 | ||
| Фото: AP | ||
Российского президента со всех сторон окружают проблемы. У него бунтует Чечня. Он боится террористов, скрывающихся в Грузии. Его волнует экономическая нестабильность внутри страны. Ему постоянно напоминают, что конец холодной войны означал для его страны конец статуса сверхдержавы. А теперь он поставлен перед лицом возрастающей вероятности нападения на страну, в которой у России есть серьезные политические связи и коммерческие интересы.
Однако один из законов геополитики гласит, что суровые моменты опасности в то же время являются прекрасными моментами возможностей. Так что сейчас поворотный пункт не только для той страны, которую администрация Буша называет последнее время Новым Ираком, это еще и поворотный пункт для той страны, которую западные лидеры привыкли называть (больше надеясь, чем веря) Новой Россией... У Путина выбор невелик:
— Встать на сторону Саддама Хусейна. Но россияне отдают себе отчет в том, что бывший президент Борис Ельцин упустил прекрасную возможность на Балканах в 90-е годы, упорно, до последнего выступая на стороне проигравших, а Путин не хочет, чтобы его имя связывали со странами-изгоями и проигравшими.
— Найти для Хусейна безопасное убежище. Иракский диктатор не шах Ирана или Жан-Клод Дювалье из Гаити по прозвищу Бэби Док, которые сбежали из своих стран; нет никаких признаков того, что он стремится уехать. Сегодня мест, где можно спрятать дискредитировавшего себя диктатора, гораздо меньше, чем даже десять лет назад.
— Помочь в беспрепятственном проведении международной инспекции. Администрация Буша скептически относится к возможности эффективной инспекции, но для России роль помощницы вполне законна. Но поскольку очень многие ожидают, что инспекторы потерпят неудачу, то военная интервенция армии США все равно может состояться.
— Присоединиться к позиции Буша, рассматривающего Ирак как угрозу региональной и мировой стабильности. Такой выбор подчеркнул бы важность России для международной коалиции и имел бы дополнительное достоинство: дал бы Путину шанс броситься на помощь Бушу, а ведь возможность создать такое впечатление вряд ли еще раз представится Кремлю в ближайшие семь лет. Россия напоминает Британию в ее бытность империей. У нее есть интересы, но нет союзников. Один из ее интересов — престиж в мире. Путин хочет показать, что Россия важна и с ней нельзя не считаться, он хочет выглядеть власть имущим.
Другой интерес России — нефтяные контракты. Нефтяные бароны имеют вес в России.
Они, к примеру, диктовали Путину решения по вопросам Каспийского региона, в частности по вопросу о трубопроводах. Сейчас заинтересованные лица внутри страны давят на него с тем, чтобы не допустить разрыва контрактов с Ираком в случае прихода на смену Саддаму Хусейну нового режима..."
Boston Globe
Бостон, США
Оптимальный выбор
На пару недель российский президент Владимир Путин и канцлер Германии Герхард Шредер поменялись ролями. Путин по вопросу об Ираке придерживался тактики спокойной дипломатии, а Шредер лез в драку с Америкой. Путин, обычно предостерегающий на повышенных тонах об угрозе вашингтонского всемогущества, уступил свою роль участнику предвыборных баталий.
Путин поздравил Шредера по телефону. Беседа была сердечной, но и разговор со Штойбером был бы не менее теплым. Германия при любом канцлере остается важным торговым партнером России. Однако в Думе старый, он же новый обладатель высшего государственного поста пользуется большей популярностью. "Победа Шредера на выборах с точки зрения интересов России оптимальна",— сказал заместитель председателя комитета по международным делам Константин Косачев агентству "Новости"... Похожие комментарии появились и в газете "Коммерсантъ". Болезненная реакция Вашингтона превратила немецкие выборы в референдум "за" или "против" политики США... Российское руководство теперь ожидает от Шредера прежде всего действий в вопросе о транзите из Калининграда — искусственного российского эксклава в ЕС. Это ясно дал понять представитель Путина Дмитрий Рогозин: "Теперь Шредер сбросил с себя бремя предвыборной борьбы, и его позиция будет иметь очень большое значение"."
Sueddeutsche Zeitung
Мюнхен, Германия
Чечня в годину террора и взрывов
Нынешним летом вооруженные столкновения между сторонниками независимости и военными участились. Взрывы радиоуправляемых мин, убийства пророссийских официальных лиц в главных населенных пунктах Чечни... Кремль испытывает все большие трудности, пытаясь внушить, что в мятежной республике имеет место какая бы то ни было нормализация...
Новая российская пропаганда стремится скрыть ужас, который царит среди чеченского населения. Вдоль главных дорог, по которым проезжают редкие иностранные делегации, развешаны лозунги: "Я верю в будущее Чечни", "Сохраним мир для наших детей", "Возьмем в руки книги, а не оружие". Москва в связи с приближением референдума, который она рассчитывает провести зимой, занялась установлением двойной системы подавления в республике. Она основывается на всеобщей безнаказанности российских войск, преследующих гражданское население, и на организации местной пророссийской милиции, которая отныне насчитывает многие тысячи человек...
Хотя в Москве дискуссия в прессе, в большинстве своем находящейся под контролем Кремля, затихла, все-таки раздаются отдельные критические голоса. "Вторая чеченская кампания зашла в кровавый тупик,— пишет русский обозреватель Андрей Пионтковский.— Но Владимиру Путину, пришедшему к власти на волне войны, чрезвычайно трудно признать этот факт... Для этого нужно, чтобы подполковник Путин был в состоянии повторить жест генерала де Голля, который в 1961 году сумел признать абсурдность войны в Алжире...""
Le Monde
Париж, Франция