По первым дням проходящего в Пекине XIX съезда Компартии стало ясно: руководство Китая испытывает трудности с формированием новых идей. На главу КНР Си Цзиньпина одно время смотрели чуть ли не как на нового теоретика марксизма, по масштабу равного Дэн Сяопину. Собеседники “Ъ” в России и Китае отмечали, что он, в отличие от двух предыдущих генсеков-технарей, настоящий гуманитарный мыслитель с политическим образованием. Отсюда якобы и ворох новых концепций: «Пояс и путь», «Китайская мечта», «Четыре всеобъемлющих» (принципа.— “Ъ”), а теперь и «Идеи социализма с китайской спецификой для новой эры» из 14 пунктов.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
На поверку оказалось, что практически все эти концепции либо глубоко вторичны, либо вообще не имеют за собой ничего, кроме названия. Из 14 пунктов новой идеологии XIX съезда более или менее оригинален только призыв «помогать строить сообщество общей судьбы». Большинство повторяет старые лозунги о необходимости контролировать все сферы жизни общества, а в особенности армию. Остальные — вроде необходимости «исходить из потребностей людей» и «сохранять гармонию между человеком и природой» — с трудом можно назвать «идеями», это просто банальности, которые могла бы включить в свой устав любая партия. То же самое касается концепции «четырех всеобъемлющих» (принципов.— “Ъ”), то есть призыва к коммунистам «углублять реформы» и «управлять с помощью закона».
Романтикой одно время веяло от концепции «китайской мечты» — плакатами, посвященными ей, были завешаны города КНР в 2013–2014 годах. Здесь власти подстраховались и сразу объявили, что ничего прояснять не будут: мечта у каждого своя, и партия попробует помочь реализовать их все. Потом, впрочем, выяснилось, что мечтать нужно о «великом возрождении китайской нации». Но здесь уже концептуальная вторичность встала в полный рост: к тому же самому призывали Мао и Дэн Сяопин. При этом последний был куда конкретнее Си Цзиньпина и наметил «две столетние цели»: построить «общество средней зажиточности» к 2021 году и общество «богатства и процветания» к 2049 году.
Наконец, самым большим разочарованием стала концепция «Пояса и пути». К моменту своего появления осенью 2013 года она выглядела смелым начинанием. Китай хочет купить себе друзей, построив, причем задешево, на их территории инфраструктуру с применением высококлассных технологий, отработанных на родине. В этом формате проект имел смысл и вызвал оживление на пространстве от Филиппин до Германии. Потом выяснялось, что, во-первых, не задешево, а задорого, во-вторых, не построить, а софинансировать. В-третьих, «помочь» предлагалось на таких условиях, что задумались даже те страны, которым совсем терять нечего. К 2017 году сложилось ощущение, что Китай просто назвал «Поясом и путем» свою внешнеэкономическую деятельность, и добавленной стоимости у проекта мало.
Конечно, власти страны не обязаны фонтанировать гениальными идеями. Но Китай явно встал на путь превращения в сверхдержаву со всеми сопутствующими атрибутами, да и Си Цзиньпин хочет идеологически выделиться на фоне предшественников. Но новые удачные концепции всегда рождались в результате открытого поиска ответов на важные вопросы. А лидер Китая провозгласил, что опирается на две традиции: марксистскую и конфуцианскую, поиск идей возможен только в их рамках, а выход за них приравнивается к предательству. Мысль в таких условиях отчаянно прыгает, как шарик в пинбольном автомате, но стукается о те же валики и ролики, что и в прошлый раз. Население Китая и мира тем временем давно уже забросило пинбол и играет в онлайн-игры.