руководитель Российского фонда помощи
— А через месяц выпадет первый снег, наступит хлябь, и в ней потонет все,— сказала мне Таисия Большакова, управделами администрации печально знаменитой теперь на всю Россию станицы Барсуковской.— И господдержка в виде новых домов для подтопленников, и ваша помощь коровами.А потом без всякого перехода вдруг добавила:
— Да вы не переживайте, не пропадем мы, не вымрем.
И странный вызов звучал в ее голосе.
Станица Барсуковская Ставропольского края стала местом первой крупной трагедии этого лета в России. 21 июня в одночасье Барсуки, село с населением в 5800 человек, были накрыты почти двухметровой волной реки Кубани, и, как говорят очевидцы, летела та волна со скоростью 60 км/ч.
А взрыв бытового газа в доме 32 по улице Академика Королева — это самая последняя громкая августовская трагедия в Москве из того же "стихийного" ряда.
Хотя одинакового горя не бывает, у таких несчастий "от стихии" одна особенность — они обладают удивительным свойством сближать совсем чужих людей. Которые каждый в отдельности испытывают личную потребность выказать свое участие и сострадание людям, нежданно-негаданно попавшим в беду. И как всегда, стихия проверяет власть. На оперативность, собранность, на умение реагировать в экстремальной обстановке. Словом, на профессионализм. А нас в Российском фонде эти несчастья еще и приучают сравнивать.
И вот сравним.
В обоих случаях читатели Ъ предложили нам организовать акции помощи. В случае с Барсуками заказ поступил два месяца назад, а в московском — на прошлой неделе. Уже сегодня фонд предлагает вам лицевые банковские счета семей, пострадавших при взрыве в Москве (см. на этой странице). Но я и сейчас не скажу, когда мы опубликуем списки несчастных ставропольцев. Потому что в их случае печатать пока нечего.
Принципиальную схему таких акций Российский фонд помощи отработал давно, она очевидно проста и чиста. Мы хорошо знаем: открытие любого благотворительного счета в кризисных ситуациях в России всегда вызывает сомнения. Главный вопрос: попадут ли деньги из общего котла именно тем, кому предназначались? Поэтому мы с помощью органов власти находим наиболее пострадавших, открываем каждому лицевой счет в Сбербанке и печатаем эту информацию в газете. Читатели сами решат, кому помочь. Никаких общих счетов и комиссаров при них, полная гарантия адресности помощи. Всякий раз, печатая списки настрадавшихся людей, я знаю, что они вовсе не ждут помощи с этой, нашей стороны. Но они очень нуждаются и в нашем внимании, и в такой помощи. Поэтому каждый раз веришь, что все не зря, что публикация попадет на глаза тому самому читателю, который все поймет и обязательно откликнется.
Так вот, сотрудникам московской управы "Марфино" потребовалось всего два дня, чтобы предоставить нам необходимую информацию. Я встречался с заместителем главы управы Любовью Серовой и ведущим специалистом Ритой Кейль. Утомленные лица чиновниц, растерянные люди у их кабинетов. И спокойный разговор о беде, о правах пострадавших и властных обязанностях. Я вдруг подумал, что эти женщины в своих московских кабинетах удивительно похожи на Таисию Большакову, управделами станицы Барсуковской. То же знание дела, та же спокойная уверенность. И та же усталость в глазах.
Три года назад, после взрывов на улице Гурьянова и на Каширке в Москве, нам очень не хватало таких чиновников. Тогда власти две недели кряду морочили нас секретностью списков пострадавших и рассуждениями о сомнительной нравственности наших публикаций. На самом деле у них просто не было информации. Не умели собирать и оценивать. Это была, в сущности, демонстрация безволия и беспомощности.
Точно так же сейчас нас морочат ставропольские чиновники. Я напомню: уже через пару недель после страшного июньского потопа на Ставрополье наш фонд взялся за организацию акции читательской помощи станичникам. Вот как мы рассуждали: государство построит новые дома взамен разрушенных, выдаст бедолагам компенсацию, но чем эти люди станут жить после новоселий? Новых рабочих мест не предвидится — старые бы восстановить. А многие станичники и до потопа формально были безработными. То есть даже не числились на каких-либо производствах. Другие числились, но получали гроши. И все жили с натурального хозяйства, разводя домашний скот и птицу, огородничая. В потопе погибли и огороды, и скотина. Так родилось наше предложение читателям: подарить по племенной телке каждой семье, потерявшей в потопе корову. Судя по откликам, читателям идея понравилась.
Я пишу в Ъ об этой благом деле уже в третий раз, но до публикации "телячьего" списка еще далеко. Благодаря Таисии Большаковой мы теперь знаем имена пострадавших барсуковцев. Однако рядом с Барсуками были смыты еще станичка Новокубанская и хуторок Усть-Невинский. Там пять семей пострадали, и грех не назвать их, заявили нам в краевом минсельхозе. До сих пор этот минсельхоз так и не дал нам список тех семей. До сих пор в фонде нет банковских реквизитов хозяйств края, которые, по данным того же минсельхоза, готовы продать нам телок. И все еще неизвестно, сколько же эти телки стоят. Не помогло и персональное обращение к губернатору Александру Черногорову (Ъ за 5 августа). В Ставрополе мне доказывали, что, в отличие от Москвы с ее засильем бюрократов, в этом крае чиновники быстры и энергичны. В Москве покой, и ее чиновники расслаблены, а тут приграничье, Чечня под боком.
Если так, то да здравствуют бюрократы!