Парижская опера отпраздновала архитектурный юбилей. 30 лет назад в парижском пригороде Нантер министр культуры Франсуа Леотар, директор школы Парижской оперы Клод Бесси, худрук балета Оперы Рудольф Нуреев и молодой французский архитектор Кристиан де Портзампарк открыли новое здание — современное, многофункциональное и совсем не похожее на традиционные балетные училища и интернаты. Французская школа стала не только старейшей, но и единственной в мире, построенной лауреатом Притцкеровской премии. Об особенностях «балетной» архитектуры Кристиана де Портзампарка расспросила Мария Сидельникова.
Фото: Hasisi Park for Dior
Фото: Opéra National de Paris
Фото: Opéra National de Paris
Фото: Opéra National de Paris
— С чего все началось?
— Со встречи с Клод Бесси. Она пригласила меня в Оперу, показала учебные залы под крышей, где летом жара, зимой очень холодно. Я посмотрел, как живут дети, после балетных занятий они бежали на математику и французский, оттуда еще куда-то, и все это в разных районах города. Очевидно, что требовалось собрать их жизнь под одну крышу. Но я не хотел, чтобы они чувствовали себя взаперти, как в интернате.
— И что вы придумали?
— Мне хотелось воссоздать три ключевых составляющих их дня — занятия, учеба, дом — в трех отдельных зданиях, окруженных парком, чтобы было максимальное количество дневного света. Трехчастное деление как ритм жизни — это первая задача. И вторая — это идея движения внутри школы. Заявка на архитектурный конкурс уместилась на трех листах. Сложно поверить, но в ту же неделю я отнес заявку на конкурс на строительство «Оперы Бастий». Сегодня же надо готовить талмуд на полсотни страниц, да еще три макета! Это был один из первых архитектурных проектов Жака Ланга (влиятельнейшего министра культуры при Миттеране, инициатора больших строек в Париже — Национальной библиотеки, Арки Дефанса и «Опера Бастий».— “Ъ”), был кураж, чувство свободы и новизны, мы были совсем юными.
— Что было самым сложным?
— Пожалуй, разделить здания по функциям и в то же время объединить их при помощи сада и циркулирующего света. Мне очень хотелось передать в архитектуре саму суть танца, движения. Так возникла идея центральной оси — спирали, движения по кругу, плавного перехода от одного зала к другому. Пространство задает хореографию, словно приглашает к танцу. Мы не артисты, но следуем этой танцевальной траектории.
— В балетных залах принято ориентироваться по углам-точкам, все позы, направления сверяются по ним. Вы же несколько залов сделали круглыми. Почему?
— На ротондах настояла Клод Бесси — в память о репетиционных залах Оперы. Но в них есть направляющие оси и специальная маркировка. В качестве ориентиров выступают панно французского художника Пьера Бурагийо, по изображенным на них геометрическим фигурам можно удобно выравнивать позы, кроме того, они задают ритм и вносят цвет.
— Школа Парижской оперы — один из самых первых ваших проектов. Есть ли в нем что-то, что вы использовали в будущем?
— Идею пространства как основы для движения. Она оформилась во время работы над проектом школы и как-то сама собой стала лейтмотивом следующих зданий. Если нам хочется двигаться, значит, мы счастливы. А если пространство давит, стесняет, мы не понимаем, куда идти, блуждаем, не находим себе место, значит, что-то здесь не так.
— Что чувствует архитектор, встретившись со своим зданием 30 лет спустя?
— Волнение и счастье. Для нас, архитекторов, нет ничего важнее, прекраснее, чем наблюдать, как живет твое здание. Тем более что в случае школы речь идет о многих жизнях, в этих стенах выросло несколько поколений артистов.
Придумывать проект, строить его — это очень эмоциональная часть нашей работы, но встреча со зданием, реализованным и любимым людьми много лет спустя,— это ни с чем не сравнимые чувства.