|
Бороться и искать, найти и не сдавать |
 |
| Фото: АНДРЕЙ БИЛЬЖО, "Ъ" |
Деньги подземелья
Перед тем как спуститься в мрачное подземелье, кладоискатель Павел Ильяшевич, по профессии водитель, уволившийся из водителей на период полевого кладоискательского сезона, тоскливо нас оглядел:
— Может, не надо? Там ведь кругом металл. Детектор все равно зашкалит, да с ним и не развернешься. И страховки нет.
— Надо, надо,— подбодрил его кладоискатель Дмитрий Нужненко, по профессии автослесарь, занимающийся помимо кладоискательства веб-дизайном.— "Деньгам" репортаж нужен. Ты, главное, если тебя засыплет, чем-нибудь звени и кричи: "Зачем мне все это золото, если я не могу отсюда выбраться!"
Место действия — некогда богатый Спасо-Берлюковский монастырь в селе Авдотьино, километрах в 30 от Москвы по Щелковскому шоссе. Монастыри сейчас по большей части реставрируются. А в этом, основанном в XIV веке раскаявшимся разбойником Берлюком, на ветхих куполах растут целые деревья, а на территории — психбольница. Но самая бесовщина — неподалеку, возле кладбища. В 20-х годах XX века под землю ушла кладбищенская церковь. Именно сама ушла, а не была взорвана. В XIX веке ее построили над монастырскими подземными ходами, и фундамент со временем не выдержал. В результате получился крутой заросший овраг, протиснуться к которому можно только между могил. В овраге какие-то нагромождения, поваленные деревья и упавшие сверху надгробия. Склоны испещрены отверстиями со старой кладкой. Луч фонарика, направленный в подземный ход, теряется в темноте.
Лучшего места, чтобы свихнуться на поиске кладов, трудно себе представить. А село Авдотьино, можно предположить, свихнулось на этом в полном составе и не в одном поколении. Охранник психбольницы по имени Николай, например, поведал мне, что "по некоторым монастырским подземельям в свое время ездили на тройках", а кроме того, "монахи никаких ценностей чекистам не отдали — все здесь попрятано".
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Подвалы обрушившейся кладбищенской церкви свели с ума не одного кладоискателя и всю соседнюю деревню Авдотьино |
— Это, конечно, бред, что местные говорят, будто тут спрятано все — от золота Батыя до золота партии,— говорит Николай Михайлович.— Но хорошую поисковую экспедицию организовать следует. Хотя бы церковный иконостас поднять. Он тут, по сведениям, был восемь на двенадцать метров. Мы бы его не в музей отдали, где все по хранилищам прячут, а церкви — пусть люди молятся.
От души испачкав одежду в подземельях и не найдя ничего, кроме ям, мы покидаем инфернальный овраг и садимся перекусить возле речки. И я понимаю, что неправильное какое-то получается сегодня кладоискательство. Ну полазили по подземельям, страху натерпелись. А деньги где?
— Тоже мне, проблема,— машет рукой Соловьев, и его соратники посмеиваются, будто речь идет о проблеме поиска пяти рублей на метро.— Если тебе надо, сейчас найдем что-нибудь.
— Что найдете? — спрашиваю.
— Ну монет каких-нибудь старых, украшений, может быть.
— Где?
— Да вот здесь,— и кладоискатели широкими жестами указывают на берег речки и пахотное поле возле дачных домиков через дорогу от монастыря.
Потрава полей
Поначалу, конечно, я поплелся за кладоискателями Ильяшевичем и Нужненко (у одного — отечественный прибор "Стерх-Юниор", у второго — импортный фирмы WhiteS, с жидкокристаллическим дисплеем) весьма скептически. Они шли по лужку возле речки, подобно косарям махая своими приборами. Детектор Дмитрия пикнул первым.
— Железо,— показал он мне дисплей.— Видишь, цифры со знаком минус. Это характеристики черного металла.
Чтобы доказать мне это, Дима положил детектор и взялся за саперную лопатку. Из земли действительно появились останки старой лопаты.
А вот — писк, сопровождаемый цифрами на табло со знаком плюс. То есть металл под нами цветной.
— Думаю, фольга,— сказал Дмитрий.— Хотя на этот сигнал уже есть смысл копнуть.
Он опять оказался прав. Под дерном залегала блестка от сигаретной пачки. Дима кладет ее в один из карманов камуфляжной жилетки:
— Наше правило — такой мусор в полях не оставлять, чтобы он будущих поисковиков не сбивал с толку.
Вскоре мы откапываем водочную пробку. Она "фонит" примерно как монета, потому что схожа с ней по форме, размеру и тоже сделана из цветного металла.
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Председатель клуба "Раритет" Николай Соловьев утверждает, что кладоискательство — увлечение, которое не приносит, а требует денег |
— Ну и где? — спрашиваю я не без сарказма.
— Пошли на поле,— невозмутимо говорит Паша.
За короткое время та часть нашей одежды, которая осталась относительно чистой после церковных подземелий, покрывается толстым слоем пыли. Водочные пробки, как выясняется, наш народ оставляет в пашне так же обильно, как и на речном берегу.
Из-за плетня за моими спутниками, которые с ног до головы в камуфляже, да еще машут миноискателями, начинает следить бабка. Я спрашиваю, что они скажут, если она станет задавать вопросы.
— Скажем, что ты журналист. У тебя ведь с собой документы,— весело отвечают они.
— На самом деле у нас самих есть удостоверения клуба "Раритет", и мы иногда честно говорим, что ищем монетки,— успокаивает Дмитрий.— Но и это не всегда спасает. Одного из наших, Володю, забрала с поля милиция, которую вызвали местные жители. Ему пришлось откупаться тысячей рублей.
— А что инкриминировали?
— Сказали, что есть такая статья в уголовном кодексе — "потрава полей".
Наконец находим что-то мелкое, круглое, тяжелое. Выбрать такую вещь из земли — целое дело. Ее засекает прибор, после чего нужно нажать на лопату и отбросить ком земли в сторону. Теперь проверяем, остался предмет на прежнем месте или же он внутри кома. Если на прежнем — вынимаем еще один ком. Если внутри кома — начинаем его просеивать, пронося пригоршни земли над рамкой прибора. На какую руку зазвучало — в той предмет. У меня все время чисто и красиво звучало на левую руку. После тщательного просеивания пригоршни я выяснил, что звучит и пустая рука. А что вы хотите, если на пальце кольцо из драгметалла...
Мелкую вещь, на которой после поскребывания ногтем появились какие-то буквы, я понес Соловьеву, который отдыхал возле машины.
— Это свинцовая пломба,— вынес заключение председатель клуба "Раритет".
— Пломба с чего?
— С того, что опломбировали. Любого ящика.
— А где же монеты и украшения?
 |
| Обычные монеты и кресты профессионал с металлодетектором найдет практически в любом поле с картошкой |
И тут действительно подошел Дмитрий, в руках у которого были серебряный крестик и нечто круглое с прикрепленными звеньями, которое было опознано как деталь конской сбруи.
— Вот там надо ходить,— показал кладоискатель на кромку поля.— Там раньше, видимо, дом был, по железу прибор зашкаливает, а возле этого места может быть что-то интересное.
Эта новость вызвала прилив энтузиазма. Вскоре запел "Стерх-Юниор" в руках Павла. Я бросился к нему.
— Гарантирую, что монета,— сказал он.— Такого хорошего звука не дает ни одна пробка. Хочешь — копай сам.
И нашли мы, что бы вы думали, денгу Петра I. 1704 года выпуска.
Тут-то я понял, что такое демон кладоискательского азарта. Какие там грибы и рыбалка! Аж руки тряслись, когда копал на следующую "чистую песню". В этот раз, впрочем, звучала пробка. Зато в следующий — советский пятак 1949 года. А еще в следующий — полушка Анны Иоанновны.
— А что ты удивляешься,— сказал Дмитрий и неожиданно открыл рот. На его языке сверкнуло серебро.— Это мелкие монетки времен Ивана Грозного. Их еще зовут чешуйками. Мужики их точно так же носили за щекой. Я монетки вчера за Бутово нашел. Когда ищешь, всегда что-то находишь.
— Видишь мою лопатку? --включился в разговор Павел. Я посмотрел на "саперку", которую он держал в руках, и увидел на ней число 1941.— Она мне уже несколько лет служит с тех пор, как мы войну копали. Но больше мы ее не копаем. Во-первых, не так интересно. Во-вторых, чтобы найти что-то реально ценное, нужно найти "гансовское" кладбище, желательно до 42-го года. Тогда на одном фрице амуниции было где-то на $100.
С прибором
В том, что буквально несколько лет назад кладоискательством в России стали заниматься не только психи, виноват технический прогресс, а именно гражданские металлодетекторы. Никакого хозяйственного предназначения, кроме кладоискательства, они не имеют. Западные фирмы так и пишут на рекламных проспектах — "Лучшее для поиска сокровищ". По словам Соловьева, в год в России продается около 500 таких приборов.
В помещении для встреч членов клуба "Раритет" на Верхней Первомайской улице расставлены полтора-два десятка металлодетекторов, потому что место для клубных встреч кладоискателям предоставляет фирма, которая ими торгует. В прайс-листе фирмы — цены от $250 до $3 тыс. Здесь же продается литература по археологии, нумизматике и собственно кладоискательские книжки. Я за 80 руб. приобрел книгу самого господина Соловьева "Записки кладоискателя".
Историко-изыскательское общество "Раритет" еще в прошлом году насчитывало 200 членов, сегодня, по словам Николая Соловьева, их уже за 300. Условия вступления обозначены на сайте клуба в интернете и очень просты — активно участвовать в жизни организации, разделять устав клуба и платить вступительный взнос 300 руб., ежегодный — 100 руб.
Всего же, по данным "Раритета", в Москве искателей с металлодетекторами несколько тысяч.
Черные и белые
Археологи тоже говорят о буме кладоискательства, но с других позиций. По их словам, тысячи невесть откуда взявшихся искателей прочесывают археологические памятники, выбирая из них самые ценные металлические предметы и нарушая историческую целостность. Такой случай произошел около месяца назад на месте раскопок деревни Мякинино недалеко от Митина, на месте будущего строительства торгового комплекса "Крокус-Сити".
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Кладоискатель Павел Ильяшевич добыл денгу |
Другие археологи отзываются о кладоискателях еще жестче. Член-корреспондент РАН, профессор, заведующий отделом полевых исследований Института археологии РАН Валентин Седов: Это никакие не археологи, ни черные, ни белые, а просто браконьеры. То, что они лопатой делают на памятниках,— это все равно что дырявить древние рукописи. К сожалению, охрана памятников в России поручена соответствующему управлению Министерства культуры, и все попытки что-то сделать проваливаются. Доходит до абсурда. Не так давно на таможне в Шереметьево задержали 17 граждан США с металлодетекторами и изъяли у них 2 тысячи древних монет. Выяснилось, что эти люди приглашены в Саратов на "международный полевой симпозиум по применению металлодетекторов", причем каждый внес по 2 тыс. руб. Саратовскому управлению культуры. Монеты передали в Государственный исторический музей, делом заинтересовалась ФСБ, но кончилось все только увольнением начальника Саратовского управления культуры.
Находки с правового поля
Некоторые ученые, впрочем, считают кладоискательство злом, но неизбежным. А если запретить его, как проституцию, можно только формально, то государственные музеи должны пытаться извлечь хоть какую-то выгоду. В 1999 году, например, Государственный исторический музей за $5 тыс. приобрел клад из 312 монет, закопанный в 30-х годах XV века. Денег у самого музея на это, естественно, не было — их в рамках спонсорства дала одна немецкая фирма. Однако каждый случай приобретения музеями ценностей у граждан в России уникален.
Сдавать же государству клады (юридически это понятие предполагает, что находка сделана случайно) люди упорно не хотят, хотя по новому российского закону им светит половина найденного (советское государство обещало четверть). Как сказал один археолог, попытка сдать клад в милицию вообще чревата проблемами: милиция вполне может заподозрить, что самое ценное вы оставили себе. Очевидно, для взаимодействия в этой сфере государства с гражданами нужно основательно перепахать правовое поле.
Профессор Игорь Ширяков, заведующий отделом нумизматики Государственного исторического музея: Ситуацию с заявлениями граждан о находках удалось улучшить в Великобритании, где несколько лет назад был принят новый билль о кладах. Согласно ему, клад принадлежит тому, кто его нашел (естественно, если не обнаруживается наследников и т. п.). Обязательное условие — показать находку ученым. Кроме того, если вы решите продать ценности, придется заплатить соответствующий налог, и государство обладает первоочередным правом покупки. После принятия такого закона число обращений граждан сразу в несколько раз увеличилось.
Оценить российский рынок находок даже приблизительно не берутся не только кладоискатели и ученые, но даже аукционисты. По словам Николая Чекунина, эксперта отдела нумизматики, фалеристики и военной истории аукционного дома "Гелос", продавать монеты старше 50 лет, как и прочие ценности, найденные в ходе частного поиска, запрещено (как, впрочем, запрещен и сам целенаправленный частный поиск). Однако, если человек заявляет, что монету он не обнаружил, а получил "из старой коллекции", в наследство от бабушки, то доказать обратное практически невозможно. Так что отделить легальный нумизматический рынок от нелегального в принципе нельзя: можно лишь говорить о том, что в последние годы на нем царит заметное оживление и появилось много монет, которые раньше считались исключительно редкими.
Деньги за денги
Наконец, последний вопрос: сколько может заработать "черный археолог", "браконьер", "кладоискатель" или просто "поисковик" — как уж его ни назови.
Сотрудник отдела нумизматики Государственного исторического музея Василий Зайцев: Абсолютное большинство искателей относятся к своему увлечению как к хобби. Они действительно тратят, а не зарабатывают, выезжая на поля. Но есть и другая категория — профессионалы. Они выезжают группами, и не на один день. Это настоящие фанатики. Ночуют у костра, неделями не моются. Выхаживают с детекторами поля вдоль и поперек. Если надо, нанимают за 500 руб. тракториста, чтобы он вспахал поле. Или, наоборот, уплотняют пашню, привязывая к своему внедорожнику бревно и таская по ней. Такие группы обязательно находят один-два интересных клада за сезон. Но ведь все время попадается и сопутствующий материал. Понятно, что никакого стабильного заработка здесь быть не может, но в среднем выходит где-то по $300 в месяц на московского профессионала-кладоискателя.
Самая малочисленная категория — это перекупщики, которые не только решают проблему сбыта, но и сами выезжают в поля. У них постоянные связи как с искателями, так и с коллекционерами и стабильный доход более $1000 в месяц.
Что же касается вылазки, в которой принимал участие ваш корреспондент,— ее находки ценность имеют мизерную. Скажем, на сайте аукционного дома "Гелос" такую же полушку, как нашли мы, только в лучшем состоянии, я обнаружил выставленной за $5. Петровская денга, равно как и "чешуйки" Ивана Грозного, по отзывам нумизматов, ненамного дороже.
Но найти же можно разные монеты. Точно такие же по виду "чешуйки", если они чеканились в удельных княжествах, могут стоить уже $500-700 за штуку. И екатерининский медный пятак может столько стоить, если он печатался не на Екатеринбургском монетном дворе, а, что встречается гораздо реже, на Таврическом. А вся разница — в буквах ЕМ или ТМ на монете! Наконец, есть на аукционных сайтах и монеты по нескольку десятков тысяч долларов, и ведь кто-то их когда-то, возможно, нашел. Хотя, конечно, монет в российской земле куда меньше, чем водочных пробок.