Мы решились на несколько необычный шаг: опубликовать в рубрике "Как вы этого добились?" заметки про еженедельное аналитическое приложение к газете "Коммерсантъ-Daily", каковым является с октября хорошо вам знакомый еженедельник "Коммерсантъ". Мы подумали, что, вероятно, вам небезынтересно будет лично познакомиться с его создателями на исходе года, в котором Ъ претерпел столь значительную метаморфозу.
Сразу должны сказать, что Ъ — это отнюдь не только те несколько человек, которые здесь объясняют (может быть, в первую очередь, сами себе), как они этого добились. Ъ — это прежде всего журналисты всех отделов, чьи редакторы поименованы на последней полосе номера, это все фирмы, которые там тоже поименованы и без которых эта газета не была бы возможна даже и приблизительно, и, наконец, это названное там же самое главное руководство.
А в этих заметках вы прочтете лишь о журналистах, которые непосредственно организуют выпуск каждого номера аналитического приложения. Оно, кстати, на этой неделе выходит последний раз в 1992 году и намеревается теперь выйти только 11 января 1993 года — после рождественских каникул.
Михаил Рогожников, выпускающий редактор аналитического приложения.
Однажды Владимир Яковлев предложил мне стать редактором аналитического приложения. Я немедленно согласился. Потом мучительно сомневался и почти уже пошел отказываться — чем дальше, тем яснее становилось, что делать еженедельник "Коммерсантъ" будет очень сложно, совершенно даже не укладывалось в голове это сочетание: "я" — и "редактор еженедельника 'Коммерсантъ'". Уговорили меня не отказываться аналитики Кириченко и Шмаров, которые обещали свою полную поддержку (в чем затем и преуспели). Кроме того, в неявной форме мою решимость быть редактором постоянно укреплял создатель этого еженедельника и председатель правления одноименного АО Владимир Яковлев, встречи с которым меня сильно вдохновляли.
А потом мы начали работать, и все, что я могу пожелать человеку — это сделать своими руками что-нибудь вроде того, чем был для меня первый, вышедший в начале октября номер нашего приложения — нового "Коммерсанта". Не потому, что он был очень уж хороший, может быть, и сделали в тот же день где-нибудь в мире газету не хуже, но просто момент, когда мы его СДЕЛАЛИ — это был потолок человеческой возможности радоваться жизни.
Никита Кириченко — научный редактор.
Н.К.: В журналистике самым ярким воспоминанием был установленный нами с Андреем Шмаровым абсолютный рекорд популярности, не занесенный в книгу рекордов Гинесса лишь по чистому недоразумению. В прошлом году наша статья про уровень жизни вышла в один день в "АиФ" и "Огоньке". Общий ее тираж превысил, соответственно, 30 млн копий. Это было в субботу, и я страшно гордился до понедельника, пока не вышел Ъ. Увидев в нем обзор инфляции, я загордился еще больше.
Больше всего трепещу, когда пишу в Ъ обзоры. Особенно про инфляцию. Кстати, только благодаря газете у меня и возник уникальный шанс самому собирать информацию, обсчитывать ее и анализировать. И главное — помогают мне в этом люди, которым я полностью доверяю.
Ъ: Кто выше всего оценил твои опусы?
Н.К.: Егор Гайдар. В интервью Ъ он как-то сказал: "Все у вас хорошо, ребята, только инфляцию считать не умеете!". "Заело, значит", — смекнули мы в редакции.
Ъ: Ну ладно, положим, добился чего-то, а почему?
Н.К.: Папа мой очень умный, и работает — мне не чета.
Андрей Шмаров, научный редактор.
Добился абсолютно случайно. Более того, меня не покидает подозрение, что правильнее сказать не "добился", а "докатился" — из добротной экономической науки. Сомнение это неизбежно, ведь большая часть жизни прошла во времена застоя. Регулярное чтение прессы в те годы выработало стойкое убеждение, что по своему интеллектуальному уровню профессиональные газетчики занимают ступеньку где-то между преподавателем гражданской обороны и дрессированным дельфином.
Эта убежденность решительно пошатнулась в 1989 году, когда на пару с Никитой Кириченко мы опубликовали заметку об инфляции в "Экономической газете". Заметка была скушноватая, но в ней мы впервые дали цифру инфляции, превышающую официальную в 4 раза. Трудно описать, что тут началось...
Мне звонили по обычному телефону из приемной секретаря ЦК Слюнькова. В дирекцию госплановского института, где мы работали, — по вертушке из приемной председателя Госплана Маслюкова. Меня и мою тогдашнюю начальницу Татьяну Корягину вызвали к Маслюкову на разборку. Для меня разборка вылилась в то, что Корягина всякий раз пинала меня под столом каблуком, когда я произносил вслух что-либо, кроме междометий.
Окончилась вся история неожиданно: проснувшаяся в соавторах склонность к популярности и графомании теперь в полной мере реализуется в Ъ.
Марина Шпагина, заместитель начальника аналитического отдела.
Спрашиваете, как? А для начала неплохо бы спросить: чего?
Всю сознательную жизнь я пытаюсь найти для себя ответ на простенький вопрос, заданный мне теперь. И я считаю, что нет на него ответа. Я могла бы долго перечислять, что мне мешает добиться всего, чего я хочу. А на вопрос, что помогает, ответить можно коротко — друзья.
На заре новой кооперации в 1989 году один из них привел меня в "Факт" — так называлось то, из чего вырос затем "Коммерсантъ". Тогда меня впервые поразило то, что работать можно в удовольствие и то, что сознательно халтурить было абсолютно невозможно уже потому, что стыдно перед друзьями. Я теряла счет времени, так было интересно. Прошло уже четыре года, и число моих друзей продолжает расти. Все они талантливы, некоторые, не побоюсь сказать, гениальны. Я рада. Работая, я чувствую, что на моих плечах стоят гиганты.
Гелена Сает, литературный редактор.
Предложение рассказать о себе в рубрике "Как вы этого добились?" я поначалу приняла с энтузиазмом. И действительно, приятно вспомнить на страницах газеты этапы своего трудового пути: филфак МГУ, потом преподавательская работа (там же), потом Академия наук и наконец — апофеоз карьеры — "Коммерсантъ", великая честь редактировать творения экспертов Ъ (ну и все остальное, конечно). Чем не "история успеха"?
Однако, начав писать этот текст, я вдруг подумала: а чего я, собственно, добилась? Сидишь тут (три года уже!), редактируешь из недели в неделю большую часть материалов в этой огромной тридцатидвухстраничной газете, ночами не спишь, как все нормальные люди, воздухом свежим не дышишь... И что взамен (кроме зарплаты)? Я не говорю о какой-то там известности — c отсутствием моей фамилии, набранной большими буквами, со своей ролью "бойца невидимого фронта" я уже давно смирилась. Но где поэзия? Или хотя бы добротная проза? Здесь же сплошные дефляторы, денежные агрегаты М1 и даже М2, и какая-то еще флуктуация! А на филфаке меня этому не учили. И все же, если бы сегодня мне предложили вернуться к своей родной и, кстати, горячо мною любимой филологии — я бы отказалась. Точно.