На уцелевших зданиях в Кочубеевском районе потоп оставил свой уровень. Они окольцованы грязью от земли на высоту метра в полтора. Коричневая отметина и на здании Барсуковской администрации. Перед ней серебряный Ленин с протянутой рукой. Указательного пальца на руке нет. Взамен арматурная загогулина. В отличие от тысяч изваяний серебряная рука здесь не указывает путь в светлое будущее. Вождь явно отступил от ГОСТа: рука почему-то опущена до пояса. Будто просит Ильич подаяние.
Волна пришла с другой стороны
Я приехал в Барсуки с Борисом Скрипкой, начальником Службы спасения Ставрополя. Он кивает на грязевой пояс администрации и говорит, будто сам не верит: "Вот такой уровень и скорость до 60 км!" Почему же людей и скот не эвакуировали заранее? Полковник рубит как на докладе: "Вопрос изучается". Я говорю, что грязь отмоют и нормальная жизнь когда-нибудь вернется в станицу. Но, может, вот здесь сохранить отметину как напоминание о бдительности?— Или о головотяпстве,— добавляет полковник.
Я только потом понял, что он имел в виду.
Предупреждение о паводке поступило в станицу Барсуковскую утром. До потопа оставалось четыре часа. Барсуки предупреждению не поверили. Такова официальная версия. Есть и другая, барсуковская. Ее мне рассказала управделами сельской администрации Таисия Большакова.
— Да, сообщили: поднимается вода в Кубани. А она пять раз в лето поднимается! Сорок лет я здесь, всегда так. Ну подтопит с десяток домов. Мы поехали на дамбу посмотреть, на сколько поднялся уровень. А волна пришла с другой стороны. Мы ждали с запада, а она накатила с востока. Высотой в полтора метра. Это вам не "поднимается уровень Кубани"! Это должна быть совсем другая телеграмма: "Полундра! Аварийный сброс!" Был же сброс на Усть-Джегутинском водохранилище. И мы ничего не успели. Я была в конторе, ночь просидела с детьми, кого успели собрать.
В итоге в Барсуках 21 погибший, 720 домов разрушено полностью и вдвое больше подлежащих восстановлению. Погиб весь личный скот. Кое-кто до потопа держал и по пять коров. А еще свиней, овец, нутрий и птицу. Молоко сдавали на сыроварню, мясо везли на базар, а нутрий продавали даже в Тюмень. Все пропало. До потопа здесь проживало 5800 человек.
У кабинета Таисии Большаковой толпа народа. Составляются списки на денежную компенсацию. У большинства пропали документы. А малыши вообще не были прописаны. Теперь надо. "Черт-те что",— говорит Таисия. Но иначе на детей помощи не выдадут. Те самые две тысячи рублей.
Шумно, надрывно, скандально возле Таисии.
Я рассказываю ей о запланированной Российским фондом помощи акции "Коровы для Ставрополья". Таисия понимающе кивает. Значит, по одной корове на семью? А почему только семьи с малыми детьми? А если человек пенсионерка и у нее сын взрослый да холост? Им помирать? Она говорит так, словно деньги и коровы уже есть и осталось лишь поделить.
Воскресенье, 21 июля, Таисия ведет прием. Вдруг входит женщина с розами и обнимает ее. "Бог тебя здоровьем не обидел,— говорит женщина,— оставайся такой и впредь на радость нам". У Таисии день рождения.
Единственный список семей, оставшихся без коров, который у меня теперь есть, составила именно Таисия. Все остальные, по другим районам, еще пишут. Хотя потери там куда меньше.
Повезло Барсукам с Таисией.
"Я погнал народ в эвакуацию"
— И Ной понял, возобновилась жизнь на земле,— сказал Александр Вдовиченко. Бывший обэповец, он в 90-м сдал партбилет. Номенклатура гарантировала ему общественную смерть. А он нашел Бога и, наоборот, попал в общественную жизнь. Возглавляет краевую секцию религиозного "Духовного возрождения", пастор церкви. Он просит написать о горе семьи Марты Верт, потерявшей жилье и родившей двойню: "И у нас 40 дней после потопа. Пусть Марте повезет, и ваши читатели помогут ей купить квартиру и станут посланниками возрождающейся жизни".Марта из села Надзорное перед потопом была на сносях. Она ждала двойню, только не знала, мальчики или девочки. Ее сыну Артуру как раз в потоп исполнилось 11 лет. В тот день Марта вернулась из больницы, чтобы поздравить сына.
Надзорному повезло больше Барсуков. Когда волна накрыла Барсуки, до Надзорного было еще 20 км. Администрация села знала о потопе и не стала рассуждать, дойдет ли сюда волна. Мэр села Виктор Головко: "Если тревога ложная, сказал я себе, на коленях попрошу прощения. И погнал народ в эвакуацию". Мэр знал свой народ. Он вызвал на подмогу 90 милиционеров. "Скот увел на холмы, а в Тоннельный вывез всех людей".
— Это неверно насчет всех людей,— поправляет Марта.
Ее муж Александр, к примеру, в 15.00, когда вывозили народ, был в карьере. А карьер на полпути между Барсуками и Надзорным. Марта бегала меж машинами и звала: "Саша, где ты?" Ей сказали, что искать не стоит, карьер уже затопило. А Саша в это время поднимал из карьера двигатели. Он был электрик и не мог оставить добро в яме. Марте стало плохо, и она не помнит, как попала в Тоннельный. Пришла в себя у двоюродной сестры. Там была вся родня и сын. А потом вошел Саша. Ей было очень плохо, и Саша отвез ее в роддом, а в ночь вернулся с родителями в Надзорное. Родители готовили к открытию магазин, уже завезли восемь мешков сахара и семь крупы. Все пропало, ночью их и Сашу спасатели сняли с крыши.
В Надзорном погибло двое в чужом доме. "Мародерствовали то есть",— сказал мэр Головко.
Врачи боялись, что Марта родит до срока. Они тянули как могли. Анжелика и Амина родились 10 июля восьмимесячными. С ними все в порядке. Из роддома их перевели в краевую больницу. Больше некуда. Врачи против их возвращения в Надзорное. Антисанитария, плохая вода. Да и квартирки их больше нет. Когда построят новую, не скажет никто. А если и скажет, не верьте. До сих пор разрушения в этом селе еще даже не оценены.
— Я не знаю, куда теперь. Может, в Михайловск? Он на холме,— говорит Марта.— Но в Надзорное я больше не поеду. Девочки ведь не виноваты, что потоп. Им жить надо. А кто еще позаботится?
ЛЕВ Ъ-АМБИНДЕР