Погром на сладкое

Этот саммит G20 запомнится не только парадными компромиссами, настоящую цену которым покажет время. Три дня осадного положения, в которое погрузили самый левый и толерантный город ФРГ заезжие бунтари,— повод говорить о расколе в антиглобалистском движении

Сергей Панкратов, Гамбург

Поблагодарив Гамбург за гостеприимство, а канцлера Меркель за мастерство модератора, высокие гости разлетелись по своим столицам, а город стал залечивать раны и подсчитывать убытки после боев полиции с левыми радикалами. По примерным подсчетам ущерб от разбитых витрин, разграбленных магазинов и сожженных машин — за 150 млн евро. Если добавить, что ранено было около 500 полицейских, а задержано до 300 бунтарей, размах побоища, которое пережил старый ганзейский город, станет примерно ясен.

— Миграция, климат, торговля, терроризм — все это важные темы,— напишет по итогам саммита голландская Telegraf,— но среднестатистический телезритель запомнит прежде всего хулиганствующих демонстрантов, горящие машины и магазины.

Важная деталь в том, что полицейские с самого начала предупреждали: многомиллионный Гамбург, известный своими левоанархистскими традициями, не самое удачное место для подобного мероприятия. В последние годы саммиты "двадцатки" устраивали в местах, где мировых лидеров можно с легкостью спрятать не только от злоумышленников, но и от демонстрантов. Но немецкие власти решили иначе: выбрав за три месяца до выборов местом проведения "двадцатки" не тихую баварскую деревушку, а крупный северный портовый город, они хотели показать, что в Германии царит здоровый дух демократии и терпимости, а граждане имеют полное право высказывать свой протест.

В гости к ним

Всех своих гостей (и званых, и незваных) Гамбург в день саммита встретил необычайно ярким для этих мест солнечным утром — для затишья в осажденной крепости перед началом штурма трудно подобрать лучший цветовой фон. На обочинах магистралей, зачищенных от частного и городского транспорта, замерли колонны полицейской техники. Прохожих почти не видно. В самом популярном кафе города, с видом на озеро, с аппетитом завтракали молодые американцы спортивного вида — не говори они на весь зал об удачной протестной акции где-то в Мичигане, я бы ни за что не поверил, что они имеют отношение к антиглобалистам. Да и выложили они за завтрак приличную сумму — другим бунтарям, расстелившим газеты с едой прямо на газонах, явно не по карману. Как ни крути, а социальное расслоение, с которым борются радикальные левые, проникает и в их ряды.

Завтраки, впрочем, не затянулись: едва затрещали вертолеты и тронулись в путь под вой сирен колонны полицейской техники, молодые люди — и те, что на террасе кафе, и те, что на газонах — мигом свернули трапезы и уткнулись в туристические карты города. Задача у антиглобалистов была простая: собраться в группы по нескольку сот человек и попытаться блокировать трассу, по которой кортежи с участниками двигались к конгресс-центру — месту проведения G20. В свою очередь, полицейские подразделения должны были блокировать любую группу протестующих в случае движения к этой трассе.

Семья преткновения

Как это происходило, я наблюдал уже через 10 минут у здания редакции газеты Zeit, где полицейские окружили около сотни антиглобалистов. Протестантов представляла пестрая публика, в основном молодежь. Выделялись два парня, одетых под клоунов (общепринятый дресс-код тех антиглобалистов, которые придерживаются мирных форм протеста). Они дурачились, заводили толпу, запуская в полицейских воздушные шарики. "Космонавты", в новенькой, с иголочки, черной униформе, грозно наблюдали за шалунами. Но вот беда: за стеклом шлемов проглядывали лица совсем молоденьких парней (похоже, курсантов) — они очень старались выглядеть страшно, но стоило клоунам выкинуть неожиданный фортель, как хмурые лица расползались в непроизвольной улыбке.

Вокруг демонстрантов, усевшихся на мостовой, кружили три старушки в ярких желтых свитерах с надписью "Парламентские наблюдатели". Они следили за тем, чтобы полицейские не обидели мирно протестующих. В скором времени появилась группа поддержки и у противостоящей стороны, члены союза ветеранов полиции привезли "своим" прохладительные напитки. В общем, все при деле. Нервничали только фотографы: им нужно запечатлеть экшен, а тут одна клоунада.

Экшен начался к вечеру, да такой, что фото хватило на всех. В двух районах Гамбурга, Алтона и Шанценфиртель, около двух тысяч радикалов из "Черного блока" устроили настоящее побоище. Они возводили баррикады, жгли автомобили, били витрины, разграбили несколько продовольственных магазинов. Более трех часов понадобилось спецназу, чтобы взять ситуацию под контроль. В ходе только этой операции 217 полицейских получили ранения различной тяжести, задержаны до 80 человек.

А главное — жители районов Алтона и Шанценфиртель, известные своими леворадикальными традициями и явно благожелательно настроенные к протестантам, пока те не занялись погромами, никак не могли взять в толк, с какой стати капитализм взялись крушить именно в их районах? Здесь нет "феррари" и "бентли", потому жгли обычные малолитражки, а вместо бутиков высокой моды досталось банкоматам, паркометрам и небольшим продовольственным магазинам, для многих работников которых итог этой борьбы с капиталом — потеря работы. Масла в огонь подлило и неловкое высказывание одного из лидеров местных левых: им бы пойти в богатые кварталы вроде Бланкенезе или Пезельдорф, а они стали громить таких же, как они сами...

Наутро выходящие в Гамбурге газеты подсказали причины: мол, что большинство погромщиков общались на итальянском и испанском и не очень поняли, где они оказались. "Да какая мне разница, на каком языке они говорят! — возмущался в разговоре со мной обитатель толерантного Шанценфиртеля Томас.— Раз они ведут себя так, всем им место в тюрьме!"

Между "анти" и "альтер"

Лично я впервые столкнулся с антиглобалистами лет 10 назад, в шведском Гетеборге, на саммите ЕС. Движение тогда было достаточно идеологизированным. В палаточных городках антиглобалистов книжные лотки были завалены трудами Троцкого, Бакунина, Мао; ежедневно по заранее составленному расписанию шли дебаты о том, как переустраивать этот мир.

Помню, тогда удалось вызвать на разговор трех ребят лет 18, по виду студентов: та каша, которая обнаружилась у них в головах, поразила бы самого политкорректного собеседника. После нескольких общеизвестных пассажей о борьбе с транснациональными корпорациями и перераспределении доходов между севером и югом, они перешли к "политическому фэнтези". Я узнал, например, что власть имущие хотят лишить простых смертных Земли минеральных солей, а без них человечеству не выжить. Что надо запретить проведение Каннского фестиваля как вопиющего форума пропаганды буржуазного искусства и что реального прогресса человечество может добиться только с помощью военизированных строительных отрядов. Последнюю идею высказал юноша, который вытащил из рюкзака книжку с портретом Троцкого. Глядя на одухотворенное лицо тщедушного активиста, я невольно подумал: и сколько дней он бы выдержал в военизированных строительных отрядах товарища Троцкого?

— Термин "антиглобализм" не совсем точно отражает суть нашего движения,— объяснял мне тогда один из ведущих левых интеллектуалов Европы, директор венского Института мультикультурных исследований и развития Лео Габриэль.— Мне нравится слово "альтерглобализм". То есть мы хотим создать другую модель глобализации.

Как бы ни называли себя сами революционные массы, сегодня главный их организатор и вдохновитель — интернет: там кипят страсти и бушуют митинги. И когда из виртуального пространства толпы антиглобалистов прорываются в реальный мир, спонтанным этот протест кажется только непосвященным. Все расписано до мелочей. Загляните на сайт антиглобалистов, созданный специально к встрече G20 в Гамбурге: вы удивитесь, как старательно готовятся к своим акциям эта, казалась бы, безалаберная молодежь.

И еще примета времени: из огромного количества групп стоявших у истоков антиглобализма ("Банк ненависти", "Раньше, чем завтра", Peoples' Global Action, Reclaim the Streets), сегодня на виду всего две — "Черный блок" и ATTAK. Последняя организация, наиболее многочисленная и влиятельная, выступает за перераспределение доходов между богатым севером и бедным югом и исповедует тактику мирного протеста. А вот "Черный блок" хочет перемен здесь и сейчас и единственный путь к ним видит в насилии. В общем, как говорится, легальные и нелегальные методы борьбы.

Мало того. Активисты этого крайне радикального объединения подчеркивают: никакая конкретная группа не имеет права на бренд "Черный блок", так как это название не организации, а тактики ведения уличных сражений. Готовые пойти на насилие разрозненные группы крайне левых, анархистов и антифашистов, могут собираться в любом назначенном месте — получится "Черный блок".

Значит ли это, что идеологическая составляющая движения антиглобалистов становится все менее заметной? Пожалуй, да. В руках у левых радикалов цитатники Мао и труды Троцкого вы уже не увидите. Отказавшись от догм, движение стало аморфным, распалось по группам интересов. Большинство перешло к мирным формам протеста, когда демонстрации все больше напоминают карнавал. Собственно, на такой мирный протест и рассчитывали власти Гамбурга, давая возможность всем желающим выразить свои протестные настроения во время саммита "двадцатки".

Как пишет английский журналист Роб Маджи, тем самым немецкий истеблишмент хотел показать свою эффективность и возможность консенсуса во всех слоях общества.

Что пошло не так? Из множества версий одна мне представляется наиболее правдоподобной. Организаторы саммита в Гамбурге не рассчитали силу леворадикального движения в других странах Западной Европы. В Германии оно медленно, но верно идет на спад. Все просто: процветающая немецкая экономика гарантирует каждому кусок от пирога национального благосостояния, хотя бы в виде социального пособия. Вопрос о хлебе насущном не занимает умы протестно настроенной молодежи. Все, что остается в повестке дня: феминизм, экология, проблемы сексуальных меньшинств,— не выходит за рамки политкорректности. И эти темы вполне укладываются в русло мирного протеста.

Принципиально иная ситуация в странах Южной Европы — Греции, Италии, Испании. Здесь пояса приходится затягивать и молодым, и старым. В той же Греции безработица среди молодежи за 30 процентов, шансы получить пособие минимальны. Все, что остается, это перебиваться случайными заработками или жить на пенсии родителей. Вот для них понятия "богатый север" и "бедный юг" — не абстрактная материя, а зажигательная смесь. Потому, круша районы Гамбурга, они не очень разбирали, где правые, где левые, где сочувствующие, а где нет. Они просто вымещали свое накопившееся раздражение на преуспевающем севере, который, по их мнению, виноват в бедах Южной Европы.

Косвенно эту версию подтверждает и министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер, который заявил, что самые необузданные погромщики прибыли в Гамбург из других стран Европы. Ясно, что с толерантностью там не так хорошо, как в Гамбурге. Но что же стоят тогда компромиссы G20, за фасадами которых даже в относительно благополучной Европе разворачиваются такие классовые бои?