Комиссар Совета Европы (СЕ) по правам человека Нилс Муйжниекс направил в Страсбургский суд меморандум против РФ по делу 61 НКО, которые жалуются на дискриминацию в связи с применением к ним закона об иностранных агентах. Комиссар считает закон «репрессивным инструментом против правозащитников», настаивая на прекращении использования «уничижительного» ярлыка, «ослабляющего роль НКО как стражей общественных интересов».
Комиссар Совета Европы по правам человека Нилс Муйжниекс
Фото: AP
Комиссар СЕ представил Европейскому суду по правам человека (ЕСПЧ) позицию по делу «“Экозащита” и другие против России», в которое он вступил 16 мая (см. “Ъ” от 26 мая). Применение принятого в 2012 году закона об иноагентах оказало «устрашающее воздействие» на гражданское общество в РФ, закон содержит «дискриминационный подход к ряду НКО», говорится в документе. «У десятков организаций не было выбора, кроме как приостановить или вообще закрыть свою деятельность. Негативные последствия для правозащитников и НКО вызывают вопросы о легитимности введенных в РФ ограничительных мер в свете конвенции»,— считает комиссар. Он отметил, что «законодательство РФ об НКО не соответствует международным стандартам в области прав человека». В документе приведены данные «Левада-центра» о том, что более половины опрошенных россиян воспринимают термин «иностранный агент» негативно, как синоним вражеского шпиона, укоренившийся со времен политических репрессий сталинской эпохи.
Деятельность НКО, которую закон и правоприменители квалифицируют как политическую, является распространенной и естественной формой работы, важнейшим элементом демократического общества, отметил Нилс Муйжниекс: политическими стали считаться такие законные действия, как участие в публичных собраниях, дебаты, мониторинг выборов, обращение к госорганам, формирование общественного мнения об их решениях и политике, социсследования. «Применение спорного закона значительно ослабляет роль НКО как стражей общественных интересов, необходимых в демократическом обществе»,— пишет комиссар. Он подчеркнул, что НКО должны иметь возможность обращаться за финансированием и получать его, в том числе от другого государства или международных учреждении?. А требование отчетности НКО должно устанавливаться «на равной непредвзятой основе, независимо от источников дохода».
Реестр иноагентов показывает, что госорганы склонны квалифицировать большую часть деятельности гражданского общества как политическую, отметил господин Муйжниекс. Из 148 НКО-иноагентов в декабре 2016 года 121 организация (82%) проводила мероприятия по содействию демократии и верховенству закона, гуманитарной и социальной помощи. «Поразительно, что правозащитники составляли самую многочисленную категорию НКО, зарегистрированную как иноагенты (44 НКО, или 30%)»,— отмечает комиссар, считая закон «репрессивным инструментом против правозащитников».
Господин Муйжниекс также ссылается на мнения Венецианской комиссии, спецдокладчиков ООН и президентского совета по правам человека, указывая на «нежелание российских судов оценивать применение закона в свете конвенции, разбираться с аргументами, приводимыми НКО». К концу 2016 года Минюстом и другими госорганами было подано не менее 50 исков против НКО-иноагентов за несоблюдение маркировки. Всероссийское движение «За права человека» было оштрафовано на 900 тыс., ассоциация «Голос» — на 1,2 млн руб. Общая сумма штрафов удвоилась в 2016 году, составив около 9 млн руб., что привело к ликвидации ряда НКО. О банкротстве заявил Комитет против пыток, давний партнер Комитета СЕ по предупреждению пыток. Принятые в 2016 году в первом чтении поправки предусматривают запрет НКО-иноагентам «участвовать в комиссиях по контролю за обращением с заключенными», указано в меморандуме. Критикуется в нем и закон о «нежелательных организациях», который привел к запрету или прекращению деятельности на территории РФ ряда НКО, включая «Открытую Россию» и фонд Макартуров.
Комиссар отмечает «непропорциональные штрафы», взыскиваемые с руководителей НКО. Кроме того, например, Центр по адаптации и воспитанию детей мигрантов, получив клеймо иноагента, лишился финансирования из-за отказа спонсоров с ним сотрудничать. Отмечает комиссар и явную тенденцию НКО к самоцензуре, которая привела к сворачиванию 37 долгосрочных проектов. В меморандуме также отмечается, что НКО и их сотрудники подвергались «маргинализации», травле в СМИ «и даже физическим нападениям за их деятельность», некоторые правозащитники вынуждены были покинуть РФ.
До 19 июля ответы на вопросы ЕСПЧ по этому делу должен направить Минюст. По мнению ведомства, «действующее законодательство в сфере НКО не противоречит конвенции, а действия национальных властей не повлекли нарушения прав заявителей на свободу выражения мнений и свободу объединений». К участию в деле в качестве третьих лиц допущены спецдокладчик ООН по вопросу о положении правозащитников Мишель Форст и московский Институт права и публичной политики.
«Заключение Нилса Муйжниекса основано на большом и точном исследовании того, как работает закон. Комиссар изначально был критиком этого закона, его позиция принципиальна и основана на европейских нормах и ценностях, защита которых не ограничивается для него Россией, угрозы исходят и из Венгрии, и из Турции. Выступая с поддержкой российских НКО, комиссар делает все от него зависящее для защиты свободы НКО в Европе в целом»,— сказал “Ъ” юридический директор правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев. Юрист правозащитной организации «Сутяжник» Антон Бурков отметил, что «комиссар фактами доказывает, что закон был нацелен на банкротство и уничтожение активных несогласных НКО»: «Если такой вывод прозвучит в суде из уст комиссара, он будет убедительнее для судей».