 | ||
| Фото: AP | ||
| Через четыре года после российского кризиса доллар стал не по карману аргентинцам и уругвайцам | ||
В 1970-е годы большинство развивающихся стран и СССР жили на долгосрочные кредиты западных частных банков. В 1980-е стало ясно, что развивающиеся страны и СССР неплатежеспособны и деньги им взаймы давать нельзя. Западный частный капитал почти полностью прекратил финансирование социалистических экспериментов в этих странах. А в 1990-е годы положение снова коренным образом изменилось — частный западный капитал вновь стал давать взаймы развивающимся странам и уже постсоциалистической России.
Только теперь источником денег для развивающихся стран были не долгосрочные банковские займы, как в 70-е годы. Появились новые источники — например, размещение облигаций на мировых финансовых рынках. Наибольшие деньги таким путем получали азиатские страны. В 1994 году они продали на мировом рынке облигаций на $30 млрд (лидером был Гонконг — $7 млрд). Латиноамериканские страны ненамного отставали. В 1993 году, например, они разместили облигаций на $29 млрд (лидером здесь была Мексика — $11 млрд). Доверие зарубежных инвесторов к облигациям развивающихся стран быстро возрастало. В качестве показателя доверия можно взять срок обращения облигаций (чем этот срок больше, тем больше доверие: если инвестор не доверяет стране или фирме, то не станет покупать долгосрочные облигации). Если в 1991 году для развивающихся стран он составлял четыре года, то к 1993 году вырос до 7,3 года.
Правда, к 1994 году выяснился один существенный недостаток облигаций: потерять доверие инвесторов и спекулянтов на мировом финансовом рынке так же легко, как его завоевать. Мексика так увлеклась продажей облигаций, что совершенно не заботилась о разумной бюджетной политике. В декабре 1994 года в стране начался финансовый кризис, и правительство было вынуждено девальвировать национальную валюту. Инвесторы испугались, что Мексика не сможет погасить свои облигации, и разочаровались не только в ней, но и в развивающихся странах вообще. С декабря 1994 года по январь 1995-го развивающиеся страны практически не размещали облигации на мировом рынке — все планировавшиеся выпуски были отменены из-за опасения, что на них не найдется покупателей. И только в феврале 1995 года развивающиеся страны вновь вышли на рынок. В основном это были азиатские государства — Южная Корея, Гонконг, Тайвань, Малайзия.
В первом квартале 1995 года на мировом рынке облигаций присутствовали только 12 развивающихся стран, которые разместили всего 41 новый выпуск облигаций на $6 млрд. А во втором квартале их было уже 18. Они разместили 95 новых выпусков облигаций на $13 млрд. И как раз в 1995 году российские власти решили, что им тоже пора воспользоваться притоком частного иностранного капитала. Для того чтобы обеспечить интерес зарубежных инвесторов, курс российской национальной валюты был фактически зафиксирован по отношению к доллару, как это к тому времени уже сделали в Азии (например, в Южной Корее и Таиланде). Западные инвесторы не скрывали, что ценные бумаги азиатских стран они покупают не только из-за сравнительно высокого процента, но и из-за стабильности местных валют.
При этом главной причиной, по которой западный частный капитал вновь поверил в развивающиеся страны и Россию, можно считать урегулирование отношений этих стран с коммерческими банками. Долговая проблема, возникшая в 70-е, была решена именно к середине 90-х. К 1996 году 21 развивающаяся страна завершила переговоры с коммерческими банками, реструктурировав долги на общую сумму $170 млрд (причем банки простили примерно $76 млрд долга, а на выплату остальной суммы предоставили длительную рассрочку). Реструктуризация привела к тому, что в развивающиеся страны поверили не только покупатели облигаций, но и сами коммерческие банки. Новые долгосрочные и среднесрочные банковские кредиты, получаемые развивающимися странами, составляли к середине 90-х более $50 млрд в год. Азиатские страны и здесь лидировали, получая свыше 60% всех кредитов.
Но деньги, взятые взаймы с помощью облигаций, нужно было когда-то возвращать. На начало 1996 года облигационная задолженность развивающихся стран составляла более $200 млрд, причем находящиеся в обращении облигации имели в основном срок четыре и пять лет. Пик выплат по облигациям должен был прийтись на 1998 год — развивающимся странам пришлось бы заплатить $30 млрд. К тому же у них начали расти долги по банковским кредитам.
В 1995-1996 годах казалось, что для восточноазиатских стран (Южной Кореи, Индонезии, Таиланда, Филиппин и Малайзии) все складывается чрезвычайно удачно: в 1994 году иностранцы вложили в них $47 млрд, в 1995-м — уже $70 млрд, а в 1996-м — вообще $93 млрд. В 1996 году, в частности, из $93 млрд общего притока частного капитала портфельные инвестиции дали восточноазиатским странам $12 млрд, небанковские кредиты составили $18 млрд и $56 млрд дали банковские кредиты.
Но проблема состояла в том, что кредиты были в основном краткосрочными — долги по ним росли с огромной скоростью. В сентябре 1997 года сумма краткосрочного долларового долга банков и предприятий достигла критических размеров: в Южной Корее по отношению к валютным резервам страны краткосрочный долг составлял 300%, в Индонезии — 160%, в Таиланде — 107%, на Филиппинах — 66%, в Малайзии — 55%. В результате начался восточноазиатский валютно-финансовый кризис.
В мае 1997 года в Таиланде западные инвесторы, а также местные предприятия и банки начали срочно продавать баты и покупать доллары. Паническую скупку долларов остановить не удалось, и Банк Таиланда, чтобы уберечь остатки своих резервов, прекратил интервенции. 2 июля 1997 года Таиланд отказался от фиксированного курса своей валюты, и бат за один день обесценился на 17% по сравнению с долларом. В считанные недели Индонезия, Малайзия и Филиппины также были вынуждены отказаться от фиксированных курсов своих валют.
Во второй половине 1997 года МВФ начал организовывать всем этим странам многомиллиардные кредиты, часть которых сам и предоставлял. Самый большой кредит был выделен 3 декабря правительству Южной Кореи — $57 млрд, из которых $21 млрд выделил сам фонд. Тем не менее 16 декабря 1997 года южнокорейским властям тоже пришлось полностью отменить фиксацию вона. После этого западные инвесторы окончательно разочаровались в развивающихся странах и стали спасать свои доллары. В августе 1998 года после запутанной истории с предоставлением аварийного кредита МВФ России был отменен фиксированный курс рубля. Случился российский кризис.
Нынешний год начался с отказа Аргентины от фиксированного курса песо, после того как МВФ прекратил предоставление обещанного аварийного кредита. А 30 июля рухнули две валюты — бразильский реал и уругвайское песо.
Фиксированный курс 1:1 в Бразилии был отменен еще в 1999 году. А 30 июля 2002 года бразильские валютные торги открылись курсом 3,19 реала за доллар, к концу дня курс составлял уже 3,30. Все решили, что бразильская валюта упала катастрофически. Подешевение реала ЦБ Бразилии смог остановить только с помощью продажи значительных долларовых сумм из своих резервов.
Уругвай отказался от фиксированного курса только 20 июня этого года. Тогда доллар стоил 17 песо. 30 июля за доллар давали уже 30 песо. Уругвайский ЦБ пытался было поддержать песо с помощью долларовых интервенций, но его резервы сейчас составляют всего $622 млн. 4 августа уругвайские власти заморозили на три года все вклады в госбанках, а США решили немедленно выделить Уругваю $1,5 млрд (он должен вернуть их в ближайшее время, как только получит аварийный кредит МВФ). А 8 августа МВФ решил выделить Бразилии самый большой кредит в своей истории — $30 млрд, да еще разрешил потратить дополнительно $10 млрд из бразильских золотовалютных резервов на поддержание реала. В мире заговорили о глобальном валютно-финансовом кризисе, напоминающем 1997-1998 годы. Россия вспомнила, что на дворе август.
Можно ли говорить о валютном кризисе в России? Смотря что под этим понимать. Когда в 1995-1998 годах существовал фиксированный курс рубля, власти взяли на себя обязательство по фиксированным ценам снабжать граждан долларами и импортными товарами — эдакий долларово-импортный социализм. И российский кризис 1998 года заключался не просто в падении рубля, а в отказе властей от своих обязательств по снабжению. То же самое происходило и в восточноазиатских странах: по итогам июля 1998 года их импорт сократился на треть — на $120 млрд по сравнению с июлем 1997 года.
Нельзя сказать, что в России с тех пор наблюдается нехватка импортных товаров. Но их могло бы быть значительно больше, учитывая огромные доходы от сырьевого экспорта из-за роста нефтяных цен в 2000 году. При нынешнем курсе рубля, который с августа 1998 года упал в пять раз, и стремлении торговцев взять за импорт максимальную цену осталось не так много граждан, способных купить высококачественные иностранные товары. А государство снабжение прекратило.
Так что если под кризисом понимать отсутствие гарантированного госснабжения долларами населения, то августовский кризис продолжается. А если под кризисом понимать отказ от такого снабжения, то повторения августа 1998 года ожидать не следует: отказываются только один раз.
СЕРГЕЙ МИНАЕВ