Напомним, что проект бюджета-2003 предусматривает профицит, но меньший, чем бюджет-2002. И вот премьер Михаил Касьянов отметил, что профицита в бюджете вообще-то быть не должно: "Профицит не самоцель, а необходимость определенного периода развития экономики". Планируя профицитный бюджет, государство изымает из экономики лишние деньги, в сущности ненужные ему для финансирования расходов. Единственное, что может это оправдывать,— необходимость много платить по внешнему долгу. В 2003 году эта необходимость будет очевидной, поэтому и пришлось верстать бюджет по-прежнему профицитным. В 2004 году профицит нужно свести совсем уж к минимуму, а в 2005 году от него вообще лучше отказаться. "Как только мы пройдем период повышенных платежей по внешнему долгу, можно будет не продолжать перераспределять доходы, а снижать налоговое бремя и дать возможность частному сектору профинансировать те расходы, которые не может эффективно финансировать государство",— подчеркнул премьер. В общем, приходится признать, что бюджет-2003 не совсем хорош из-за его профицитности.
|
|||||||||
Все это напоминает о теоретических мучениях экспертов МВФ. Они всегда рекомендовали развивающимся и постсоциалистическим странам срочно избавиться от бюджетного дефицита и перейти к профициту, потому что эти страны проявили склонность не собирать налоги, а расширять госрасходы на текущие нужды. Нехватка денег восполнялась за счет печатного станка. Ясно, что при таком подходе и речи не шло о выплате внешней задолженности. Кроме того, в этих странах из-за печатания денег была грандиозная инфляция. Рекомендованная МВФ жесткая финансовая политика предусматривала повышение налогов и сокращение расходов: тогда внешняя задолженность будет выплачиваться и инфляция исчезнет. Теперь эксперты фонда начали задумываться о том, что вообще-то слишком высокими налоги быть не должны, потому что частные предприниматели лучше распоряжаются деньгами, чем государство, и только они способны обеспечить экономический рост. Дело дошло до того, что нефтедобывающим странам вроде Габона стали рекомендовать не просто создавать стабилизационный фонд из нефтедолларов (наподобие российского), но и как-нибудь сразу передать средства из этого фонда частному сектору, чтобы он немедленно приступил к увеличению производства. В общем, получается, что российскому ЦБ ближе традиционная модель финансовой стабилизации, а правительству — более передовая модель поощрения частного сектора низкими налогами. В общем-то это естественно. При традиционной финансовой стабилизации вся ответственность за накопление денег (например, на выплату внешнего долга) ложится на правительство. А ЦБ вовсе не хочет, чтобы российские внешние долги выплачивались за счет его резервов.
Напомним также, что в проекте бюджета-2003 предусматривается снижение инфляции до 10-12% годовых. Развернулась дискуссия, кто, собственно, должен это обеспечить. Вице-премьер, министр финансов Алексей Кудрин прямо указал, что в России инфляция определяется исключительно монетарными факторами, так что в данном случае все зависит от ЦБ. Центробанк, который при Викторе Геращенко решительно подчеркивал, что в России рост цен зависит не от денежного предложения, а от расходов правительства и тарифов естественных монополий, сейчас, в сущности, продолжает утверждать то же самое. Таким образом, правительство и ЦБ не то чтобы прямо недовольны заложенными в бюджет инфляционными показателями, а просто заранее готовятся обвинить друг друга в их невыполнении.
Наконец, возникли споры относительно курса рубля, который, что ни говори, имеет прямое отношение к бюджету-2003. Президентский советник Андрей Илларионов снова указал, что допускать реальное укрепление курса рубля ни в коем случае нельзя, и даже не исключил, что для этого может понадобиться полностью отменить обязательную продажу экспортной валютной выручки (чем меньше в Россию приходит долларов, тем их реальная цена выше и, соответственно, ниже реальная цена рублей). ЦБ отметил, что полностью отменять продажу выручки совершенно не нужно. А с повышением реального курса рубля на 4-6% при необходимости вполне можно смириться. Все это вполне логично. Андрей Илларионов ищет способы ускорить экономический рост в России, полагая, что реальный валютный курс является ключом к выполнению этой задачи. А ЦБ не хочет, чтобы кроме высокой инфляции его обвинили еще и в валютной нестабильности.
Стоит заметить, что такие дискуссии происходят и в других странах. Например, в США при президенте Билле Клинтоне наблюдался значительный бюджетный профицит и все спорили, что с этим делать — погашать внутренний долг, расширять расходы или снижать налоги. При президенте Джордже Буше профицит превратился в дефицит и возникли дискуссии о возможности возникновения долговой проблемы. Беспрестанно высказывались также опасения, что в США ускорится инфляция — не то из-за неправильной политики федеральной резервной системы, не то по каким-нибудь другим причинам. А уж споры о правильном курсе доллара приобрели поистине ожесточенный характер. Одни утверждают, что он завышен и это чрезвычайно мешает экономическому росту в США. Другие отмечают, что, если курс рухнет, это вызовет не только общеамериканский, а общемировой финансовый кризис. Однако как-то так получается, что американской экономике не мешает ни профицит, ни дефицит, потому что в случае с профицитом все вполне готовы к погашению американскими властями своего долга, а в случае с дефицитом готовы дать этим властям еще денег. Инфляция никак не ускоряется. А курс доллара то растет, то падает, и не видно, чтобы это как-то США вредило. Так что на самом деле оснований для споров нет.
Но и в России никаких оснований для споров нет. Потому что и во времена дефицита, и во времена профицита кредиторы очень озабочены тем, чтобы получить с нее деньги, и не горят желанием предоставлять новые займы. Инфляция находится на безобразно высоком уровне при любой политике правительства и ЦБ (в конце концов, 12% — это все равно чрезвычайно много: в африканских странах за последние годы и то было в среднем 11%). И несмотря на растущий реальный курс рубля, никто почему-то никак не хочет разочаровываться в долларах. Все это объясняется лишь всеобщим неверием в рубль. Если бы рубль в мире считался приличной валютой, то в России не было бы ни долговой проблемы, ни роста потребительских цен, ни озабоченности курсом доллара на внутреннем рынке. И о чем тут спорить?
СЕРГЕЙ МИНАЕВ
"Бюджет является шагом назад"
 | ||
| Фото: СЕРГЕЙ ПОНОМАРЕВ | ||
— Как вы оцениваете бюджет и его прочность?
— Бюджет с точки зрения сохранения линии обороны против внешних шоков является шагом назад. Там предусмотрено снижение профицита. Пока и финансовый резерв для выплаты долгов не сформирован — только 50 млрд руб. Пик платежей приходится на 2003 год, но важно, чтобы и в 2004-2005 годах Россия имела заначку за счет хорошего исполнения бюджета.
— Вы считаете, что для предотвращения чрезмерного укрепления рубля, вредящего экономике, самое важное — это бюджетная политика правительства, а не инструменты ЦБ?
— Темп роста реального укрепления рубля или его ослабления на 80% зависит от бюджетной политики в краткосрочном аспекте. В долгосрочном аспекте укрепление рубля зависит от роста экономики. Национальная валюта обоснованно укрепляется тогда, когда в страну идет приток капитала, инвестиции, производительность труда растет. В послекризисные годы Россия демонстрировала хорошие результаты. Если мы хотим повлиять на рубль на короткий срок — это бюджетная политика. Только за счет стерилизации ликвидности Центробанком повлиять на денежный рынок нельзя. Участники рынка ведь добровольно решают, задепонировать им деньги или нет. Эти участники как купались в рублях, так и будут купаться. Эффективность инструментов ЦБ — 50%. Для реального влияния надо использовать бюджетную политику.
— Президентский советник Андрей Илларионов считает, что от политики ЦБ зависит намного больше. Для предотвращения чрезмерного укрепления рубля нужно дать возможность экспортерам продавать лишь необходимый им объем выручки на валютном рынке, а остальное оставлять за рубежом. Меньше долларов приходит в страну, меньше рублей приходится эмитировать ЦБ для их покупки. Иными словами предлагается отменить обязательную продажу валютной выручки.
— Наивно полагать, что сегодня мы покупаем больше валюты, потому что существует обязательная продажа. Специалисты знают, что банк или экспортер, который хочет не 50% продать, а 20%, имеет все схемы, чтобы это сделать. Конечно, надо будет заплатить, есть транзакционные издержки. Валюту, которую мы покупаем, мы покупаем не потому, что есть обязательная продажа, а просто потому, что есть спрос на рубли в экономике. Большая экспортная выручка, если цена на нефть высокая. Вообще, понятно, в чем идея,— не загонять выручку в рубли, а оставлять ее в валюте. Но для владельца это все равно деньги. Какая разница — рубли это или доллары? И то и другое друг в друга превращается мгновенно на валютной бирже или на рынке. Для рынка это некоторый денежный поток. Если он очень большой, то возникает инфляция.
— А почему в таком случае бюджетная политика — главное?
— Из-за чего укрепляется рубль? Если идет инфляция, а рубль фиксирован, курс мало меняется, то идет его необоснованное укрепление. Если платежный баланс положителен, то есть два варианта. Первый — ЦБ скупает валюту, эмитирует рубли. Их, возможно, получается много. Второй — рубли, которые эмитирует ЦБ, правительство изымает из экономики, накапливая государственный финансовый резерв. В этом случае растут резервы ЦБ, ограничиваются расходы бюджета, но рубль необоснованно не укрепляется, потому что инфляции нет. Я делаю предположение, что рубль фиксированный. Может быть другая ситуация — Минфин повышает налоги, собирает рубли и их резервирует. Для того, чтобы не сокращать текущие расходы.
Я считаю так, что если мировая цена на нефть оказывается выше на 20%, чем запланировано в бюджете, то профицит надо держать на уровне 1,5% ВВП. Чтобы сливки снять и зарезервировать. Иначе, если мы это проедим, как только цена нефти идет вниз, тогда возникает дефицит платежного баланса и надо что-то делать с курсом.
— В проекте основных направлений кредитно-денежной политики правительства и ЦБ на будущий год вы учтете предложения Андрея Илларионова?
— Предложение, собственно, было одно. ЦБ считает, что укрепление рубля на 4-6% допустимо с точки зрения конкурентоспособности. Илларионов сказал, что это не нужно писать, поскольку воспринимается как цель. На самом деле это вовсе не записано там как цель. Мы совершенно не хотим, чтобы рубль укреплялся непременно на столько. Но просто может так получиться, что сдержать укрепление рубля не удастся, и тогда будет как раз 4-6%.