Советом федерации утверждены поправки к закону «О несостоятельности (банкротстве)», дополняющие и детально регламентирующие механизмы субсидиарной ответственности при банкротстве. Федеральная налоговая служба (ФНС) стала главным двигателем и инициатором принятия поправок. Заместитель руководителя ФНС России Сергей Аракелов рассказал “Ъ”, для чего потребовались изменения в законодательстве и какие цели преследует служба, настоявшая на изменении института несостоятельности.
Заместитель главы ФНС Сергей Аракелов
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
— Какие проблемы решаются поправками к институту банкротства, зачем они нужны?
— Они связаны с основными проблемами банкротства — крайне низкой эффективностью для кредиторов и высокой эффективностью для должника и связанных с ним лиц.
Основная проблема банкротства — его популярность. Оно остается не способом урегулирования обязательств между кредиторами и должником, а способом уклонения от уплаты долгов. Взыскивалось в банкротстве стабильно 3–5% сумм. ФНС России в последние два года существенно увеличила поступления, но они все равно пока явно несоразмерны потерям. Таким образом, банкротство сейчас — работающий механизм уклонения от налогообложения в частности и долгов в целом. Раз ничего в итоге с должника не взыскивается — процедура идет в его пользу. Особая структура образования налогового долга позволяет нам больше других видеть неприглядную сторону банкротства — злоупотребления, поскольку большинство наших должников изначально настроены на неуплату долгов.
Причем страдает от этого в первую очередь добросовестный бизнес, не имеющий рычагов воздействия на таких недобросовестных лиц.
Еще одна сторона проблемы — то, что становится с активами должников, они зачастую не распределяются между кредиторами, как это предполагается по закону, а выводятся. Большинство должников входят в банкротство без активов, а уже имеющиеся активы продаются в среднем за пятую часть от рыночной стоимости.
Существенно снизить количество лиц, желающих посредством банкротства списать свою задолженность без каких-либо значимых потерь, может только осознание бесперспективности такой модели поведения. Субсидиарная ответственность сможет решить эту проблему и заставить отвечать реальных бенефициаров банкротства.
— Субсидиарная ответственность существовала в законе и ранее. Почему потребовалось изменять закон?
— В этом и состояла главная проблема субсидиарной ответственности — она не давала реальных результатов в виде взыскания. А вызвано это было в первую очередь тем, что все участники процесса шли по пути наименьшего сопротивления. Проще всего привлечь к ответственности номинального руководителя — он не будет сильно сопротивляться, так как терять ему, как правило, нечего. И взыскать с него тоже нечего.
Для реального действия института важно, чтобы были подробные механизмы как выявления и определения статуса действительно виновного в банкротстве лица, так и сбалансированная процедура взыскания, которая позволит защищать свои законные права как кредиторам, так и субсидиарному ответчику. Поэтому новый закон ввел целую главу о субсидиарной ответственности, фактически прошла своеобразная «кодификация» как существующих законодательных норм, так и подходов судебной практики. В новой главе детально описаны как основания, так и процедурные особенности процесса привлечения к субсидиарной ответственности от начала до самого конца, пока кредиторы не получат возмещения ущерба, в том числе и за пределами процедуры банкротства.
— Как новый закон устраняет проблемы для добросовестных кредиторов? Какие важные изменения можно выделить?
— Закон дает ряд прямых признаков того, кто является контролирующим лицом. Особо отмечу впервые появившийся признак получения выгоды от незаконных действий — это как раз главный признак бенефициара банкротства. Важно и то, что перечень открыт и суд может решить, что о контроле над организацией свидетельствует ряд иных выявленных обстоятельств.
Отмечу и расширение возможностей для выявления реальных контролирующих лиц за счет введения возможностей для номинальных директоров уменьшения размера ответственности в случае, если они способствуют раскрытию сведений о злоупотреблениях реальных бенефициаров и их активах. Эта своеобразная сделка с кредиторами и судом может дать реальные результаты, если номинальный руководитель не настроен в полном объеме перевести на себя чужой долг. В особенности с учетом того, что такой долг не спишешь даже личным банкротством.
Преодолевается и проблема получения злоупотребляющими лицами преимуществ от пассивного поведения в условиях ограниченных возможностей для позитивного доказывания в отношении лиц, не имеющих формальных корпоративных связей с должниками.
Подобные подходы были уже выработаны судебной практикой. Так, еще ранее Верховным судом сформулировано для целей субсидиарной ответственности главное правило: если кредитор в лице налоговых органов доказал, что имеются все признаки недобросовестных действий, например, если заинтересованное лицо получало имущество или выручку должника (прямо или косвенно), или просто расплачивалось со всеми кредиторами, но не платило в бюджет, или создало схему, по которой должник был центром убытков, а доходы выводились в пользу бенефициара — в таких случаях именно контролирующее лицо должно доказывать разумность своих действий, наличие у них деловой цели.
Такие нормы, балансирующие интересы кредиторов и ответчиков, теперь есть и в законе. Теперь субсидиарному ответчику недостаточно будет просто не являться на процесс или молчать, надеясь на то, что у заявителя не хватит доказательств для высвечивания его статуса бенефициара и совершенных злоупотреблений. Это еще один шаг к более активной роли суда, которая в ряде иностранных юрисдикций позволяет, например, даже получить судебный приказ о полном раскрытии активов бенефициара, о его обязательной явке и даче пояснений суду по всем важным вопросам процесса с жесткими последствиями неисполнения указаний суда.
Еще одна проблема — покупка права взыскания субсидиарной ответственности аффилированными лицами за бесценок. Так, по одному нашему делу право требования на 8 млрд было куплено за 180 тыс. По сути, это полная профанация исполнения судебного акта.
Решена проблема жесткой привязки возможности привлечения к субсидиарной ответственности к процедуре банкротства — к конкурсному производству. Исключены процедурные судебные издержки на инициирование и ведение заведомо бесперспективных процедур банкротства, где возможно взыскание только за счет субсидиарной ответственности недобросовестных лиц.
— Взыскание в новом дизайне механизма субсидиарной ответственности — единственная цель?
— Нет. Возможно, это главная промежуточная цель. Важно другое — такие меры повысят направленность банкротства на урегулирование отношений с кредиторами, будут способствовать финансовому оздоровлению, поскольку это максимально усложнит использование процедур банкротства недобросовестными должниками в целях списания долгов.
Вообще, по нашим соображениям, эффективная субсидиарная ответственность может стать ключевым мотиватором к финансовому оздоровлению. Ситуация, когда злоупотребления со стороны владельцев предприятий приведут не к списанию задолженности, а к ее погашению, но уже в качестве собственного долга, сможет действительно подталкивать к поиску договоренностей с кредиторами, к согласительным процедурам, а не попыткам вывести активы в добанкротных стадиях или наоборот — использовать процедуры банкротства для вывода имущества из юрлица по очевидно заниженной стоимости.
— Процедура принятия поправок — не была ли она поспешной? Ведь 488-ФЗ принят всего полгода назад.
— Говорить о поспешности нельзя. Многие новеллы были в 488-ФЗ , основная же задача нынешних поправок — детализировать их, устранить проблемы в применении, дать процессуальные гарантии как кредиторам, так и лицам, привлекаемым к ответственности. За полгода прошло достаточно обсуждений. Необходимость поправок, доработок всеми была признана своевременной — это и было сделано. Основные положения и идеи были вынесены на обсуждение на юридическом форуме в Санкт-Петербурге в мае 2017 года и нашли там всеобщую поддержку как в обсуждениях, так и по результатам опросов.
— Как соотносится новый механизм с другими, используемыми ФНС — взыскание с зависимых лиц или лиц, виновных в налоговых преступлениях?
— Это особые механизмы, связанные с особой природой образования задолженности по налогам. Бюджет, в отличие от других кредиторов, всегда недобровольный кредитор. Более того, кредитор, который может какое-то время даже не знать о задолженности, если она скрывается и для ее выявления нужна налоговая проверка. Поэтому и в ситуации особого рода злоупотреблений законодатель нашел особые механизмы взыскания. Они никак не противоречат возможности субсидиарной ответственности, а дополняют ее.
Более того, двойного взыскания быть не может с учетом новой редакции статьи 45 НК, по которой любые поступления от третьего лица, будь то взаимозависимое лицо или лицо, осужденное за налоговые преступления, учтутся как уплата долга. А значит, любые дальнейшие процедуры взыскания прекращаются, в том числе исполнительное производство.
— Распространяются ли новые процедуры выявления контролирующих лиц на иностранных лиц, на активы за рубежом?
— Да, распространяются.
Новые полномочия суда, заложенные в текст, дают возможность кредиторам требовать обеспечительных мер на любые активы, контролируемые ответственным за банкротство лицом, даже формально ему не принадлежащие. Это могут быть и активы трастов, активы офшорных компаний.
А изменения в способах и объеме получения информации из-за рубежа дают нам новые возможности для суда по выявлению бенефициаров и их имущества — не только через международные запросы, но и уже почти ставший реальностью механизм международного автоматического обмена налоговой информацией.
— Есть ли механизмы защиты у привлекаемых к субсидиарной ответственности лиц?
— Важная часть нового механизма — вводится ряд гарантий таким лицам. Главное — им прямо дается статус лица, участвующего в деле о несостоятельности, со всеми правами, которые дает этот статус. В том числе они получают право протестовать против необоснованных требований кредиторов. Мы считаем, что это очень важно в таких процессах. Обеспечительные меры к ним могут применяться только по итогам судебного заседания, где они смогут выдвинуть встречные доводы против заявленных арбитражным управляющим и кредиторами. Кроме того, в случае привлечения к ответственности по механизму субсидиарной ответственности эти лица смогут сами стать кредитором должника-банкрота, предъявив к нему регрессные требования. Мы полагаем, что это справедливо.
Наконец, в законе теперь прямо указывается, что, если действия контролирующего лица были в пределах обычных условий гражданского оборота, добросовестными и разумными, направленными на предотвращение еще большего ущерба интересам кредиторам, контролирующее лицо полностью освобождается от ответственности. Привлечение к субсидиарной ответственности в случае, если контролирующее лицо ведет себя по отношению к компании стандартным образом, невозможно — вводимые инструменты являются специальным механизмом, а ни в коем случае не отменой института ограниченной ответственности.
— Повысится ли роль в процессе арбитражного управляющего?
— Да. Более того, одна из самых важных норм — это возможность получения ими до 30% от суммы субсидиарной ответственности. Но только за реальный результат — за взыскание реальных денег в пользу кредиторов. Это мотивирует их искать реальных бенефициаров, их имущество и предъявлять иски именно к ним, а не к номинальным владельцам компаний. Если же кредиторы докажут, что не арбитражный управляющий, а они добились поступлений от субсидиарной ответственности, такая сумма не выплачивается.
— У ФНС есть уже реальные результаты работы по этому механизму в рамках нынешней редакции субсидиарной ответственности?
— Главная задача ФНС — это не только результативность исков в суде, а в реальном получении налогов. Раньше мы получали по таким делам десятки миллионов, в бюджет поступали буквально доли процента от суммы по вынесенным судебным актам. Только в первом полугодии текущего года уже получено около полутора миллиардов рублей бюджет.
Хотелось бы отметить и развитие здесь судебной практики — все чаще суды ставят экономический смысл деятельности выше ее внешнего оформления. Это последовательное проведение принципа приоритета содержания над формой. Всё чаще появляются прецеденты инициированного нами привлечения к ответственности бенефициаров, не являющихся директорами компаний. Эти наши результаты, как нам кажется, и повлияли на то, что субсидиарная ответственность становится все чаще темой дискуссий. Институт этот будет развиваться в этом направлении и далее.
— Как изменится уголовно-правовая составляющая дел, связанных с банкротством и субсидиарной ответственностью, в их ходе?
— Пока действительно доказывание роли истинных бенефициаров — очень трудоемкая процедура. Как показывает практика, чаще всего только наши фискальные полномочия и материалы правоохранительных органов позволяют это сделать.
Вообще, в России вопросы выявления конечного бенефициара — это далеко не только вопросы банкротства. Мы видим и развитие в этом направлении гражданского права в целом, налогового права, уголовного права. Практика всех государственных органов, в том числе ФНС, Росфинмониторинга, МВД, Следственного комитета, сейчас направлена на выявление реальных бенефициаров деятельности компаний и привлечение их к ответственности в случае злоупотреблений.
Но нам кажется, что нужны и гражданско-правовые механизмы, позволяющие делать это. А уголовно-правовые механизмы в банкротстве следует совершенствовать. Это принципиально, поскольку банкротство не может и не должно быть индульгенцией на мошенничество под его видом. Нужно улучшать правовые механизмы выявления преднамеренных банкротств.
— Какие еще проблемы института банкротства видят в ФНС вне субсидиарной ответственности?
— Их много. Это и неэффективный механизм торгов по реализации активов несостоятельного юрлица. Это и непрозрачный, зависимый исключительно от кредиторов механизм выбора арбитражных управляющих. Это и отсутствие значимой ответственности управляющих в СРО.
Наконец, мы видим необходимость развивать согласительные процедуры — само по себе банкротство не цель, зачастую эффективнее решить все проблемы с компанией до объявления ее несостоятельной.
— В какой степени в этом механизме заинтересованы именно в ФНС? Вы используете механизмы согласительных процедур сейчас?
— Разумеется! Рост заключенных с нашим участием мировых соглашений в таких ситуациях — в три раза, рост поступлений налогов от применения согласительных процедур — в шесть раз. Мы уже сейчас получаем миллиарды там, где при уходе в банкротство получили бы в несколько раз меньше.
— Каких общих результатов вы ждете от работы механизма банкротства в новом формате?
— Ожидаемый ФНС итог — добросовестные кредиторы получат работоспособный механизм возмещения ущерба, причинённого им в результате злоупотреблений.
Это важно для всех. И для государства, и для добросовестного бизнеса. Устранение возможностей для злоупотреблений, для уклонения от исполнения как фискальных, так и гражданских обязательств, это в том числе и устранение неконкурентных преимуществ для структур, видящих в банкротстве механизм минимизации платежей кредиторам и бюджету. Для нас совершенно очевидно, что работающий механизм субсидиарной ответственности при банкротстве будет реально полезен для экономики в целом, для всех добросовестных участников правоотношений.