Турция меняет свою политику по отношению к сирийским беженцам, отказываясь принимать новых мигрантов из охваченной гражданской войной соседней страны. Отсутствие места в переполненных турецких лагерях для беженцев, в которых уже находятся сотни тысяч сирийцев, вынуждает Анкару радикально пересматривать свою стратегию в Сирии. В качестве альтернативы Турция предлагает размещать беженцев внутри самой Сирии в создаваемых вместе с Россией и Ираном зонах деэскалации. Как живут сирийские беженцы в Турции и какую роль они сыграют в турецкой политике — разбирался “Ъ”.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Рожденным — да, приезжим — нет
«Мы остановим все беззаконие, творящееся в Сирии и Ираке. На территории в 2 тыс. кв. км мы создали зоны безопасности, истребили все террористические элементы, чтобы наши сирийские братья проживали в мире и стабильности»,— разъяснил смысл новой политики Анкары по отношению к беженцам президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, выступая на прошлой неделе в приграничном с Сирией городе Харран (провинция Шанлыурфа). Из Харрана до осажденной столицы самопровозглашенного «Исламского государства» (ИГ; запрещенная в РФ террористическая организация) Ракки всего 100 км.
Турецкий президент обращался как к местному населению Харрана, которое выразило наибольшую поддержку расширению его полномочий на референдуме 16 апреля, так и к сирийским беженцам — их, по данным властей, в провинции Шанлыурфа около 450 тыс. «Мы создали безопасные условия в Джераблусе, Эр-Раи, Дабике и Эль-Бабе. Более 100 тыс. наших сирийских братьев смогли вернуться в свои дома, и их число растет день ото дня»,— заявил президент Эрдоган.
На встрече с жителями города Харран президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган пообещал остановить «беззаконие, творящееся в Сирии и Ираке»
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Опрошенные “Ъ” представители турецких властей делают упор на том, что сегодня Анкара предпочитает создавать условия для размещения пострадавших от конфликта сирийцев внутри их собственной страны, а не за ее пределами. «Для многих возможность остаться на родине более предпочтительна,— говорит глава департамента по чрезвычайным ситуациям Турции (AFAD) Мехмет Халис Бильден.— Поэтому Турция нацелена на создание безопасных зон, чтобы люди из районов боевых действий могли переехать в другой регион, а не в другую страну».
Разворот в политике Анкары объясняется просто: в 23 турецких лагерях для размещения новых сирийских и иракских беженцев больше нет мест. Сейчас в этих лагерях живут 274 тыс. человек. Однако общее число вынужденных переселенцев из Сирии и Ирака, находящихся в Турции, на порядок выше. По оценкам Анкары, их 3,5 млн человек, международные организации называют цифру 2,5 млн.
Впрочем, расширять лагеря и, возможно, даже создавать новые Турции все же придется — хотя бы из-за высокой рождаемости у беженцев, признается глава AFAD. Например, в Кахраманмараше с момента открытия лагеря в 2016 году появились на свет около 2 тыс. младенцев.
Люди в белых контейнерах
Турецкие лагеря беженцев состоят из одинаковых белых домов-контейнеров, поставленных в два этажа. В них, несмотря на маленькую площадь, умещаются стиральная машина, раковина, душ и туалет, вентилятор и телевизор. Спальные места — прямо на полу, на матрасах. Выходить за пределы лагеря беженцам не запрещается, чем его жители активно пользуются: в окрестностях можно устроиться на сельскохозяйственные работы.
В Кахраманмараше из почти 24 тыс. жителей пределы лагеря регулярно покидают около 6 тыс. человек. Как уверяет Мехмет Халис Бильден, контроль на выходе нужен лишь для того, чтобы защитить беженцев от «внешних угроз». В каждом лагере есть мечеть, и в ней, по словам главы AFAD, учат «настоящему исламу», вместо того, что практикуется на территориях, подконтрольных ИГ.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Пособие для беженцев в лагере составляет 100 турецких лир в месяц (около 1700 руб.) — по 50 от AFAD и от Турецкого Красного Полумесяца. Такая сумма выделяется на каждого жителя лагеря без ограничений по возрасту, что позволяет получать в среднем 400–500 лир на семью. За воду и электричество беженцы не платят, однако цены в местном магазине — обычном сетевом супермаркете BIM, которые работают по всей Турции, символическими назвать нельзя. Зубная паста стоит около трех лир, коробка яиц — две с половиной лиры, 300-граммовая упаковка говядины — 10,95.
Некоторые из беженцев, живущих не в лагерях, тоже получают по 100 лир на специальную карту, но далеко не все. При этом все могут бесплатно лечиться (в том числе в частных клиниках), а также получать образование. Начальное образование, по данным AFAD, получают 99% беженцев, однако закончивших старшие классы заметно меньше.
В Стамбуле живут 500 тыс. беженцев. Встретить их можно в любом районе, но местом компактного проживания стал район Юсуфпаша — там же живут выходцы из Палестины, Йемена, Ирака и других арабских стран. На проспекте Тургут Озал Миллет почти нет вывесок на турецком — только на арабском. Беженец из Сирии Хасан, c которым удалось поговорить корреспонденту “Ъ”, устроился неплохо — благодаря образованию у него есть жилье и работа. Однако он признает: у многих его соотечественников, живущих за пределами лагерей, положение намного хуже, несмотря на все заверения AFAD об их благополучии.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Что касается возможного возвращения в Сирию, то главным условием для этого Хасан называет отставку президента Башара Асада: «Скажу честно — я служил в правительственных войсках, в авиации. Приходилось контактировать и с российскими специалистами. Мы летали на Су-24, Су-22 и Миг-25, россияне оказывали нам техническую помощь. Но я сбежал три года назад, потому что ситуация в сирийской армии крайне тяжелая, условия работы тяжелые, а зарплата крайне низкая». Хасан сбежал три года назад, но его родственники по-прежнему живут в Дамаске. «Мне удается отправлять им деньги, несмотря на то что банковская система Сирии не работает, такая услуга есть на черном рынке»,— рассказывает он.
Беженцы в большой политике
Вопрос о сирийских беженцах давно стал одним из ключевых факторов геополитики. «Реджеп Тайип Эрдоган умело использует эту проблему в спорах с Европой,— сказал в беседе с “Ъ” депутат турецкого парламента от оппозиционной Демократической партии народов (ДПН) Гаро Пайлян.— Это реальный инструмент влияния. Поэтому Запад закрывает глаза на нарушения прав человека в Турции, в том числе и на давление на нашу партию». Напомним, что сейчас многих членов ДПН обвиняют в связах с Рабочей партией Курдистана (РПК), признанной в Турции террористической организацией.
Несмотря на то что Турции приходится тратить на содержание беженцев значительные средства, господин Пайлян считает, что позиции правящей Партии справедливости и развития (ПРС) от этого только укрепляются. «Если сравнить потраченные деньги и политические дивиденды, ПРС явно останется в плюсе»,— считает он. Сколько реально потратили турецкие власти с 2011 года на содержание беженцев, впрочем, подсчитать сложно: AFAD заявляет, что это $25 млрд, президент Эрдоган на выступлении в Шанлыурфе говорил о $30 млрд, а Гаро Пайлян считает, что расходы не дотягивают и до $20 млрд.
«Подход к сирийским беженцам в Турции сильно отличается от ливанского, иорданского или иракского подхода. В этих странах вопрос об их возможной интеграции даже не стоит,— пояснил “Ъ” политолог из Центра ближневосточных стратегических исследований (ORSAM) в Анкаре, эксперт клуба “Валдай” Ойтун Орхан.— В Турции иначе — здесь готовы согласиться с тем, что некоторые беженцы не вернутся на родину даже после окончания войны. Некоторые из них уже интегрированы в наше общество и экономику».
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
«Оппозиционные партии заявляют, что президент Эрдоган дает сирийцам гражданство потому, что они поддерживают его партию и станут лояльным электоратом,— добавляет эксперт.— При этом власти рассматривают сирийцев как мост между Турцией и будущей Сирией, который должен принести Анкаре немало политических и экономических бонусов».
Базирующийся в Анкаре эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) Тимур Ахметов обращает внимание на проблему, с которой может столкнуться ПСР, выдав слишком много паспортов сирийским и иракским переселенцам. «Национальный вопрос в стране накален до предела,— заявил “Ъ” господин Ахметов.— Когда националистические настроения растут, люди могут разочароваться в ПСР из-за излишней, по их мнению, лояльности к беженцам-арабам». Впрочем, пока турецким националистам беспокоиться не о чем: по данным МВД страны, с 2010 по 2017 год гражданство Турции получили лишь около 12 тыс. сирийцев.