— Минэнерго каждый год докладывает о снижении числа системных аварий в энергосистеме, но кажется, что количество крупных блэкаутов растет.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— Да, если говорить о системных авариях, то за последние пять лет мы очень много сделали, чтобы снизить их количество. В 2012 году было 78 системных аварий, за восемь месяцев 2017 года — всего 29. Крупных аварий стало меньше, но, к сожалению, они стали масштабнее. В 2017 году произошло пять таких аварий с масштабными последствиями — разделением энергосистемы на изолированные части, отключением большого объема генерации и массовым прекращением электроснабжения.
— С чем это связано?
— Наша нормативно-правовая база давно устарела. Появились нормативно-правовые пробелы в части взаимодействия между субъектами электроэнергетики и обмена информацией по техническим характеристикам.
Есть и другая проблема, более техническая. Субъекты энергетики с 2002 года массово вводили новые устройства — активно устанавливалось новое оборудование в рамках ДПМ (договоры о поставке мощности, обеспечивавшие строительство новых энергоблоков.— “Ъ”), реализовывались масштабные инвестпрограммы, было построено большое количество энергообъектов. В итоге оказалось, что разное оборудование в энергосистеме зачастую работает несогласованно.
Вот отсюда расширение масштаба. Пример — авария в Объединенной энергосистеме (ОЭС) Сибири 27 июня. Она началась с неправильной работы противоаварийной автоматики производства Siemens на Братской ГЭС. Причина — техническая несовместимость устройств. Автоматика ложно сформировала команду на отключение нагрузки, прекратив электроснабжение алюминиевого завода. Автоматика в сетях также сформировала команду на отключение нагрузки. В результате нарушилась устойчивость, и ОЭС разделилась на части. Несогласованность проектных решений на Богучанской ГЭС с информаций «Системного оператора» (СО; диспетчер энергосистемы.— “Ъ”) усугубила ситуацию.
Эта авария показывает: основная проблема в том, что в отрасли нет обязательных требований к параметрам оборудования и их согласованной работе в составе Единой национальной энергосистемы. Примеров можно увидеть множество, накопилась некая критическая масса, которая и привела к последним масштабным авариям.
— Президент поручил Минэнерго до 15 сентября представить предложения о недопущении веерных отключений. В чем их суть?
— Одним из основных вопросов остается скорейшее принятие важнейшего системного документа — Правил технологического функционирования электроэнергетических систем (ПТФ). Кроме того, Минэнерго начало работу по совершенствованию правил расследования аварий в энергетике в части комплексной систематизации причин, создания механизмов определения и реализации мероприятий по их предотвращению, в том числе путем актуализации нормативных документов.
— А ПТФ содержат перечень оборудования, которое обязаны закупать энергетики?
— Нет, там только параметры. Нам неважно, какое оборудование купила энергокомпания. Правила лишь устанавливают, что соответствующий параметр должен иметь определенное значение или находиться в определенном диапазоне значений. Заказчик, когда будет покупать оборудование, просто должен выбирать его с учетом этих требований.
— Значит, энергокомпаниям придется инвестировать в переоборудование. Сколько это может стоить?
— А как иначе? Это обойдется дешевле, чем убытки от последствий системных аварий. Наглядный пример — сибирская авария, когда было обесточено несколько алюминиевых заводов. Если подсчитать реальный ущерб для этих заводов, думаю, получится весьма внушительная сумма. Другой, пожалуй, самый яркий пример — Калининградская область. Несколько лет назад произошли три аварии, когда полностью прекращалось электроснабжение Калининграда. Основной причиной были газовые турбины Siemens на Калининградской ТЭЦ-2. Турбина не могла работать при выделении энергосистемы на изолированную работу из-за заложенного алгоритма настройки системы регулирования.
Минэнерго провело несколько совещаний с Siemens, в итоге было согласовано решение о внесении изменений в алгоритм. Мы провели натурные испытания, и, как видите, последние несколько лет живем спокойно. Хотя на первом этапе в Siemens уверяли, что ничего не могут сделать. Мы же доказали, что могут. Затраты по Калининградской ТЭЦ-2 составили порядка 1 млн руб. Минэнерго организовало работу со всеми собственниками аналогичных турбин. К настоящему времени все они завершили работы по перенастройке систем регулирования (кроме одной из электростанций «Т Плюс» — там все планируется завершить до конца года).
Думаю, энергокомпаниям выгоднее работать, а не отключаться. Кроме того, все должны понимать, что компании работают не сами по себе, а в составе единой энергосистемы.
— У энергетиков есть переходный период, для того чтобы перенастроить или поменять оборудование?
— В документе нет сроков. Даже нет такого количества специалистов, чтобы эту работу сразу сделать. Это длительная история.
— Когда могут принять ПТФ?
— Сейчас документ в правительстве. Надо сказать, что со стороны производителей электроэнергии звучат голоса против его принятия. Хотя, повторюсь, документ устанавливает исключительно технические требования к оборудованию, не ограничивая свободу в выборе производителя.
— Какие еще изменения вы предлагали?
— Например, внесение изменений в правила расследования причин аварий, о чем я уже упоминал. В том числе включение аварий в распределительных устройствах (установки, обеспечивающие выдачу выработки электростанций в сети.— “Ъ”) АЭС. Первую корректировку мы провели еще в 2016 году. Помните аварию на Ростовской АЭС (2014 год.— “Ъ”)? Оказалось, что есть пробел: все, что происходит на распредустройствах АЭС, не подпадало под правила расследования аварий. После чего мы с Ростехнадзором, СО, сетевиками и «Росатомом» четко разграничили полномочия, теперь такие аварии — тоже предмет нашего внимания. Но в действующей редакции правил остались за кадром многие важные моменты, которые необходимо учитывать. Еще многое необходимо отработать совместно с Ростехнадзором.
Также мы ведем работу с субъектами электроэнергетики, направленную на обеспечение согласованного взаимодействия с СО. Речь, в частности, о взаимодействии в настройке устройств релейной защиты автоматики (РЗА) — выдача заданий СО и контроль их исполнения. Итогом работы стало подписание энергокомпаниями с СО регламента по такому взаимодействию. Такого документа раньше не было.
— А у вас в целом есть претензии к работе СО, насколько он эффективно действует при авариях?
— Претензии есть ко всем. В ходе расследований, которые проводил Ростехнадзор, были вопросы и к СО. Претензии к нему есть и со стороны «Совета производителей энергии». Но СО такой же субъект энергетического сообщества, как все. На него возложена функция управления энергосистемой, понятно, что в таком сложном процессе не исключены ошибки.
— Причины июльского блэкаута в Крыму уже известны?
— По Крыму ситуация складывалась так. От короткого замыкания отключилась одна линия 500 кВ, место повреждения найдено — это лесовозная дорога. Была высокая температура — 36 градусов, произошел провис провода, хотя он не должен быть ниже 7 м. Провис зависит как от температуры, так и от перетока, и в данном случае один фактор наложился на другой.
Из-за проходящей машины произошел пробой, линия отключилась. Дальше, кстати, ничего не должно было произойти. Но авария получила развитие: произошло отключение еще одной ЛЭП 500 кВ, которая приняла на себя мощность отключенной линии. Это произошло из-за неправильной настройки РЗА: установки защиты не учитывали возможность работы ЛЭП с такой нагрузкой. После отключения двух ЛЭП 500 кВ началось уже каскадное развитие аварии. Отработала противоаварийная автоматика, произошло отключение энергомоста в Крым.
Эта авария еще раз показала, что в свое время было принято правильное решение о строительстве ЛЭП Ростовская—Андреевская—Тамань. Если бы она была в работе, то авария не затронула бы Крым и юг Краснодарского края. Линия сейчас строится, но там есть проблемы с земельными вопросами. Осталось несколько собственников, с которыми нужно урегулировать вопрос по согласованию трассы прохождения ЛЭП.
По Крыму ситуация серьезная еще из-за того, что основная мощность передается по энергомосту. Поэтому ключевая задача, которая поставлена президентом,— довести стройку (двух ТЭС в Симферополе и Севастополе, 940 МВт.— “Ъ”) до завершения в 2018 году. В феврале первые блоки начнут выход на пусконаладку и разворот, далее — розжиг первых блоков на обеих станциях.
— Розжиг в марте?
— Да. Мы постоянно ведем контроль, все вопросы по госгарантиям, по кредитным договорам решены, поэтому я считаю, что там сейчас все хорошо. С подрядчиками наконец-то мы навели порядок.
— Каковы причины блэкаута на Дальнем Востоке 1 августа?
— Там авария развивалась похожим образом. Линия 500 кВ была в ремонте, и произошло отключение на негабарит (замыкание при прохождении негабаритного груза под проводами.— “Ъ”) линии 220 кВ Федеральной сетевой компании (ФСК). Хотя нужно сказать, что у ФСК была целевая программа устранения негабаритов и этот вопрос мы считали закрытым. Далее события развивались по крымскому сценарию — произошло отключение второй ЛЭП 220 кВ. И опять причина в неправильной настройке РЗА, она не учитывала возможность работы ЛЭП с такой нагрузкой. Отключение второй ЛЭП 220 кВ привело к разделению ОЭС Востока на две части. После этого некорректно сработала автоматика регулирования мощности на электростанции «РусГидро», что спровоцировало дальнейшее развитие аварии и ее масштаб.
— Автоматика неверно сработала на Бурейской ГЭС?
— Да. Сейчас «РусГидро» и СО разбираются с настройками системы регулирования. Как видите, есть еще очень много факторов, которые влияют на надежность работы энергосистемы и ее способность противостоять каскадному развитию аварии.
— Сказалось ли сокращение в последние годы инвестпрограмм сетей на их состоянии? Повышается ли аварийность?
— Конечно, снижение инвестпрограмм сказывается на состоянии сетей. Сейчас приоритет в инвестициях связан не с обновлением оборудования, которое выработало нормативный ресурс, а с техприсоединением новых потребителей, развитием новых энергоузлов и т. д. Конечно, в идеале хотелось бы, чтобы инвестпрограмма на 60% формировалась из расходов на новое строительство и 40% на реконструкцию, реновацию отработавшего свой срок оборудования. Но понятно, что финансовые ограничения вносят в эту схему определенные коррективы.
— Будет ли вводиться какая-то ответственность за аварии?
— Я думаю, нет.
—То есть, например, заводам «Русала», потерявшим деньги, их никто не будет возмещать?
— Еще в 2014 году, мы действительно предлагали ввести такую ответственность. Против тогда выступили «Сообщество потребителей энергии» и «Совет производителей энергии». Мы согласились, что достаточно предусмотренной законодательством гражданской ответственности. Потребитель также имеет право взыскать причиненные ему убытки в рамках гражданской ответственности.