Развод по-русски

Полоса 049 Номер № 36(391) от 17.09.2002 Развод по-русски

       При любом разводе самая болезненная тема — раздел имущества. Если разводятся супруги, то эта проблема касается только их двоих. Если же разводятся партнеры по бизнесу, то под вопросом оказывается дальнейшее существование самого бизнеса. Наш специальный корреспондент  ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН попытался выяснить, с какими проблемами чаще всего сталкиваются российские компании, когда их владельцы пытаются поделить совместно нажитый бизнес.
Первая ссора
       Представьте, что вы с товарищем (или с группой товарищей) организовали фирму. Вы в той или иной форме договорились, какую долю каждый получит в этом бизнесе. Представим, что планы оправдались, фирма набрала обороты, обзавелась имуществом, даже накопила какие-то деньги. И вдруг один из партнеров решил выйти из бизнеса. Ну поругался с другими учредителями, или устал от работы, или придумал новую интересную идею для создания собственной фирмы. И тут у товарищей сразу возникают проблемы.
       Прежде всего, если уходящий собственник активно участвовал в оперативном управлении, партнеры теряют его "мозги". Впрочем, в бизнесе мозги поддаются трансплантации, или, проще говоря, их можно переманить из другого бизнеса.
       Гораздо хуже, если собственник-менеджер уходит вместе с лояльными к нему сотрудниками, со своей информацией и связями. Еще хуже, если он в придачу уводит клиентов. При таком раскладе вполне может случиться, что на судьбе его бывшей фирмы будет поставлен крест.
       И еще один важный момент: совладельцы бизнеса, по идее, должны вернуть "отщепенцу" его долю.
       Здесь всегда заложен острейший конфликт интересов. Уходящий акционер намерен получить свое сполна, но его представление об этом "сполна" может не совпадать с оценкой коллег. Ведь последние объективно заинтересованы в том, чтобы занизить стоимость его доли — изъятие из оборота крупной суммы может подорвать финансовое здоровье фирмы.
       К слову, имущественные споры в российской деловой практике нередко переходят в силовую фазу — особенно если кое-кто в свое время выбрал себе неправильных партнеров. По мнению одного бывшего совладельца прибыльной компании, пожелавшего остаться неизвестным, процентов 20-30 заказных убийств, совершенных в нашей стране за последнее десятилетие, произошли именно на почве раздела бизнеса.
       Однако криминальный аспект проблемы интересен только для следователя. Для нас гораздо интереснее юридические и управленческие нюансы цивилизованного развода, а именно — как оценить, а затем и получить причитающуюся совладельцу долю без ущерба для всех заинтересованных сторон.
       
Хождение на сторону
       Безусловно, условия развода партнеров и раздела имущества отражены в законодательстве. Но закон не описывает все разнообразие ситуаций, возникающих в деловой практике.
       Базовый принцип при разделе бизнеса един — стоимость долей партнеров рассчитывается пропорционально стоимости чистых активов. Однако часто при реализации этого принципа одна из сторон чувствует себя обманутой.
       Казалось бы, проще всего в ситуации с открытыми акционерными обществами (ОАО): владелец акций волен продать их на свободном рынке, а их стоимость уже определена самим рынком. Однако акции далеко не всех предприятий достаточно ликвидны, и если ваше предприятие не представляет большого интереса для инвесторов, то в лучшем случае вы получите символическую сумму, а в худшем — останетесь ни с чем. И вам придется лишь ждать, пока вокруг вашего хозяйствующего субъекта разгорится борьба между крупными стратегическими инвесторами, чтобы продать свои акции тому, кто больше предложит (ожидание может продлиться вечно).

Фото: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ, "Ъ"

После неудачного альянса с инвестором глава компании РБС Игорь Пикан работает только с проверенными людьми

Другой вариант — начать собственную игру против руководства компании, используя свои акции для саботирования его решений, с тем чтобы заставить партнеров выкупить ваши акции по высокой цене. Но гринмэйл — игра для самых наглых и бесстрашных хищников, которая к тому же требует огромных затрат на юристов. Забудем.
       Гораздо сложнее ситуация с закрытыми акционерными обществами (ЗАО) и обществами с ограниченной ответственностью (ООО). Это наиболее распространенные организационно-правовые формы малого и среднего бизнеса в нашей стране — их участники несут не полную имущественную ответственность, как в случае с различного рода товариществами, а ограниченную размерами их вкладов в уставный капитал.
       Так вот, в случае с ЗАО акции общества не обращаются на рынке и, соответственно, не имеют рыночной стоимости. При этом, согласно закону "Об акционерных обществах", акционер ЗАО не имеет права продать свои акции "налево" — преимущественное право выкупа его акций принадлежит другим акционерам этого общества. Но с важной оговоркой — по цене, предложенной третьим лицом.
       Вот к каким коллизиям это порой приводит. Звонит знакомый бизнесмен и сообщает сенсационную новость: из конкурирующей фирмы ушел топ-менеджер, владеющий 30% ее акций. И теперь всех участников рынка будоражит от мысли о том, какие последуют изменения рынка, если акции будут проданы на сторону. Дело в том, что покупка 30% акций фирмы недружественным инвестором равносильна ее поглощению. Но у средних фирм не хватит на это денег — подобную покупку осилят лишь крупные иностранные фирмы, работающие в другой весовой категории и расширяющие свой бизнес за счет поглощения российских компаний. Вот все и гадают, что лучше — чтобы акции остались в российской фирме или были куплены иностранцами.
       — Минуточку, а как же право первой ночи? — спрашиваю.
       Оказывается, это право легко обходится. Например, акционер офертует акции своим бывшим компаньонам по завышенной цене, ссылаясь на предложение третьего лица. В течение двух месяцев его бывшие партнеры должны либо согласиться выкупить его акции по этой цене, либо, если цена нереальна, отказаться, и тогда акции могут быть проданы третьему лицу. На самом же деле отнюдь не факт, что сделка с третьим лицом состоится именно по этой цене. То есть официально акции уйдут, допустим, за $1 млн, после чего продавец тайно вернет покупателю $500 тыс. "кэшем" или по договору "за оказание консалтинговых услуг". Смысл операции может быть или в том, чтобы насолить бывшим партнерам, или чтобы в будущем получить какие-то иные выгоды от покупателя акций, или просто из опасения, что в ходе сделки с бывшими компаньонами продавца непременно "кинут".
       
Встречные претензии
       Такое опасение имеет под собой почву. Теоретически партнеры имеют законные способы занизить стоимость пакета акций своего товарища — например, путем увеличения уставного капитала. Вряд ли уходящий партнер захочет вкладывать личные деньги в уставный капитал оставляемого предприятия — и тогда за свой пакет он вообще может получить крохи. Другое дело, что довольно сложно провести решение об увеличении уставного капитала без согласия крупного акционера. Зато такое решение можно провести в его отсутствие — в случае с ЗАО закон не очень строго оговаривает процедуру уведомления о созыве собрания акционеров, и наш акционер может "случайно" на него опоздать. Иными словами, и у той, и у другой стороны всегда найдутся инструменты и юридические зацепки в этой борьбе, и победит тот, кто искуснее будет ими пользоваться.

Кроме того, если отношения партнеров изначально строились на доверии, то, скорее всего, у них не был налажен строгий консолидированный учет расходов и доходов и каждый держал свою личную "черную кассу". Но позже, в ситуации конфликта, кто-то обязательно припомнит партнеру какую-то сумму, которой он не поделился с товарищами. Это еще больше осложнит проблему раздела имущества.
       К слову, нередко встречается и такой вариант, когда акционер закрытого общества уходит из фирмы и вовсе ни с чем, то есть формально оставаясь пожизненным акционером, но не получая от этого никаких выгод. Когда в 1996 году в одночасье обанкротилась страховая компания "Налко", ее учредители (полтора десятка человек) сразу "залегли на дно". И когда автору этих строк удалось их отыскать, почти все они клялись и божились, что за все время своего "владения" компанией ни разу не получали никаких дивидендов, а о том, чтобы обналичить акции, не могло быть и речи. Деньгами же распоряжалась небольшая группа людей, часть которых даже не являлась совладельцами.
       Кстати, многие руководители компаний считают это правильным. Так, глава компании "Руфаудит" Алексей Руф изначально внес в устав положение о том, что покидающие фирму акционеры оставляют свои акции внутри компании. Алексей Руф: В нашей компании уходящий партнер продает свои акции другим акционерам по номиналу, поэтому имущественных проблем не возникает. Ведь все партнеры разумные люди и понимают, что бизнес создавался на привлеченные средства и прибыль не распихивается по карманам, а идет на развитие. И если человек больше не участвует в развитии компании, то не имеет морального права на получение дивидендов. Я считаю, что необходимо ввести законодательную норму, обязывающую собственников аудиторского бизнеса оставлять свои акции внутри компании в соответствии с учредительным договором, как это делается в Германии.
       Тут надо сделать одну оговорку. Во многих видах бизнеса, особенно в интеллектуальных, существует практика наделения акциями наемных топ-менеджеров. Особенно это важно в аудиторском бизнесе, которым занимается "Руфаудит". Здесь вся клиентура и, соответственно, финансовые потоки держатся на авторитете и доверии к конкретным лицам — независимым консультантам. И специфика этого бизнеса состоит в том, что аудиторская компания не может развиваться без относительно самостоятельных и независимых партнеров, каждый из которых курирует свое направление. Эта самостоятельность и независимость как раз и подчеркивается наделением менеджеров правами совладельцев.
       Однако право собственности преследует лишь цель повысить ответственность и статус менеджеров, дать право участвовать в принятии стратегических решений. Материальная же выгода партнерства не столь велика. По словам господина Руфа, в его компании за десять лет еще ни разу не выплачивались дивиденды. Его партнеры могут лишь рассчитывать на более высокие гонорары, а кроме того, их голосов достаточно, чтобы настоять на выплате некоторым самым активным акционерам премий или бонусов по итогам года.
       
Размен жилплощади
       Вообще, в российской практике реальным владельцем бизнеса является тот акционер, кто, даже не будучи обладателем контрольного пакета, ближе других находится к финансовым и товарно-материальным потокам, держит печать и влияет на службу безопасности. Это объясняется спецификой отечественного малого и среднего бизнеса, основанного (ни для кого не секрет) на двойной бухгалтерии. В компании, где "черная касса" гораздо важнее и богаче "белой", устные договоренности важнее письменных документов.

Фото: ПАВЕЛ СМЕРТИН, "Ъ"

Основатель "Русаудита" Дмитрий Евсеев видит разницу между стоимостью чистых активов и стоимостью компании

Вице-президент консультационной компании European Management Consulting Андрей Ренард рассказывает, что большинство уставных документов его клиентов далеки от совершенства, а порой прямо противоречат закону, который используется больше как ориентир. Андрей Ренард: Как правило, у малого бизнеса нет одного юридического лица — это обычно цепочки компаний, управляемых головной фирмой. Финансовые директора в целях сокращения издержек и оптимизации налогообложения придумывают сложные схемы — скажем, такими-то операциями у нас будет заниматься ЗАО, такими-то — два ООО, а такими-то — сеть ПБОЮЛов в области. Акции или доли расписываются в головной фирме, но распределение прибыли идет не столько по закону, сколько "по понятиям".
       Однако "непрописанность" отношений между учредителями чревата серьезными конфликтами в будущем. Неприятный осадок от развода с партнером остался у Игоря Пикана, создавшего в 1999 году собственную аудиторскую компанию. История такова. После пяти лет работы в компании "Юникон" на должности директора департамента управленческого консультирования Игорь Пикан из-за разногласий с владельцами ушел создавать собственный бизнес. Ушел не один — за ним последовали еще почти 80 его сотрудников. Поскольку новая компания создавалась на деньги инвестора, не имевшего никакого отношения к аудиту, то с самого начала было решено, что 60% акций будет принадлежать профессионалам (девять физических лиц во главе с Игорем Пиканом). Компания быстро развивалась и через пару лет оказалась в первой десятке крупнейших аудиторских фирм России. По словам господина Пикана, если вначале инвестор довольствовался дивидендами, то постепенно он всерьез "увлекся" вопросами аудита — то есть начал вмешиваться в бизнес и диктовать свою волю.
       Возник конфликт, который поначалу пытались решить цивилизованными способами. Специалисты предложили инвестору два варианта: либо разделиться и вести бизнес порознь, либо выкупить у него его долю. Расставаться со своей долей инвестор не пожелал, а вести бизнес в одиночку он просто не смог бы. Кончилось все захватом власти: в один прекрасный день служба безопасности компании не пустила совладельцев в офис. Игорь Пикан: С правовой точки зрения мы имели основания отсудить наши права. Однако, зная оперативность нашей судебной системы, поняли, что не имеет смысла — через девять-десять месяцев мы, возможно, и вернулись бы в фирму, но в ней уже не было бы денег, и, кроме того, судебные дрязги могли подорвать ее репутацию.
       Наученные горьким опытом, партнеры нашли нового инвестора (кстати, на сей раз связанного с аудиторской деятельностью) и очень четко зафиксировали свои отношения. Игорь Пикан: Создавая бизнес, люди изначально доверяют друг другу и морально не готовы или просто боятся предугадывать негативные ситуации. Чтобы их не возникало, необходимо, во-первых, грамотно оформлять учредительские документы, а во-вторых, правильно выбирать партнеров — людей, имеющих общие взгляды и подходы к бизнесу.
       
Полюбовное соглашение
       Все опрошенные руководители компаний признают, что разработка мотивационных моделей для руководителей бизнеса — одна из серьезнейших проблем современных корпораций, и не только в России. Однако попытки сделать отношения собственников цивилизованными не столь просты.
       Дмитрий Евсеев, совладелец "Группы компаний 'Русаудит'", недавно потерял одного из партнеров. Андрей Капустин, гендиректор группы, в свое время получил 14,7% акций. Однако весной этого года обострились его разногласия с руководителем наиболее прибыльной компании холдинга — ООО "Русаудит" — Александром Сироусом. И тогда акционеры холдинга поставили вопрос ребром — либо Капустин, либо Сироус. Стали выбирать, и Дмитрий Евсеев, владелец 25% плюс одной акции, а также немецкие партнеры фирмы встали на сторону Сироуса (компания которого приносит группе до 70% всего оборота).
       Андрею Капустину предложили на выбор ряд других должностей, но он от них отказался. А вскоре объявил о переходе в конкурирующую компанию — вышеупомянутую СБТ. Поскольку по этическим соображением господин Капустин не мог оставаться акционером компании-конкурента, он предложил акционерам выкупить его долю.

Фото: МИХАИЛ РАЗУВАЕВ

Гендиректор компании СБТ Андрей Капустин уверен, что разногласия собственников решаются только путем компромисса

Начался поиск справедливой цены. Как упоминалось, ее вычисляют, исходя из стоимости чистых активов. Но здесь необходимо указать на различие понятий "стоимость чистых активов" и "рыночная стоимость компании". В аудиторских и консалтинговых компаниях величина чистых активов обычно мизерна — они не владеют недвижимостью (офисы арендуются), а чистыми активами являются столы, стулья, компьютеры, скрепки да деньги на счету. Главным активом таких компаний является интеллектуальная собственность — специалисты и их "личные" клиенты. Именно этот актив и влияет на оборот компании, исходя из которого и оценивают ее рыночную стоимость.
       Дмитрий Евсеев: Стоимость компании обычно вычисляют как среднее арифметическое от оборотов за последние десять лет за вычетом экстремумов (наиболее и наименее прибыльных годов). Это при том, что у нас еще не привыкли оценивать стоимость брэнда. В любом случае при малой стоимости чистых активов рыночная стоимость компании может быть в сотни раз больше.
       Однако цена компании зависит от конъюнктуры. По признанию Дмитрия Евсеева, в свое время ему и его коллегам предлагали за "Русаудит" $1 млн. Но тогда не устроили условия выплаты — 20% предлагались в качестве аванса, остальное долями в течение трех лет при условии неснижения оборота и сохранения всех сотрудников и клиентов. В другой раз "враги" предлагали Дмитрию Евсееву выкупить его 25% плюс одну акцию за $500 тыс. Но на то они и враги, что за ценой не постоят. Совсем другое дело — цена продавца, с которым можно торговаться. В итоге господину Капустину была предложена не столько выверенная цена за его 14,7% акций, сколько отступные.
       В беседе с корреспондентом "Денег" Андрей Капустин без особого энтузиазма отнесся к предложенной ему сумме. По его словам, ситуация пока находится в подвешенном состоянии, которое может длиться до бесконечности. Размыть его долю бывшим партнерам вряд ли удастся — принять решение об увеличении уставного капитала по уставу фирмы могут только 100% голосов, изменить устав — тоже, то есть только с его, Капустина, разрешения.
       Андрей Капустин: Есть еще вариант — передать свои акции в доверительное управление. Только нужно действительно доверять тому, кто будет управлять,— иначе за доверительным управляющим может оказаться все тот же "Русаудит". Кстати, можно передать акции президенту СБТ!
       — А что вам говорит опыт других разводов? — интересуюсь я.
       — Только компромиссы,— отвечает Капустин.— Если партнеры не договариваются, то бизнес умирает. До суда такие споры обычно не доходят. Особенно в аудиторско-консалтинговом бизнесе, где любой скандал сразу влечет потерю репутации.
       Но на самом деле договариваются не только в таких интеллектуальных видах бизнеса. Андрей Ренард: Мне известен случай, когда совладелец, выходя из бизнеса, оценил свою долю в $500 тыс. В результате получил $300 тыс. с выплатой в течение двух месяцев плюс магазин с неизменными дилерскими условиями. В другой фирме записали в уставе, что при выходе дольщику выплачивается его доля с коэффициентом 0,5-0,33, но сумма не должна превышать 10% от оборота (прибыль там составляла 15%).
       Интересно получается: с одной стороны, хорошо, когда бизнес строится на доверии. С другой стороны, лучше, когда доверие подкреплено бумагой.
       
       

ПРЯМАЯ РЕЧЬ         Вас партнеры обманывали?        Владимир Лисин, председатель совета директоров Новолипецкого металлургического комбината: К сожалению, было. И самый запомнившийся случай был в 1992 году, когда угнали целое судно с партией чугуна из Вентспилса. По тем временам груз стоил около $3 млн. Капитан не отвечал на запросы две недели, прошел с потушенными огнями Суэцкий канал и был арестован уже в Иране, после разгрузки судна — похитители спрятали груз, набросав сверху бревна. Судья дал мне пять суток на то, чтобы я реализовал эту партию чугуна. В итоге жулики не только вернули всю стоимость груза, но и выплатили компенсацию за простой и судебной издержки.        Теймураз Боллоев, президент пивоваренной компании "Балтика": В моем случае скорее можно было бы говорить об обманутых ожиданиях. И не со стороны бизнес-партнеров, поскольку их можно все-таки выбирать, а со стороны чиновников.        Борис Березовский, бизнесмен, сопредседатель движения "Либеральная Россия": И не один раз. Это имело место в ситуациях и с "Новыми известиями", и с журналом "Домовой". Мне это все неприятно, но это мелочь, потому что были и более крупные обманы, но их я прокомментирую тогда, когда сочту это необходимым. Это мои проблемы, и я никогда не перекладываю их на других. У меня даже нет особых претензий к тем, кто меня обманул: все претензии только к самому себе. Я плохой психолог и знаю, что меня обманывают сейчас и будут обманывать и в будущем. Но это меня стимулирует, и подобные риски я закладываю в бизнес.        Илкка Салонен, председатель правления Международного московского банка: В прямом смысле — нет. Но разных попыток сделать это было множество — я же банкир. Кстати, чаще всего я с этим сталкивался не в Москве, а в Хельсинки. Грешат подобным не только русские или финны. И степени обмана были разные: в одном случае обманывают для того, чтобы просто улучшить отношения, в другом — чтобы отмыть деньги, в третьем — получить кредит. Но в банковском деле доверие — основа основ, и когда я понимал, что меня хотят обмануть, то терял доверие и прекращал всякие дела с такими партнерами.        Сергей Алексашенко, заместитель гендиректора холдинга "Интеррос": Раз пять-шесть — точно. Обычно обман происходил по стандартной схеме: сделал дело — деньги не получил или я заплатил деньги, но дела не получил. В моей практике суммы таких обманов колеблются от $50 тыс. до нескольких сотен тысяч долларов. С кем мог из таких партнеров, я общение полностью прекратил. Но с кем-то все еще приходится иметь дело. Кинуть бизнес-партнера в России не считается большим грехом. А иностранцы, начинающие работать у нас, достаточно быстро меняют западную бизнес-этику на нашу и тоже начинают потихоньку, как это сейчас принято, кидать.        Владимир Брынцалов, депутат Госдумы, глава компании "Брынцалов А": Обманывали и пытаются обманывать. Особенно этим грешат губернаторы и местные власти. Например, три года назад господин Ильясов, будучи председателем правительства Ставропольского края, выпросил у меня в кредит инсулина на полтора миллиона долларов, обещая расплатиться в ближайшее время. Кроме того, я устроил его сестру на работу с зарплатой $2 тысячи. А он меня кинул. Я подавал в суд, суд признал мою правоту, но даже с исполнительными листами на руках мы до сих пор ничего не можем вернуть. После этого я раз и навсегда понял, что все друзья и партнеры — потенциальные предатели, а родственники — большая помеха.        Аркадий Евстафьев, гендиректор компании "Мосэнерго": Почти каждый человек в своей жизни сталкивается с предательством и обманом. И я не исключение: прошел через все. Любое предательство или обман проходили для меня очень болезненно, но я прагматичный человек. После таких ситуаций стараюсь с этим партнером не общаться и не иметь общих дел. И, естественно, никогда его не прощу.