Приятель, узнав, что я в очередной раз взялся писать о "Деле Новогрибельского", сказал: "Бесполезняк: пиши ты хоть папе римскому — ни хрена не будет..." Но тут же добавил: "А что мы еще можем?" И в самом деле, что?
На этом фото Сергей Новогрибельский (второй слева) еще директор завода и принимает у себя высоких гостей — главу правительства Дмитрия Медведева и вице-премьера Дмитрия Рогозина. Гости директора хвалили, увиденным остались довольны. Но прошло несколько месяцев, и на директора завели дело
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
*Автор — капитан 1-го ранга запаса, председатель Союза журналистов Севастополя, заслуженный журналист Крыма
Сергей Новогрибельский — флотский офицер, теперь уже экс-начальник ведущего судоремонтного предприятия в регионе — ФГУП "13 СРЗ ЧФ" МО РФ. Для понимания отметим: этот завод — единственный полностью уцелевший из почти пяти десятков предприятий, четверть века назад входивших в мощнейшую систему Главного управления судоремонтных заводов ВМФ страны. Он — единственный исполнитель, у которого размещаются заказы по сервисному обслуживанию и ремонту корабельного состава Черноморского флота. Именно этим заводом, благодаря которому наш флот был сохранен плавающим и боеспособным, в 2011-2015 годах и руководил Сергей Анатольевич Новогрибельский. Так вот, в конце 2016-го, через два с половиной года после возвращения Севастополя в Россию, он, человек, хорошо известный в городе и на флоте, был осужден за... "российский судоремонт в украинские времена".
И сама фабула уголовного дела, возбужденного против человека с безупречной репутацией, и приговор, вынесенный ему, Севастополь (без преувеличения) потрясли. Тяжелый осадок у людей усугубило и возникшее вскоре понимание: достучаться до правды в российских инстанциях, мягко говоря, непросто.
В чем же суть ставшего для Севастополя отчаянно громким "дела"?
Из "положения лежа"
Четыре года назад, в мае 2013 года (то есть, как в Севастополе говорят, "еще при Украине"), 13-му судоремонтному заводу была поставлена задача: к 1 октября (всего за 4 месяца) отремонтировать 21 корабль и судно Черноморского флота для обеспечения Олимпийских игр в Сочи. Начинались они в феврале, однако система их безопасности отрабатывалась заранее, на море — уже с осени. Задача, поставленная с "самого верха", понятное дело, находилась на особом контроле. Однако это вовсе не означало, что для ее решения заводу был создан режим наибольшего благоприятствования. Все было ровно наоборот: финансирование стало поступать только в конце августа, с проблемой комплектующих предприятие оставили один на один...
Поставленная задача заводом в итоге была решена, но, как говорится, "из положения лежа": за счет использования собственных скудных ресурсов, с напряжением всех известных "морально-волевых". То есть все подлежащие ремонту корабли и суда были введены в строй, решили задачи в районе Сочи в полном объеме, а затем обеспечили переброску "вежливых людей" в Крым в феврале — марте 2014 года. Эти боевые и вспомогательные единицы в своем подавляющем большинстве и сегодня в строю, несут боевую службу, в том числе и в Средиземном море.
Ударный труд судоремонтников в особых, чуть ли не фронтовых условиях никем и никак отмечен не был — никому из заводчан не дали ни ордена, ни медали, ни даже пуговицы, а сам руководитель предприятия даже "не урвал" себе премии (между тем за обеспечение Олимпиады и возвращение Крыма награжденных — десятки). Правда, Сергея Новогрибельского поощрили в устной форме: и премьер-министр Дмитрий Медведев, и вице-премьер Дмитрий Рогозин, и заместители министра обороны, побывавшие на заводе,— хвалили директора все. И неизменно удивлялись: как такое оборонное предприятие в "украинском" Севастополе смогло не только уцелеть, но и работать "в полный рост" в интересах России. А потом, спустя буквально пару месяцев после возвращения Севастополя "в родную гавань", капитану 1-го ранга Сергею Новогрибельскому со стороны органов военной прокуратуры был предъявлен ряд претензий, вылившихся в конечном счете в уголовное дело и жесткий приговор. На период следствия он был отстранен от должности, затем уволен в запас.
Немаловажный факт: сам заказчик — Министерство обороны (ВМФ) никаких претензий не предъявляло, работы были оценены и приняты установленным порядком и утверждены соответствующими флотскими инстанциями вплоть до московских. Это отметил и выступавший в суде свидетелем командующий Черноморским флотом адмирал Александр Витко. Командующий положительно оценил результаты деятельности Новогрибельского и в последующем такую оценку неоднократно подтверждал. Тем не менее 1 ноября 2016 года Севастопольским гарнизонным военным судом капитану 1-го ранга запаса Сергею Анатольевичу Новогрибельскому был вынесен жесткий приговор: "По совокупности совершенных преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний в виде лишения свободы на срок 3 года 8 месяцев в исправительной колонии общего режима с лишением права занимать должности, связанные с выполнением административно-хозяйственной функции в государственных органах, учреждениях, а также Вооруженных силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях сроком на 2 года и 3 месяца". Кроме того, суд постановил взыскать с С.А. Новогрибельского в пользу Министерства обороны России "сумму нанесенного ущерба в размере 29 миллионов 656 тысяч рублей". Подсудимый был взят под стражу и отправлен в СИЗО г. Симферополя.
"Совокупность совершенных преступлений" расшифровывается просто: на самом деле начальник завода был обвинен в одном — в установке на трех плавединицах бывших в употреблении дизелей и частей к ним, хотя по условиям госконтракта они должны были быть новыми. В условиях госконтракта действительно так прописано, однако в реальной жизни имелся существенный нюанс: на момент исполнения заводом того самого контракта новых дизелей и запчастей ни на флоте, ни во всей стране (!) не было. Реальность была такова: производство новых агрегатов занимает около года, то есть при самых благоприятных обстоятельствах ремонт кораблей и ввод их в строй (если четко следовать контракту) могли произойти спустя полгода после Олимпиады, стало быть, ожидание поступления новых дизелей — это срыв сроков заказа и неисполнение приказа. Парадокс, но факт: наличие такой "вилки" суд признал (получение "на заводах-изготовителях новых двигателей, отсеков двигателя и запасных частей невозможно"). Но при этом все же обвинил Новогрибельского в том, что он, "действуя умышленно, из ложно понятых интересов службы" (то есть получил приказ, который нужно выполнять), чтобы "создать видимость благополучия на 13 СРЗ" (то есть обеспечить решение задачи при любых условиях), все-таки заказ государственной важности... исполнил.
Рикошет приговора
Судоремонт — это зона особой ответственности
Фото: Сергей Горбачев
Сергей Новогрибельский — продолжатель целой династии судоремонтников. Его отец, Анатолий Новогрибельский, проработал на заводе всю жизнь. Буквально всю: 59 лет и 3 месяца, с завода его и проводили в последний путь. Здесь же 38 лет трудилась его мать Людмила Федоровна, а еще супруга Сергея — Ольга, его брат Александр, другие родственники. На заводской "командирский мостик" Сергей Новогрибельский, выпускник Севастопольского высшего военно-морского инженерного училища, попал после службы на подводной лодке, пройдя все ступени служебного трапа и доказав: профессионал судоремонта — "товар штучный".
Таких "классиков" отрасли в его возрасте в Севастополе сегодня нет, что подтвердят все, кто сопричастен к этому делу. В том числе и поэтому решение суда вызвало широкий общественный резонанс и возмутило многих. Судоремонтники расценили оценку начальнику завода, данную в приговоре, как и оценку труда всего коллектива, ведь "судоремонт — это игра коллективная". В данном случае речь идет не только о чести офицера Новогрибельского, но и о чести завода. Возможно, в наши дни "капиталистического реализма" по этому поводу кто-то и поерничает или выскажется уничижительно, но для черноморского судоремонтника понятие "честь" отнюдь не абстрактное. Ею дорожат, как дорожат результатами своего труда. Этот результат очевиден — действующие в море корабли.
Сама фабула уголовного дела, возбужденного против человека с безупречной репутацией, и приговор, вынесенный ему, Севастополь (без преувеличения) потрясли. Тяжелый осадок усугубило и возникшее понимание: достучаться до правды в российских инстанциях, мягко говоря, непросто
Исходя из ситуации, первыми в поддержку попавшего под уголовный пресс Новогрибельского выступили бывшие начальники предприятия — капитаны 1-го ранга в отставке Дмитрий Хасиев, Анатолий Величко, Степан Арутюнян, Виталий Киселев. На защиту своего руководителя встал и коллектив, чью энергию московские чиновники попытались ограничить, настоятельно рекомендовав "не проводить никаких собраний в рабочее время". Собравшись в обеденный перерыв, профсоюзный актив завода выступил с письмами-обращениями к президенту страны, министру обороны, в другие инстанции в защиту Новогрибельского. Его бывшим подчиненным и общественности остались так и непонятны мотивы, ставшие основанием для его привлечения к уголовной ответственности. Заводчане считали и считают: существовавшая организация судоремонта в период нахождения Севастополя под юрисдикцией Украины ставила завод в особые условия при выполнении задач по обеспечению технической готовности сил Черноморского флота.
Об этом сегодняшние руководители просто не знают или предпочитают не вспоминать. Это относится и к работникам соответствующих правоохранительных структур, которые в то время в основном находились на "материке". Они не отдают отчета в том, что в "украинский период" в Севастополе доминирующими были факторы, не способствовавшие, а мешавшие судоремонту, ставившие исполнение поставленных предприятию заказов на грань срыва. Госграница, украинская таможня, связи с поставщиками и контрагентами, задержки с финансированием, сжатые сроки, возникновение оперативных ремонтов и прочие "особенности" диктовали особые "правила игры", в которой ключевой ресурс был один — командирская воля и личная ответственность.
Особое недоумение приговор суда вызвал у военных — как проходящих службу, так и уволенных в запас. Получалось, суд преследовал российского военнослужащего за исполнение им приказа, отданного командованием. Из приговора следует: Новогрибельский должен был прекратить ремонт кораблей по причине отсутствия новых механизмов и запчастей. То есть ему следовало опираться в своих действиях на гражданско-правовой договор, а не на военную субординацию и силу приказа. И как это понимать? Да так (по решению суда) и понимать: если бы он "опирался" на букву госконтракта, то уголовное дело на него не заводилось бы. Правда, произошел бы срыв подготовки кораблей к обеспечению важнейшего международного мероприятия. Интересно, задавались ли судьи вопросом: как бы отреагировало военное руководство на такие действия начальника завода? Командующий ЧФ адмирал Александр Витко, выступая в суде, прямо заявил о том, что при таком развитии событий с Новогрибельским как с начальником завода он бы не имел больше дела. Кроме того, командующий подчеркнул: накануне и в период проведения Олимпиады силы флота действовали в условиях присутствия в акватории Черного моря кораблей НАТО, выполняя по факту боевую задачу. Суд этого не учел. Почему? Более того, на деле суд поставил под сомнение принципиальный вопрос о целесообразности выполнения приказов (а офицер Новогрибельский выполнял приказ), что влечет за собой подрыв всей системы военного управления. Это понятно любому служивому человеку, но, получается, непонятно военному суду. Это ли не диво?
Приговор вызвал остро негативную реакцию и у всех специалистов судоремонтной отрасли, постоянно решающих задачи в аналогичных или еще худших условиях, особенно с возникновением проблемы импортозамещения. По их мнению, суд создал прецедент: получается, что уголовные дела в силу существующих экономических проблем (финансирование, запчасти и комплектующие, сроки решения оперативных задач и др.) могут возбуждаться в отношении практически всех, кто сегодня связан с судоремонтом. И как с такой перспективой работать?
Непонимание и неприятие происшедшего породило слухи в отношении инициаторов "дела Новогрибельского" и самого приговора. Говорят всякое-разное об истинных инициаторах "дела", о "недоброжелателях" и даже об интересах неких бизнес-структур — то есть об умысле с далеко идущими целями. Мол, устранение Новогрибельского стало предтечей процесса акционирования успешного предприятия и вывода его из системы Министерства обороны. Комментировать не подтвержденные документально домыслы бессмысленно. Но людей не переубедить: в таком "денежном" и перспективном деле, как судоремонт, субъективный фактор и чьи-то интересы присутствовали и присутствуют всегда. Об этом тоже подумать было недосуг?
Дурной сериал
Разумеется, С.А. Новогрибельский установленным порядком подал апелляцию. Ее рассмотрения с нетерпением ждали, а оно по разным причинам переносилось несколько раз. 10 марта уже этого года, наконец, апелляционное заседание состоялось (в режиме видеоконференции — С.А. Новогрибельского из СИЗО доставили в Крымский военный суд в Симферополе, а дело рассматривал Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове-на-Дону).
Выступления стороны защиты и самого обвиняемого смотрелись как весьма убедительные. Мне, присутствовавшему на заседании, даже показалось, что конвойные с любопытством и симпатией поглядывают на Сергея Анатольевича Новогрибельского. В голове возникла шальная мысль: освободят сейчас, прямо в зале суда, или как-то иначе? Увы, решение по апелляции огорошило: приговор суда первой инстанции оставить без изменения...
Вынося решение, суд не принял к рассмотрению весьма серьезный документ, который защита предлагала приобщить к делу. Как оказалось, еще 24 января этого года состоялось совместное решение министра промышленности и торговли Российской Федерации и Министерства обороны Российской Федерации. У него длинное название, но вчитайтесь: "О внесении дополнений в совместное решение Минпромторга России и Минобороны России от 12 мая 2015 г. о порядке применения запасных частей, комплектующих изделий, снятых с производства или ранее производимых за рубежом и не имеющих отечественных аналогов, в том числе с истекшими сроками хранения и службы, или с отсутствующими сопроводительными документами, при выполнении государственных контрактов по сервисному обслуживанию и ремонту надводных кораблей и судов Военно-Морского Флота". Так вот, этот документ, утвержденный министрами С. Шойгу и Д. Мантуровым, по мнению экспертов-правоведов и специалистов судоремонта, коренным и полным образом меняет всю конфигурацию "дела Новогрибельского". Ведь в тексте решения сказано конкретно и однозначно: "Возможно применение продукции, бывшей в употреблении, после проведения ремонта и испытаний на стендах предприятий с последующим обеспечением гарантийных обязательств и межремонтных сроков службы".
Именно это было сделано капитаном 1-го ранга Новогрибельским и его подчиненными на 13-м заводе при подготовке "олимпийских" объектов. Суд, повторюсь, этот документ рассматривать не стал. Основание: копия документа не должным образом оформлена (!). Но разве не в компетенции суда затребовать копию в нужном виде? Этого не случилось. Почему — объяснений нет.
И еще занятные детали: "дело Новогрибельского" состоит из 36 томов, апелляционные жалобы с дополнениями — почти сотня страниц, заседание по апелляции длилось всего два часа, а совещался суд перед вердиктом — меньше десяти минут.
Что дальше? А дальше — продолжение судебного "сериала", к которому капитан 1-го ранга Сергей Новогрибельский готовится, опираясь на поддержку тысяч людей в родном Севастополе. Им по-прежнему не ясны мотивы преследования заслуженного человека, им по-прежнему никто не разъяснил, как, например, он мог нанести ущерб государству? Ведь "матчасть" не похищена, к рукам осужденного не прилипло ни рубля, а "подсудные" дизеля исправно "молотили" с конца 2013 года: на малом противолодочном корабле "Муромец" и на ракетном катере РК-109. Третий "подсудный" дизель вскоре после ремонта вернулся на склад, но отнюдь — агрегат был снят с морского тральщика "Вице-адмирал Жуков" из-за списания самого корабля (износ корпуса и других механизмов).
Особое недоумение приговор суда вызвал у военных: получалось, суд преследовал российского военнослужащего за исполнение им приказа, отданного командованием
Представьте, вы купили для своего автомобиля пусть и подержанный, но работающий двигатель. Почти три года ездите на своем авто, в том числе, к примеру, из Севастополя в Сочи, машина готова и дальше ездить. Так вы что, сами себе нанесли ущерб? Скорее тут речь надо вести не об ущербе, а о прибыли. А в случае с кораблями — о решении государственных задач по защите южных рубежей Отечества, которые деньгами не измеришь. Так о каком ущербе речь? По каким методикам и кто его считал? Это вопрос задаю не я, а спецы судоремонта. Но суд при рассмотрении апелляции не дал на него ответа, зато оставил приговор в силе.
А "волна снизу" пошла после этого вновь: начальники цехов 13-го завода после апелляционного решения вновь написали письмо президенту с изложением своей позиции по "делу Новогрибельского". В нем, в частности, говорится о том, что, по их мнению, данный судебный прецедент не только наносит удар по всему военному судоремонту, но и способен его и вовсе остановить. Писали люди президенту, а ответ получили от... начальника отдела военной прокуратуры Черноморского флота А. Пояркова: мол, сомневаться в беспристрастности и объективности принятого судом решения нет оснований. Как говорится, жаловалась Мышка Льву на Кошку, разбираться назначено Кошке...
Чуть больше месяца назад, уже 3 июля, в Севастопольском военном гарнизонном военном суде было проведено "судебное заседание по вопросу разъяснения сомнений и неясностей, возникших при исполнении приговора" по "делу Новогрибельского". С такой интересной повесткой дня даже бывалые и много видавшие люди никогда не сталкивались. На этом заседании "разъяснялись" две "неясности": 1. Срок отсидки Новогрибельскому исчисляется с 1 ноября 2016 года. 2. Два дизеля из трех "подсудных" следует вернуть... заводу. Третий возвращать не надо — он нормально "пашет" на "Муромце". Но при этом за все (!) агрегаты Новогрибельский по-прежнему исправно должен платить в полном объеме (30 "лимонов"!), сидя в СИЗО.
Жизнь, словом, продолжается. Новогрибельский сидит, судоремонтники пишут обращения и письма. Пишу вот и я, надеясь все же на силу прессы — некогда четвертой власти. Как кандидат политических наук и практик в сфере общественно-политических коммуникаций, прекрасно знаю: ее статус является категорией неформальной. Но другой силы, боюсь, для надежд во всем этом диком сюжете уже и не осталось.
На днях стало известно: по "делу" оформляется очередная кассация — в президиум окружного военного суда. Дальше — Военная коллегия при Верховном суде, председатель Верховного суда. Сергей Новогрибельский не признает себя виновным.
Да никто в Севастополе его виновным не признает...