 | ||
Ни один из тех, кого называют "новыми русскими", не отождествляет себя с этим образом. Карикатурные описания "новых русских" в анекдотах как тупых бандитов с золотыми цепями на шее — плод воображения тех, кто относится к другой социально-экономической группе и никогда не видел "нового русского" в реальной жизни.
В 1997 году в Барнауле были опрошены 178 старшеклассников и студентов младших курсов в возрасте от 15 до 22 лет. Среди прочих им были заданы вопросы о том, как они представляют себе "нового русского мужчину" и "новую русскую женщину". Всем опрошенным к началу перестройки было от трех до десяти лет, и советскую реальность они воспринимали сквозь призму родительских воспоминаний и старых советских фильмов. Подавляющая часть молодых людей были выходцами из семей среднего класса, и ни один не принадлежал к той социальной группе, которую можно было бы охарактеризовать термином "новые русские". Портреты, нарисованные студентами, основывались не на личном опыте, а на социальных стереотипах и собственной фантазии.
Одной из типичных характеристик "нового русского", отмеченных студентами, является его активное потребительство: "Новый русский — красный пиджак, галстук, джип, квартира, ресторан, много любовниц, достаток, роскошь". За исключением нескольких интервью, главным потребителем в студенческих описаниях является не "новая русская женщина", а "новый русский мужчина". Демонстративное потребление воспринимается как мужской вид деятельности.
Предметы потребления, с помощью которых "новый русский" пускает пыль в глаза в студенческих интервью, крайне схожи. Студенты разного пола, возраста и образовательной направленности рисовали портрет человека фактически с одними и теми же потребительскими пристрастиями: "Новый русский — золотая цепь на 75 граммов, крест на 75 граммов. Авто дорогое, дорогой костюм, клевый галстук за 100 баксов" (студент, 17 лет). "Новый русский — обязательно с радиотелефоном, огромной золотой цепью, на каждом пальце по перстню, на дорогой машине" (студент, 22 года). "Новый русский — цепь на шее килограмм весом, 'Тойота', 'Мерседес-600', коттедж" (студент, 20 лет). "Новый русский — малиновый пиджак, золотая цепь на пять килограммов, шестисотый 'Мерседес', куча долларов; тратящий деньги направо и налево..." (студент, 18 лет)
Практически все компоненты "новорусского" стиля, упомянутые студентами, несут на себе печать советской эпохи. Золото, машины, дачи являлись непременным атрибутом номенклатуры советского периода и неотъемлемыми эмблемами социального и финансового успеха. Даже характерологический признак новых русских — мобильный телефон — является лишь более продвинутой версией знаменитой партийной "вертушки".
Студенты обошли стороной такие символы богатства, как бриллианты; коллекционирование редких книг, картин, машин, лошадей; обучение детей в престижных зарубежных университетах; наличие собственных самолетов и охраны; возможность жить за рубежом,— то есть все те элементы богатства, которые отсутствовали в советский период. В фантазиях опрошенных богатство "новых русских" проявляет себя количественно: либо как способность приобрести неограниченное количество дорогостоящего продукта ("десять перстней", "икру ложками"), либо как способность платить цену большую, чем это обычно принято ("бросаться деньгами").
Для "новорусской" женщины самая типичная роль в описаниях студентов — обменивать свою свободу на одежду и еду. Восемнадцатилетняя студентка пишет: "'Новая русская' — женщина, продавшая свою свободу, возможность быть по-настоящему любимой за еду и шмотки". Другая студентка рисует еще более живописную картину: "'Новая русская' женщина — обеспеченная жена 'нового русского', которая сидит дома (т. к. не работает), следит за собой, ходит в салоны красоты, магазины одежды, ужинает с мужем или любовником в ресторанах, не отказывает себе ни в чем, но сильно зависит от денег мужа".
Другой вариант "новой русской": "деловая женщина, занимается своим делом, владеет фирмой; дом, квартира; мечтает о страстном муже" (студентка, 18 лет). По представлениям опрошенных, женщине, чтобы получить доступ к объектам потребления, необходимо совершить выгодную сделку, продав либо свою свободу, либо профессиональные качества.
Происхождение неограниченных финансовых возможностей мужчины остается в студенческих ответах не до конца проясненным. Единственное, в чем уверены студенты,— что состояние "новых русских" добыто незаконно. "'Новой русский' — это человек, имеющий много денег в настоящее время, которые он получил нечестным путем, и у которого в голове нет ничего, он тупой" (студентка, 17 лет). "'Новый русский'? Это человек, имеющий власть и большие деньги, часто заработанные незаконным путем; но не совсем хорошо представляющий, что с ними делать" (студент, 18 лет).
Последнее замечание явно отражает собственную обеспокоенность респондента символическим смыслом богатства. Как показали описания, богатство крайне редко воспринимается как потенциальный капитал, как возможность инвестировать и получать прибыль. Чаще всего молодые люди понимают богатство как возможность тратить. Причем способ потребления, приписываемый в студенческих текстах "новым русским", поражает своей монотонностью и предсказуемостью. "Новорусский" стиль жизни примечателен не столько качеством потребления, сколько его количеством. Больше всего эти описания напоминают представления голодных советских колхозников послевоенных лет о роскошной жизни в столице — "А Сталин-то, небось, каждый день колбасу ест!".