13 сентября президент России Владимир Путин в Сочи приехал на игру двух подмосковных молодежных команд «Луч» и «Виктория» и встретился в ледовом дворце спорта «Шайба» с канадскими и советскими хоккеистами, участниками легендарной суперсерии 1972 года. А специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ пытался выяснить, забил Владимир Петров шайбу во втором матче той серии или не забил. И попытка была отчаянной.
Слева направо: Деннис Халл, Пэт Стэплтон, Владимир Путин на хоккейном матче «Луча» против «Виктории»
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
На одной из тренировочных арен в Имеретинской долине ждали канадских хоккеистов, участников великой суперсерии 1972 года. Их самолет из Москвы опаздывал на полчаса, и можно было поговорить с нашими, которые уже приехали сюда. Александр Якушев, Вячеслав Анисин, Юрий Блинов, Александр Волчков, Александр Гусев, Владимир Лутченко, Юрий Ляпкин, Александр Мальцев, Борис Михайлов, Владислав Третьяк, Владимир Шадрин…
Борис Михайлов пристально смотрел на лед, тут тренировались сейчас подростки из «Сириуса»: всю арену отдали образовательному центру, здесь тренируются и хоккеисты, и фигуристы…
— Часто вспоминаете эту серию? — спрашивали Бориса Михайлова.
— Я ее все время вспоминаю,— ни секунды не задумываясь, отвечал Борис Михайлов.— Ее весь мир вспоминает.
— Вы же выиграли первую игру,— сказал я ему,— но серию проиграли. Могли выиграть, как думаете? Был шанс?
— Да конечно! Конечно, могли! Вторая игра, счет 1:2, проигрываем. И Петров забивает гол! А судья не засчитывает! Сравняли бы и выиграли!
И такая досада была у него в глазах, в голосе, такая тоска, как будто эта игра пять минут назад закончилась. И никогда уже не начнется. А как бы хотелось… И выиграть… И чтоб судья засчитал уже наконец тот гол…
Я подошел к Владиславу Третьяку и спросил его о том же самом.
— Запросто могли выиграть! — всплеснул он руками.— Мы тогда были сгустком крови! Правда! Никогда не были так собранны! А потом, во второй игре, гол Петрова не засчитали!
И он о том же!
— Видите,— продолжал Владислав Третьяк, показывая на ворота,— сейчас в середине ворот сетки нет, а тогда она висела. И была приморожена ко льду… Натянулась! И шайба в нее ударилась, отскочила, и вратарь ее поймал! А гол-то был!..
И опять — голос, в котором такое же отчаяние, как у Бориса Михайлова. Я понимал: это та боль, которая все равно никогда в них не утихнет.
— Ну и конечно, та последняя игра в Москве, когда все решалось и когда счет был 5:5…— вздохнул Владислав Третьяк.— За 30 секунд до конца игры они вырвали победу… Пол Хендерсон подпрыгнул, остановил шайбу… Вошли в нашу зону…
И он долго, тщательно, не упуская ни одной мелочи, рассказывал, как они забили тот гол. А он пропустил…
— Смотрю: она в воротах… Так и не могу себе простить… Канадцы говорят, что это лучшая игра XX века, они все свои победы очень хорошо помнят. А поражения — нет! Они не помнят проигрыша в серии 1974 года, например! А ведь все были: и Бобби Халл, и Хендерсон, и Фил Эспозито… Все лучшие! И проиграли нам!
Фотогалерея
Его борьба
Фото: Коммерсантъ / Василий Шапошников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Фото: РИА НОВОСТИ
— А почему Фила Эспозито сегодня нет? — спросил я.— Говорят, не прилетит.
— Так у них же в Тампе ураган был,— рассказал Владислав Третьяк.— Самолеты до сих пор не летают… Даже из Флориды уже начали летать. Он очень хотел…
Владислав Третьяк говорил, что дружит с некоторыми канадцами, и сильно, особенно с Фрэнком Маховличем, который прилетел в Сочи.
— Они до той суперсерии нас вообще не замечали,— продолжал Владислав Третьяк.— Не здоровались даже. А смотрели пренебрежительно, нам казалось — даже брезгливо. И после 1972 года все резко изменилось: они уважают сильных.
— А правда был в первом матче эпизод, как в фильме «Легенда №17», когда трибуны встали и начали аплодировать Харламову после его второго гола? — спросил я.
— Ну,— не сразу ответил Владислав Третьяк,— они на самом деле тогда просто в шоке были… Не очень они, честно говоря, вставали… Такой шок…
Мы увидели канадцев. Несколько пожилых мужчин тяжело и долго поднимались по лестнице. Владиславу Третьяку было тогда, в 1972-м, 20 лет. А большинству из них — 30, да и больше. Теперь ему 65… Кому-то из них — 80…
Они обнимались, и я, честное слово, никак не мог поверить, что эти люди и правда легенды мирового хоккея. Я видел уставших, очень немолодых людей, которым тяжело давалась каждая ступенька. И все-таки это были они: Пит и Фрэнк Маховличи, Деннис Халл (самый сильный щелчок в лиге, брат Бобби Халла), Пэт Стэплтон, Ред Беренсон…
Сейчас они обнимались с нашими и радовались им, казалось, как родным. Да они и в самом деле были родные друг другу, и безо всякого преувеличения: та серия и породнила их, такой хоккей был им нужен тогда и нужен до сих пор, потому что воспоминанием о нем они и живы…
Я подошел к Пэту Стэплтону, защитнику, и спросил, помнит ли он ту, вторую игру.
— Помню ли я?!! Конечно! — воскликнул он.— Мы выиграли 4:1! Счет был 2:1 в нашу пользу, я получил штраф, наши две минуты должны играть в меньшинстве, а русские — забивать… А забили мы! Маховлич забил! Все, 3:1! Все решилось!
— А как же незасчитанный гол Петрова? — спросил я.— Ведь он был. И все могло измениться! И должно было измениться!
— Какой гол? — переспросил Пэт Стэплтон и холодно посмотрел на меня.— Я не помню никакого гола. Не было ничего.
— Да как же не было?! — Я теперь тоже переживал так, как будто только что видел этот гол собственными глазами.— Был гол! Петров забил! От сетки шайба отскочила, вратарь поймал!..
Пэт Стэплтон пожал плечами:
— Хорошее помню, плохого не помню. Не было ничего.
Хоккеисты смотрели раздевалки, тренажерные залы. Журналист одного из федеральных телеканалов уже допрашивал Фрэнка Маховлича, не страшно ли ему сейчас приезжать в Россию — такой ее преподносят сейчас, что ведь, наверное, страшно…
— Ну зачем?..— качал головой, стоя в стороне, Владислав Третьяк.— Зачем же такие вопросы? Праздник же… Ну разве это может быть страшно?.. Им против нас играть вот, может, и страшно было…
Через полчаса в ледовом дворце «Шайба» играли молодежные команды «Луч» и «Виктория» на первенство Московской области. Пришел Владимир Путин. Тут были и мэр Москвы Сергей Собянин, и глава «Роснефти» Игорь Сечин… Канадцы и наши напряженно следили за игрой. Но шансов у «Луча» не было никаких: к середине третьего периода счет был уже 8:0 не в его пользу.
После игры президент вышел на лед (без коньков) позвал хоккеистов и минут пять о чем-то говорил с ними, а вернее — ни о чем. А вот о чем-то он говорил по пути с ледовой арены на свежий воздух с Игорем Сечиным, и долго…
К Владиславу Третьяку подошел Владимир Шадрин.
— Слушай, кто это? — тихо спросил он и аккуратно показал на одного из канадцев.
— Да это же Маховлич! Сенатор в Канаде сейчас! Пожизненный!
— Ух ты!..— разволновался Владимир Шадрин.— Я ж против него сколько играл!..