Тайное мероприятие состоялся 6 апреля 2017 года в самом центре Лондона, в Олд-Биллингсгейт-холле — выставочном зале, открытом на месте бывшего рыбного рынка и старых доков. Несколько десятков гостей из разных стран предварительно подписали особый документ — Embargo Agreement, запрещающий писать и рассказывать о новом Phantom и самом факте демонстрации автомобиля до вечера 27 июля. Единственным представителем российской автомобильной прессы на показе был корреспондент "Автопилота".
Илья Зиновьев Фото Rolls-Royce
— Здравствуйте, сэр. Меня зовут Джон.
Короткая стрижка, аккуратная бородка, внимательные глаза. Черный костюм-тройка, белая рубашка и синий галстук с зажимом в виде юнион-джека. Я очень хорошо рассмотрел и запомнил этот зажим — он находился как раз на уровне глаз. Джон был примерно на две головы выше меня.
Он потянулся к моему саквояжу, я жестом дал понять, что понесу сам. Он извинился, что не смог найти место на первом этаже паркинга, я кивнул, и мы пошли вверх по лестницам. Джон первый, я чуть позади.
Он знал, куда нам идти, и ни разу не ошибся в том многоэтажном лабиринте, мы вышли точно к машине. К длинному Rolls-Royce небывало глубокого красного цвета — я поневоле залюбовался. Неуловимым движением англичанин открыл багажник, слегка наклонившись, распахнул пассажирскую дверцу и, глядя, как я пытаюсь сесть не с той стороны, улыбнулся.
Обет молчания
Ехали молча. Я размышлял над событиями последних дней. Таинственное приглашение, переданное через третьи руки, спешный отъезд — ни времени толком собраться, ни возможности кого-то предупредить. Клятва молчать, вечер в самолетном кресле в компании подвыпивших инвестиционных банкиров. А по прилете — этот молчаливый британец с цепким взглядом и Rolls-Royce цвета крови.
Как это называется — "нуар"? Темное лакированное дерево, белый шелк, красный шелк и серебряные спицы...
Я ненадолго задремал и не заметил, как мы въехали в город. Помню только замок светлого камня и небольшой двор, весь плотно заставленный автомобилями вроде нашего. В неярком свете фонарей, пробивавшемся с улицы, поблескивали хромом помпезные решетки, напоминающие античные портики, с крылатыми фигурками сверху.
Самая полночь
— Мистер Зи... — Карандаш консьержа уперся в мою непроизносимую для англичан фамилию в самом низу короткого списка.
— Не утруждайтесь, просто Зи, — я протянул через конторку картонку визитной карточки.
— Ужин, сэр?
— Спасибо, не нужно.
— Вам помочь с багажом?
— Благодарю, я справлюсь.
— Мы подготовили вам комнату на втором этаже в восточном крыле.
— Отлично, я найду сам.
Ох, зря я это сказал. Поди найди в этих старых лондонских особняках нужную тебе дверь. Когда, чертыхаясь, я наконец добрался до своей спальни и поставил саквояж на старинный паркет, часы пробили полночь. Где тут у этих британских конспираторов бар, интересно? Не за той ли инкрустированной панелью?
Пока я на сон грядущий смешивал напитки в желанной пропорции, в кармане звякнул телефон — сообщение: "Надеюсь, вы хорошо добрались. Отдыхайте. Завтра утром у вас встреча. Напоминаем о конфиденциальности".
Вчерашний Джон
— Доброе утро, сэр. Говорит дворецкий. — Голос в телефонной трубке был в равной степени сама любезность и сама значительность.
— Слушаю, — я попытался говорить так, будто ничуть не удивлен. Будто каждое мое утро уже много лет начинается со звонка дворецкого.
— Сэр, мистер Бойл просил передать вам, что будет ожидать в половине девятого внизу у главной лестницы.
— Благодарю вас.
Первым, кого я встретил внизу у лестницы в половине девятого, был вчерашний Джон.
— Вы и есть Бойл?
— Нет, сэр, я Джон. Я вез вас вчера из аэропорта. А сейчас отвезу на встречу.
Мне показалось, он считает меня придурком. Но вида не подает. Сама невозмутимость.
— А как же Бойл?
— Мистер Бойл ожидает вас, сэр.
Черные фигуры
Утренний солнечный Лондон, в отличие от туманного ночного, совсем не вязался с нуаром и конспирацией. Кругом машины, велосипедисты, толпы людей. Все куда-то торопятся, галдят, улыбаются, попивая кофе из картонных стаканчиков. И посреди всего этого — мы с Джоном на огромном, как дредноут, "Роллс-Ройсе".
Что интересно, людское море обтекало нас, никак не задевая. Как будто мы были не в их пространстве, а в параллельном. У них — короткие штаны, велосипеды, картонные стаканчики и непринужденный смех. У нас — замки серого камня, темные костюмы, тяжелые бокалы из хрусталя и голос из эбонитовой трубки: "Говорит дворецкий, сэр".
Сев вчера в "Роллс-Ройс" и нажав на кнопку замка, я оказался в параллельной вселенной, населенной не простыми смертными, а монархами, аристократами, воротилами бизнеса, селебретис и прочими непростыми смертными. А вселенная привычная осталась где-то за многослойными шумопоглощающими стеклами.
Наш Rolls-Royce затормозил у панели на Лоуэр-Темза-стрит, дверь плавно открылась, и привычный мир на секунду взял реванш — улица осыпала меня запахами и звуками, толпа, текущая по тротуару, попыталась подхватить и увлечь...
Но черные фигуры секьюрити тут же обступили со всех сторон:
— Осторожнее, сэр, сейчас налево во двор, сэр, вот в эту дверь, сэр.
Невидимки
— Мы приносим свои извинения за беспокойство, но не могли бы вы передать нам свой телефон? Мы сохраним его до конца встречи.
Мой iPhone исчез в руках стройной чернокожей девушки-секьюрити.
Мы метрах в трехстах от Тауэра, Олд-Биллингсгейт, бывшие старые доки. Полутьма, окна задрапированы черной тканью, на стене — подсвеченный прожектором большой портрет ее величества королевы Великобритании Елизаветы Второй.
В полумраке прохаживаются люди в строгих костюмах, приглушенно звучат приветствия, снуют официанты-невидимки в черном.
Я плавно перемещаюсь по залу, разглядывая диковинные предметы, выставленные в подсвеченных стеклянных коробах вдоль стен. Здесь золотые пластины с причудливым геометрическим узором, целые картины из цветных перьев и кажущиеся абсолютно живыми тончайшей работы фарфоровые розы. Длинные серебряные иглы с головками из драгоценных камней как лучи звезды сходятся своими остриями к алмазному центру, нежнейший шелк, неведомым образом причудливо собранный в складки, походит на волнующееся море.
— Вы готовы к встрече с ним? — стоящий рядом худощавый мужчина явно возбужден.
— С кем, с Бойлом?
— Да к черту Бойла, с Фантомом! Мы все здесь исключительно ради него!
Затмение солнца
Только темно-синие сполохи, то и дело пробегавшие по огромному залу, давали увидеть, что происходит здесь. Мы стояли полукругом близ невысокого подиума, где громоздилось нечто массивное. Пытаясь разглядеть скрытое во тьме, мы тянулись вперед, но некая невидимая сила сдерживала нас, не давая сделать последние шаги. Мы все будто замерли в нерешительности перед невиданным темным алтарем.
То ли гром, то ли адские барабаны с литаврами нарушили оцепенение. Сполохи сделались ярче, а звуки громче, темно-синяя пустота отступила. Воздух вокруг вдруг сделался плотным и завибрировал в такт безумной мелодии, спускавшейся откуда-то сверху. Она не просто звучала, она обрушивалась на нас, прижимала, придавливала сверху, заставляя склониться перед чем-то пока невидимым.
На мгновение я зажмурился и, открыв глаза, посмотрел не туда, куда глядели все, а на людей, окружающих меня.
Их позы, их глаза... Так, вероятно, люди смотрят на судьбоносные явления природы: на тайфун, пожирающий в мгновение города, на извержение вулкана, на комету, на затмение солнца. Или на богов.
Слышал звон
— Могу ли я предложить вам что-нибудь из напитков?
Лицо стюардессы расплывалось.
Я приходил в себя, сидя в кресле на высоте нескольких тысяч метров, но мысли мои были с ним, стоящим посреди задрапированного зала в старинном здании на берегу Темзы. Я отчетливо слышал перезвон бокалов и английскую речь, чувствовал запахи дорогих духов и близкой реки. В голове застряли слова и фразы, новый смысл которых мне еще предстояло понять: "галерея", "архитектура роскоши", "бесшовное стеклянное пространство"...
Перед глазами опять поплыло, и я полез в карман за платком. Мои пальцы наткнулись на что-то твердое с острыми краями — визитная карточка: "Эндрю Бойл, "Роллс-Ройс Мотор Компани", глобальные коммуникации".
Мы стояли полукругом близ невысокого подиума, где громоздилось нечто массивное
ROLLS-ROYCE PHANTOM
|