто, кроме расстояния, их разделяет давняя обида. Поэтому героиня решает заняться своими похоронами сама и при помощи соседки (блистательной Алисы Фрейндлих) и патологоанатома (трогательное камео Сергея Пускепалиса) делает Кафку былью: заранее получает свидетельство о смерти и таскает по городу подготовленный гроб на тележке. Ах да, еще в фильме есть карп: большая и странная рыба, которая все время молчит, но умеет влиять на судьбы людей.

От многих из конкурсных фильмов ММКФ, да и "Кинотавра" с Канном, "Карп отмороженный" отличается удивительным чувством такта. Это вполне себе "Возвращение блудного сына" — но без заламывания рук. Это портрет умирающей деревни — но без роковых симфоний "Левиафана". Это социальное кино — но без обвинительных заключений. По интонации фильм очень близок к "Насте" — первой постсоветской работе Георгия Данелии. Та же завороженность актрисами, тот же магический реализм, тот же парадоксальный юмор.

— У вас в одной из главных ролей, если можно так выразиться, снялся живой карп. Если размышлять о русской мифологии, щука у нас более популярна: "По щучьему велению...", она появляется, кстати, и в недавней премьере "Кинотавра" — фильме "Прорубь". Почему карп, а не щука?..

— Интересный вопрос. Я действительно думал об этом и сам, и другие мне предлагали, а почему бы не сделать "Щуку". Но как только появлялась щука, сразу возникало ощущение сказочности происходящего. А мне это не совсем подходило. Это первое. Второе: карп — это одна из немногих наших рыб, которые плывут против течения. Для нас была очень важна именно такая метафора — вот это ощущение, что рыба покидает "зону комфорта" и плывет против течения. Это мне показалось важнее, чем щука, которая где-то прячется на дне в поисках какой-то пищи.

«Ты неизбежно оказываешься против»

— "Карп отмороженный" — это первая ваша работа по чужому сценарию. Чем так увлекла вас повесть Андрея Таратухина? Какой-то камерностью или, напротив, в ней есть социальное высказывание?

— В нашем фильме никакого социального месседжа нет. Это история о личном. По одной причине. У меня мама, как и героиня фильма, тоже работала учительницей в школе. И я соскучился. По таким простым историям. И да, мне кажется, что любая история, если она не задевает, бессмысленна. За деньги работать не надо — счастья они не приносят.

— Давайте поговорим об актерах. Тяжело было в кадре заставить Алису Фрейндлих ругаться? И вот эти огромные квадратные очки у Марины Нееловой — это, случаем, не сознательная отсылка к персонажам советских мультфильмов, скажем, к Слонику из "38 попугаев"? Такая ностальгическая оптика доброты?

— У нас ведь немножко театральная задумывалась история, поэтому мне хотелось утрировать всю ситуацию. Очки, честно вам скажу, понадобились, чтобы увеличить глаза Нееловой. В очках с диоптриями она сразу стала выглядеть по-другому, у нее появился взгляд мышки. А Алиса Бруновна — она буквально рвалась в бой, ей хотелось материться. Но я говорил: не дадут прокатного удостоверения, не надо, давайте немножко попроще. Для них обеих в этом была актерская радость — играть другого человека, не таких героев, которых они привыкли. Но у нас при этом не боевик и не сериал, где зритель непрерывно решает какой-то кроссворд и поглощен сюжетом, а не смыслом. Чтобы поглощать смысл, нужны паузы. Остановки нужны. В этом тоже была задача — сделать кино с паузами.

— Этот фильм — не только о судьбе стариков, но и о выборе молодых. Как вам кажется, герой Евгения Миронова совершил ошибку, уехав из этого городка и оставив свою любовь, или нет? Что вы хотите сказать своим фильмом молодым и амбициозным ребятам из глубинки?..

— Любая ошибка — это путь. Если бы герой не совершил эту ошибку, он бы не вырос. И более того, он не без оснований винит в этой ошибке свою мать, ведь это она его отправила в большой город. Она фактически выкинула сына из этого ветхого Сясьстроя, где у него была первая любовь — мать фактически запретила ему жениться. Но внутри он понимает, что мама была права. Он достиг многого именно потому, что собственная мама отказалась от него в нужный момент.

— Кстати о Миронове. Сцена, где его герой окунается в воду, напоминает о "Мусульманине", а дома — о "Космосе как предчувствии". Это случайное совпадение или все российское кино ходит буквально рядом?

— Эти параллели не планировались, но они появились. Совпадения ведь всегда как чудо. Мы не знали, что в Сясьстрое снимался "Космос как предчувствие" Алексея Учителя. Нам об этом сказал сам Миронов. Он приехал, походил туда-сюда и сказал: "Я здесь уже был". Потом отправился еще куда-то, кто-то его узнал, наконец он вспомнил: "А мы тут снимали "Космос как предчувствие"". Мы этого не знали, но то, что произошло такое возвращение почти на 15 лет назад — это удивительно, конечно.

— И какой вы смысл в этом чудесном совпадении увидели? Режиссеры любят такое...

— У нас и вправду в процессе съемок происходило много чудес, вплоть до того, что даже карп выпрыгивал из корыта по команде режиссера "Начали!" А второе чудо в том, как у нас все совпало, как удалось свести графики всех артистов, которые у нас снимались, а ведь это почти невыполнимая задача. И, наконец, главное чудо — то, что сейчас в соседнем зале больше тысячи человек смотрят кино, которое я закончил снимать четыре месяца назад (беседа проходила во время премьеры "Карпа отмороженного" на ММКФ.— "О"). Вот оно смонтировано, вот оно сделано и вот оно готово — в это невозможно поверить, ведь обычно кино делается минимум 7-8 месяцев. И чудо, что мы здесь, на международном фестивале, потому что, на мой взгляд, это не авторское кино, а кино очень простое...

— А почему, имея таких больших актеров и такой человечный сюжет, вашему фильму не удалось получить финансовую поддержку от государства после участия в целых трех питчингах?

— Вы знаете, для меня государственное финансирование — это рулетка. Когда-то я обижался на отказы, когда-то я не понимал причин, а сейчас думаю, что так и должно быть. Для меня это не вопрос претензий и не вопрос политики. Ни один мой проект не получил господдержки, значит, так надо.

«Я делаю коммерческое кино, но по своим правилам»

— После вашего фильма хочется позвонить маме. Сейчас весь интернет в рекламе "Нелюбви", и там есть цитата режиссера Звягинцева: "Я хочу, чтобы вы обняли своих близких". Это совпадение наталкивает на вопрос: в какой катарсис для зрителя вы верите больше? В тот, который вызван тяжелыми чувствами, или в тот, который вызван светлыми?

— А я в принципе не люблю катарсис в кино. Катарсис связан с внешним давлением, агрессией. Я же, напротив, люблю, чтобы переживание шло изнутри, через нас. В моих фильмах, надеюсь, оно идет через чувство ностальгии. Мне хочется, чтобы слезы были трогательные, а не от ненависти. И чтобы зритель уходил не подавленный, а просветленный. Чтобы на него воздействовал не страх, а добрая память.

— У вас в кадре удивительная северная натура — строгая и в то же время красивая. Тяжело ли было найти поселок вроде Сясьстроя в центральной части России или у нас такие явления повсеместны?

— Непросто, потому что в отличие от многих деревень и городов там совсем нет новостроек — никаких. Жизнь замерла. Дома замерли. Город замер. А ведь это рабочий поселок, построенный в 1930-е годы. Город молодых, в котором теперь практически нет молодежи. Одни старики. Это именно то, что я искал и нашел. И даже кладбище в Сясьстрое удивительное, оно находится в лесу среди вековых сосен. Листва там не загораживает могилы, и было ощущение, будто мы попали в тропический бамбуковый лес.

— Другой ваш коллега, режиссер Юрий Быков, недавно повторил слова уже упомянутого Андрея Звягинцева: в русском кино сейчас нет счастливых финалов, потому что зрители его "не заслужили и не доросли". А вы как считаете, мы все же заслуживаем счастливый финал?..

— Мне кажется, что зритель заслуживает утешения. Даже самый жесткий человек нуждается в чьем-то сердце — в другом человеке, который согреет его. Людей меняет теплота, а не холод. Мне кажется, что как раз мой финал — самый счастливый. Сын вернулся к маме, и она пусть и ушла (смертельной диагноз героине ставят в первую минуту фильма.— "О"), но ушла счастливой. Это гораздо важнее, чем если бы она осталась несчастной. И ее сын начал чувствовать что-то иначе. Он кое-что понял, вернулся к чему-то важному.

— У нас в социальном кино преобладают два подхода к описанию проблем общества. С одной стороны, "Нелюбовь", с другой — "Аритмия" и ваш "Карп отмороженный". Как думаете, какой язык сейчас важнее в разговоре кино и зрителя в России?

— Любовь.

Беседовал Егор Москвитин