В Эрмитаже открылась выставка фарфоровых цветов Владимира Каневского. О долгом пути художника, усыпанном отнюдь не розами, рассказывает обозреватель "Огонька"
Фото: Светлана Рагина
Фото: Андрей Теребенин
Фото: Андрей Теребенин
Фото: Андрей Теребенин
Фото: Андрей Теребенин
...Февраль 2017 года. Лента новостей приносит сообщение, что первая леди США Меланья Трамп преподнесла фарфоровые цветы Владимира Каневского (композицию Rose in Bloom, "Роза в цвету") супруге премьер-министра Японии Акиэ Абэ.
Прочитав это, я пишу Каневским в Facebook: "Вау, как круто!" На что убежденные демократы Владимир и Эдита отвечают, что да, здорово, когда твои произведения становятся государственным подарком США. "Но куда важнее для нас — грядущая выставка в Эрмитаже. И, по большому счету, никакой дополнительной художественной ценности сей факт (подарок Меланьи Трамп.— "О") искусству не прибавляет".
Сила слабости
Владимир Каневский — русско-украинско-американский художник, больше 25 лет живущий в США. То, чем занимается Каневский, так хрупко и эфемерно, что по определению никого завоевать не может. Оно продается-сдается на милость победителя. И цены на чеках из года в год растут. Это та слабость, шепот, которые посильнее любого громкого высказывания. Каневский делает фарфоровые цветы: мальвы, гортензии, ландыши, сирень и проч. Эдакие обманки. Своим искусством он встраивается в две вековые традиции: во-первых, ботанического рисования, и во-вторых, картин-обманок, но продолжает их, так сказать, в скульптурном, пластическом варианте.
Владимир Каневский родился в Харькове в 1951 году. В этом же городе он провел детство, окончил школу и получил архитектурное образование. Он довольно много проектировал, в 25 лет вступил в Союз архитекторов СССР. Однажды, уже живя в Америке, используя чудеса Google Earth, он отыскал на карте, в городе Лозовая Харьковской области, район, над которым работал в молодости. "Не прошло и 50 лет — его все-таки построили!" — не без иронии говорит Каневский. В юности он мечтал о масштабных проектах и в поисках интересной жизни уехал в Ленинград.
Фото: Андрей Теребенин
...1982 год, еще чуть-чуть и страна изменится. Но Владимир Каневский, естественно, ничего такого не предчувствует. Ему некогда, у него — 7 ноября, праздник Октябрьской революции, к которому весь город будет расцвечен плакатами и транспарантами. Он как главный художник Ленинграда отвечает за все уличное оформление. Эти годы были апофеозом его советской карьеры. На документах, разрешавших украшение Дворцовой площади к первомайским и ноябрьским демонстрациям, стояли две подписи: одна — Каневского, а вторая — первого секретаря Ленинградского обкома Григория Романова.
Его жизнь в Ленинграде не сразу сложилась так замечательно. Вначале, разочаровавшись в архитектурной работе, он подвизался в Художественном комбинате: плакаты, которые он там придумывал, не прошли ни одного художественного совета, Каневского держали в двоечниках. Но однажды ему поручили оформление дегустационного магазина "Нектар" на Невском. За эту работу никто не хотел браться: было непонятно, чем заполнить 26 больших витрин. Каневский поместил в витрины рамы, а в них — керамические фигурки. С помощью фигурок он разыграл историю виноделия от дионисийских шествий до производства портвейна "Агдам". Мелкую пластику он делал сам, впервые попробовав себя в скульптуре. Магазин находился в центре, работу заметили, и неожиданно для себя Каневский возглавил тот худсовет, который до этого заворачивал его плакаты.
Американский рассвет
Фото: Андрей Теребенин
...Когда с началом перестройки вся художественно-идеологическая система СССР развалилась, художественные комбинаты лишись заказов и денег, художники ринулись в пучину капитализма, стали делать вывески магазинов и выпускать эротические календари, Владимир решил уехать в эмиграцию. Это было то жестокое время, когда людей выпускали из страны практически ни с чем — с личными вещами в паре чемоданов. Потенциальных иммигрантов держали несколько месяцев на карантине в Италии, а потом уже выдавали разрешение на въезд в США или Израиль.
Предприимчивые соотечественники, покидая СССР, пытались конвертировать рубли в товары на экспорт, например в модные тогда командирские часы. Рынки Италии были наводнены часами, их все труднее становилось продавать. И Владимир Каневский придумал ход: рисовать на циферблатах, поверх красных звезд, парашютиста или подводную лодку. За "тюнинг" одного циферблата ему платили 10 долларов. В течение нескольких часов он зарабатывал 200 долларов, а остальное время ленился на пляже. За пару месяцев он окреп и загорел, ему нравилась итальянская кухня и женщины, он не хотел никуда уезжать. И тут его позвала Америка.
В Америке он познакомился с декоратором Говардом Слаткиным, которому требовались художники по керамике. Так в его жизнь вошел фарфор: сначала супницы в форме дыни и столовые сервизы, а потом возникла идея делать фарфоровые цветы.
Вначале их отношения были далеки от идиллических. Владимир Каневский цветов стеснялся. Он говорил, что таким образом зарабатывает на аренду квартиры. Но цветы, выходившие из-под его рук, становились все сложнее и краше, они решительно нравились всем, их покупали.
Фото: Андрей Теребенин
Когда мы встретились впервые в Нью-Йорке, в его мастерской в городке Форт Ли, что через речку от Манхэттена, Каневский показывал работы и говорил, немного оправдываясь: "Я ведь и скульптурой занимаюсь, даже в Венецианской биеннале участвовал. Но скульптуру не покупают, а за цветами очередь".
Причем его русские знакомые были, как и он, осторожны. Любуясь фарфоровыми сиренью и колокольчиками, русские говорили: "Наверно, в этом что-то есть. Знаешь, может быть, это и выстрелит". В то время как американский круг... Сейчас уже трудно вспомнить, что стало точкой невозврата: заказ Томми Хилфигера на 20 букетов ландышей к презентации духов Lily of the Valley или выставка в магазине Bergdorf Goodman на 5-й авеню: все фарфоровые композиции тогда купила Керолайн Роем, знаменитый нью-йоркский декоратор. Или тот день, когда вначале позвонил, а потом лично приехал в его мастерскую Оскар де ла Рента: он купил восемь черных фарфоровых мальв. Когда лет через десять клиентский лист Владимира Каневского уже включал всех европейских принцесс, он, кажется, не сильно удивлялся.
Каневский не делает экзотические цветы, например орхидеи. Его цветы немного потрепаны жизнью. Это существа после бурь и страданий, в припыленных горшках
...Своеобразие этих произведений я лично поняла случайно в весьма неожиданном месте — на выставке iSaloni в Милане. Это крупнейшая в мире выставка предметов интерьера, где есть буквально все: от ванн из горного хрусталя до супернавороченных духовок. И вот в одном павильоне я обнаружила довольно большой раздел немецких, итальянских и австрийских компаний, делающих фарфоровые цветы. Ими украшают рамки семейных фотографий, емкости для косметики и парфюмерии, церковную утварь, подарки на Пасху и надгробные плиты колумбариев. Это очень сентиментальный жанр, на грани пошлости. И вот на фоне профессионального круга, размышляющего об искусстве фарфоровых цветов, Каневский вдруг возвысился, как Саваоф над кроткими серафимами.
Фото: Андрей Теребенин
Начнем с того, что его цветы не совсем фарфоровые: из керамической массы сделаны их бутоны, а стебли и листья — медные, потом раскрашены и запатинированы. Эти два материала, медь и фарфор, ни в коем случае нельзя сочетать до момента финального монтажа, иначе на фарфоровой поверхности появятся невыводимые бурые пятна. Так вот медные композиции созданы как архитектурный каркас: они сложные, занимают много пространства, по-разному смотрятся с разных углов. От всего, что было создано в этом жанре раньше, они отличаются примерно как готический собор от катакомб первых христиан.
Каневский строго следит, чтобы не перебрать с "милостью". Он не делает экзотические цветы, например орхидеи, которые сами по себе красивы, а вот неприметные ромашки — его модель, им он может добавить красоты. Его цветы, при всей их изумительной тонкости, немного потрепаны жизнью. Это существа после бурь и страданий, в припыленных горшках, с подгнившими листьями. Собственно, они вариации на вечную тему искусства — memento mori.
Язык фарфора
Фото: Андрей Теребенин
Франция, 2005 год.
— Господин Каневский, очень рад видеть вас в своем доме. Наконец-то мы встретились!
Седой господин с черными проницательными глазами смотрит вежливо и оценивающе. Он ведет Владимира и Эдиту в гостиную трехэтажного особняка, показывает коллекцию фарфоровых цветов, прижимает к щеке фарфоровую дыню. Он очень взволнован, на его глазах слезы.
Таким был первый визит к легендарному интерьерному дизайнеру Альберто Пинто, в 1980-е перевернувшему представление о профессии декоратора. Когда в 2012 году в возрасте 69 лет господин Пинто уйдет из жизни, его будет оплакивать весь Париж, да и весь мир, так как он создавал интерьеры от Лос-Анджелеса до Дохи и делал все, от яхт до дворцов и самолетов.
Господин Пинто окружил себя лучшими ремесленниками Франции, на него работали превосходные мастера по лакам, золочению, стеклу, тканям. Он был фантастически внимателен к деталям. И у него была слабость: он коллекционировал фарфор, посуду и цветы, которые покупал в бутике Dior, в единственном парижском отделе всемирного бренда, предлагавшем аксессуары для дома. Имя автора этих шедевров Dior держал в секрете. Пока наконец господин Пинто не увидел автора в журнале и не пригласил того в гости.
— В Dior работала милая дама, Дорис Бриннер, вдова артиста Юла Бриннера,— рассказывает Каневский.— Сейчас она на пенсии, а в те времена была знаменита скверным характером, но меня любила, то есть если и скандалила, то не сильно. Она никому не раскрывала моего имени, уверяла, что живу в российской глубинке и ни слова не понимаю по-английски. Когда я попал к Пинто, то был сильно удивлен: он встретил меня на пороге, делал комплименты моим фарфоровым вещам. Наверное, впервые я был польщен. Я не предполагал, насколько мои цветы популярны в Европе. После этого я изменил свою точку зрения на фарфор, стал относиться к нему не просто как к зарабатыванию денег, но как к искусству.
Фабрика цветов
Фото: Андрей Теребенин
Городок недалеко от Дрездена, май 2010 года. Владимир и Эдита завтракают под стрельчатыми сводами средневекового замка. Они почетные гости мануфактуры Meissen, самого знаменитого в мире немецкого люксового бренда. Компании сильно повезло: в 1945-м здание фабрики не было уничтожено жесточайшими бомбардировками, тут в целости сохранился архив из 200 тысяч фарфоровых форм. И вот эта цитадель фарфорового искусства заинтересовалась работами Каневского.
— Владимир, мы очень ценим ваш талант и будем счастливы, если вы поживете в Германии полгода или год, сколько потребуется, воспользуетесь нашей фабрикой, нашими мастерами, и вместе мы создадим выставку в честь 300-летия Meissen,— молодой CEO немецкой фарфоровой компании Meissen Кристиан Курцке излучал высшее немецкое гостеприимство. Он пришел в компанию, чтобы вдохнуть новую жизнь в старые горны, инициировал выпуск новых фарфоровых коллекций, а также ювелирных украшений, аксессуаров для дома и много чего еще под логотипом двух скрещенных синих шпажек. Ему нужна была эпохальная выставка в честь юбилея компании.
В результате все состоялось (хотя пожить и поработать в Германии Владимир отказался): было изготовлено 11 даже не цветочных кустов, а почти что цветочных деревьев, они стояли в гигантских цветочных кадках, в затемненном зале, эффектно выхваченные из мрака ярким точечным освещением. Показанная вначале в Дрездене выставка "Эдемский сад" совершила триумфальную гастроль на Maison&Objet в Париже. Цветы сегодня находятся в музее немецкой фарфоровой мануфактуры.
Фото: Андрей Теребенин
В 2015-м Кристиан Курцке ушел в Porsche Design. С Каневским они до сих пор друзья.
...Ноябрь 2013 года, Экспоцентр на Красной Пресне. На улице — темнота, мороз и вечные стройки в районе "Сити", внутри Экспоцентра — свет десятков хрустальных люстр, красные ковровые дорожки, французская мебель XVIII века и итальянская живопись эпохи Возрождения. На VII Международный салон изящных искусств в Москве 50 европейских антикварных галерей привезли сокровищ на полмиллиарда долларов. При том что вокруг полно чудес, очередь стоит лишь на один стенд — тот, где на большом круглом столе щедро "разбросаны" цветы Владимира Каневского. Галерея ArtConsul выставила необычайно редкую вещь — "ботанический" фарфор в виде большого букета цветов. Георгины, тюльпаны, розы, пионы и ландыши гипнотизируют своей реалистичностью. Владимир Каневский заявлен как единственный в мире автор фарфоровых букетов. Гениальные "обманки" — trompe l'oeil — позируют в новостях всех телеканалов. "Поклонники его таланта,— с восторгом говорит в камеру тележурналист,— семьи Кеннеди и Ротшильдов, особы королевской крови Европы и Востока, звезды моды и кино".
...Среди специалистов, очарованных цветами Каневского, оказались сотрудники Государственного Эрмитажа. Так началась трехлетняя эпопея — подготовка гигантской (59 произведений!) выставки в крупнейшем художественном музее страны и одном из пяти главных музеев мира.