— Зачем "Единой России" сегодня понадобилась Чечня?
— Надо объединить чеченский народ и взять власть в свои руки.— Прямо-таки взять власть?
— А для чего создаются партии? Для власти. Мы хотим объединить все здоровые силы в Чечне в один мощный кулак, чтобы противостоять и Масхадову, и прочим бунтарям.
— Ваша партия сможет противостоять Масхадову? Но Масхадов по-прежнему пользуется авторитетом у народа.
— Под знаменем "Единой России" уже собралось больше 4 тысяч партийцев.
— Но у Масхадова сочувствующих больше.
— У Масхадова я знаю только четырех человек. А за нашими 4 тысячами стоят еще их родственники и знакомые. И Масхадов понял это, когда мы провели в августе свою первую конференцию в самом сердце Ичкерии...
— Это вы про Ножай-Юрт?
— Да. Мы хотели эту конференцию на родине Шамиля провести (в Ведено.— Ъ), а провели на родине Хамбиева (Магомед Хамбиев — бригадный генерал и министр обороны в армии Масхадова.— Ъ). За месяц до того в этом районе наши ребята спецоперацию провели, взяли несколько баз с рацией, спутниковым телефоном, медикаментами, оружием, картами. Всем известно, что этот район самый опасный и там скрываются и Масхадов, и Басаев. Так вот, мы проводили нашу конференцию, а Масхадов, думаю, в бинокль смотрел и бесился, потому что ничего сделать не мог. Нет у него силы.
— Но у масхадовцев оружие, а у вас его нет.
— Почему нет, есть.
— Ну не у вас лично, а у партийцев.
— Да мы ведь фактически воюющую партию создаем. У меня там будут все, кто оружие когда-либо держал и кто теперь с нами. Все эти люди умеют воевать и умеют постоять за себя. Если кому-то покажется, что если мы в политике сейчас, то стрелять разучились, то это большая ошибка. Мы отпор всегда дадим. Я вам скажу, что эта война — не на жизнь, а на смерть. Мы сейчас в Чечне единственная сила, которая противопоставлена ваххабизму. Они моджахеды смерти, а мы моджахеды созидания. Думаете, мы уже не моджахеды? Нас ведь тоже убивают за наши идеи, за нашу веру, мы тоже моджахеды. Почему ваххабизм появился? Потому что вакуум был, во всем. А мы его заполняем. Это очень невыгодно тем, кто не хочет мира в Чечне.
— Вы были бригадным генералом, потом помогли военным, потом Кадырову... В прошлом году вы замещали военного коменданта республики... Почему вы ушли в политику?
— С одним ружьем мир в Чечню не принесешь. И всегда военная власть признавала, что нужна сильная гражданская власть, что нужно заполнять вакуум.
— Вы говорите о 4 тысячах. Когда успели привлечь столько людей?
— Ну мы же работали все это время.
— А зачем, скажите, простому чеченцу вступать в партию? Если его могут в отместку убить или похитить, не проще ли сидеть дома и наблюдать со стороны за происходящим?
— Да ведь мы даем надежду на мирную жизнь. Вот мы когда эту конференцию проводили, я увидел, что люди радуются: они вспомнили — кто советские времена, кто какие-то референдумы, то есть то, что с миром связано. На эту конференцию пришли свободные люди, они высказывали нам свое мнение, даже часто и неприятное. А ведь Масхадов созывал свои сходки — люди боялись говорить, Дудаев созывал — боялись, а тут не боятся. Это же очень важно.
— Вы говорите — не боятся. А ведь в последнее время в Чечне постоянно кого-то взрывают.
— Пока мы готовили августовскую конференцию, у нас в течение десяти дней убили двух человек. Один, Бадруди, был моим зятем и возглавлял партийную ячейку в Курчалое. Ну и что, бояться нам их? Никто не хочет уже бояться. Надоело. Ну что с того, что взрывают? Это же просто шум, они имидж свой поддерживают. В них же деньги вкладываются. А реально захватить даже самое маленькое село они не в состоянии.
— Но Шалажи ведь захватили, еще и месяца не прошло!
— Да кто там его захватил! Утром пришли в село, а через час ушли, а местные запаниковали. Вот туда и созвали все силы. Не могут они село взять, сил у них нет таких. Почти все, кто 17 сентября пытался захватить Гудермес, сдались. За последние два месяца 80 человек сложили оружие.
— Насколько я знаю, оружие сложили бы больше людей, если бы не боялись за свою жизнь.
— Вот поэтому мы и хотим сейчас им дать оружие, перевести их в стрелковые роты, чтобы они могли себя защитить.
— А не страшно, что это оружие против вас повернут?
— А не страшно, что я его поверну? Тут или доверять, или всех подряд убивать. Если человек раз сказал, что отказался от бандитизма, ему назад пути нет. Власть пошла по пути доверия, и это хорошо, это уже дает результаты. И вообще, я этим людям, кто сдался, больше доверяю, чем той крикливой оппозиции, которая при всех властях посидела и якобы все время против была. Да кто их слушал тогда, оппозиционеров этих? Я больше верю тем, кто стоял рядом с Джохаром за независимость, за идею, а теперь поняли, что не за ту идею стояли. Они искренни, им можно доверять. И этот процесс не закончится, боевики и полевые командиры будут переходить на нашу сторону.
— А что с Гелаевым? Еще не потеряли надежду переманить его?
— Гелаев уже не будет наш. Он теперь очень близко с американцами. Его одевают, кормят, оружие дают.
— Что значит — с американцами?
— То и значит. У меня информация, что американцы с ним держат тесные контакты. Он очень нужен сейчас, его войско ведь и на Абхазию можно снова отправить. Гелаев умный мужик. Он давно бы с нами был, если бы не Запад. На Западе думают ведь, что в Чечне все может вернуться, как раньше.