"Я бы хотел переснять все свои фильмы"

В конце года в российский прокат выходит картина Стэнли Туччи "Последний портрет" — о великом скульпторе Альберто Джакометти. "Огонек" поговорил с режиссером о том, что важнее для художника: успех или грандиозная неудача?

Фильм "Последний портрет" рассказывает о двух неделях из жизни великого скульптора, живописца и графика Альберто Джакометти. События происходят в 1964 году, когда молодой американский писатель и большой любитель искусства Джеймс Лорд соглашается позировать Джакометти; по воле судьбы этот портрет станет последней работой мастера — два года спустя Джакометти скончается. А портрет будет продан в 1990 году за 20 млн долларов. Результатом изнуряющего процесса позирования стала одноименная книга, написанная Лордом, которая и легла в основу картины Стэнли Туччи.

— Правда, что ваш проект более десяти лет ожидал реализации?

— Я написал сценарий 13 лет назад, а через три года мы начали подготовку к съемкам. Книга Лорда мне попалась на глаза, когда я был еще молодым человеком. Помню, как несколько месяцев носил ее с собой, то и дело перечитывая. Я был просто заворожен ею. На мой взгляд, автор идеально объяснил понимание творческого процесса, а также то, что значит быть художником. Творческий процесс — это постоянная борьба, сомнения, но это всем известно. Главный парадоксальный вывод Лорда — ни одно произведение никогда не может быть закончено. Эта книга научила меня принимать неудачу как необходимое и открыла глаза на то, что испытать неудачу в жизни — гораздо важнее, чем иметь успех. В школе нам неправильно все объясняли. Нам говорили, что мы должны быть лучшими, что это означает ум, успех и славу. Все это неправда. Ощущение, что мы всегда лучше всех, может сделать из нас самоуверенных и ограниченных глупцов. Когда я преподавал в киношколе Сандерс, то говорил своим студентам: "Ребята, вы попали в замечательное место и обязаны потерпеть здесь неудачу, потому что она научит вас большему, чем что-либо другое. И лучше пускай это случится в школе, потому что она как раз и создана для того, чтобы совершать ошибки и учиться на них".

— Но в итоге вас заинтересовала фигура Джакометти. Что он был за человек?

— Сначала я полюбил книгу Лорда, а позднее уже стал интересоваться самим художником. Работы Джакометти чувственны, уязвимы и правдивы. У Джакометти я научился внимательному наблюдению — когда не просто смотришь на произведение, а по-настоящему вникаешь в него. И оно открывается перед тобой. Но сам Джакометти, вот это был тип! Настоящий итальянский лис — так ловко он водил за нос своих клиентов. Лорд был новичком, позировал впервые. И каждый день Джакометти говорил ему, что скоро закончит произведение. Бедняга откладывал самолет, рассорился с семьей и другом, потратил кучу денег и времени. И вот он приходил в очередной раз позировать — видя, как художник у него на глазах разрушает свое произведение и начинает снова и снова. И так бесконечно. Хотя тот факт, что Лорд идет на поводу у Джакометти, я нахожу довольно забавным. Кажется, он этого сам и хотел. Джакометти был настоящим, стопроцентным, бесстыжим, непосредственным и безумным художником. Например, он постоянно припрятывал деньги, будучи обеспеченным человеком. Но он был замечательным психологом: знал, как подловить свою модель, как вовлечь в свою рутину. И даже высказывания Джакометти — это постоянные провокации и вызов. Мне особенно нравится это: "Берегите себя от чрезмерных увлечений метафизическими и экзистенциальными вопросами, не ищите ничего сверхъестественного в моих работах. Я просто немного мну глину, но никогда не знаю, что из этого получится".

«Якудза считают, что я их прославил»

— Почему Лорд поддавался на трюки? Зачем тратил деньги и время?

— Думаю, из любопытства. Лорд никогда до этого не позировал, для него все было ново: художник, мастерская, творческий процесс. Процесс позирования может быть интересным, когда вы сидите и часами изучаете друг друга. Это похоже на начало отношений. И Лорд втянулся, он стал откладывать возвращение домой, отказался на время от друзей, семьи. И все вокруг стало меняться: время, место, пространство. У меня отец был художником и преподавателем искусства. Я помню, когда позировал ему, то сидел и смотрел на него долгое время, а потом начинал замечать некоторые новые черты в лице, фигуре, которые никогда до этого не видел. Вскоре он начал мне казаться совершенно посторонним человеком.

Кроме прочего Лорд был замечательным слушателем, что, видимо, и импонировало Джакометти. Мне довелось беседовать с самим Лордом. Правда, он не сказал мне ничего особенно нового, все уже было написано в его книге. Зато он показал мне свой дом, работы Диего, брата Джакометти, рассказал, например, о своеобразном чувстве юмора художника. Все это помогло моему воображению. Актеры, которые играют в моей картине, на самом деле не слишком похожи на своих прототипов. Джеффри Раш совсем не похож на Джакометти. Худой и маленький. А скульптор был широким в плечах и у него были огромные грубоватые руки. Нам пришлось сильно изменить фигуру Джеффри, мы подложили ему огромные плечи, вообще сделали его фигуру объемной, изменили цвет глаз, удлинили нос. Перед каждыми съемками моему актеру по два часа делали макияж. Актер Арми Хаммер также не слишком похож на Лорда. Лорд более сдержан и скрытен, а у моего актера открытое лицо...

— Как считаете, похож ли творческий процесс в изобразительном искусстве и кино?

— Процесс создания, думаю, разный, но поиск правды всегда один. Когда работаешь над картиной, это понимание правды постоянно меняется, в зависимости от этапа. Сначала правда кажется одной — когда пишешь сценарий; съемка открывает другой диапазон, а к моменту монтажа вырабатывается уже какой-нибудь третий. Произведение изобразительного искусства легче исправить. Переснять фильм заново практически невозможно, легче снять новый фильм. А жаль, потому что я бы хотел переснять все свои фильмы.

— Кажется, что искусство и творческий процесс связаны для вас со сплошными страданиями?

— Это так, процесс для меня мучителен. Конечно, не в той степени, как для Джакометти, который постоянно грозился из-за неудачи наложить на себя руки. У Джакометти была безумная идея, что если он откажется от буржуазного образа жизни, окружит себя минимализмом и проживет в лишениях, то его искусство будет более возвышенным. Он считал, что для полноценного творческого процесса нужно изнурять себя физически. Не иметь регулярного питания, жить без теплой воды и приличной уборной, пользоваться услугами проституток... Я не очень разделяю эту идею. Я знал многих прекрасных художников, которые создавали шедевры и вели при этом совершенно нормальный, вполне умеренный и монотонный образ жизни. Когда-то я тоже жил такой жизнью, как Джакометти, но теперь тот период закончился, сегодня я живу жизнью настоящего буржуа. У меня дом, жена и трехлетний ребенок на руках. Но бывают периоды, когда я завидую Джакометти — мне хотелось бы с болью и страданиями отправиться посреди ночи в студию и поработать. Но я не могу этого себе позволить, потому что на следующее утро мне нужно заботиться о ребенке, жене и поэтому нужно быть наутро отдохнувшим и с хорошим настроением.

— Страдания Джакометти в какой-то момент вы начинаете изображать с юмором...

— А что вы хотите? Мой драматический сюжет завязан на том, как оба главных героя сидят друг напротив друга: один позирует, другой рисует. Они часами внимательно изучают друг друга. Для зрителя это зрелище — просто скука! Мне необходимо было внести элементы драмы, комедии, тем более что в жизни Джакометти того и другого действительно хватало.

"Это еще вопрос — кто тут сумасшедший"

Иногда кажется, что Джакометти жил давно. Это потому, наверное, что свое первое произведение он создал в 12 лет. На самом деле Джакометти еще застал Париж 1960-х годов. Это было необыкновенное и плодотворное время в изобразительном искусстве, как и в кино. Может быть, поэтому у меня в фильме почти отсутствует музыка, чтобы зритель мог сам уловить звучание самого времени. Я не хотел, чтобы что-то отвлекало внимание зрителя от творческого процесса, который переживал художник. Вообще я хотел, чтобы публика при просмотре фильма чувствовала себя некомфортно, как ощущал себя Лорд. Когда я снимал фильм, передо мной стояли картины Трюффо, у которого финал почти всегда одинаков: играет музыка и слышится тихий голос за кадром. Я обожаю его стиль, стиль художника, который ничего не анализирует, не пытается чрезмерно драматизировать — просто показывает, что происходит, как посторонний наблюдатель и без лишних эмоций...

— После вашей картины напрашивается вывод: невозможно рационально объяснить успех художника и вообще формулу успеха в любом деле.

— Да, это так. Не думаю, что феномен успеха можно объяснить, проанализировать или просчитать. Требуется уловить идею, выражающую нечто общее. Почему сразу несколько режиссеров вдруг снимают фильмы на одну и ту же тему, хотя живут в разных концах света и никогда друг с другом не общались?.. Почему модные дизайнеры неожиданно объявляют один и тот же цвет хитом сезона? А как архитекторам приходят в голову одни и те же идеи? Недавно я был в музее Баухаус в Берлине и спрашивал себя: "Почему функциональные произведения и предметы быта стали появляться одновременно в определенный период времени, в 1920-е годы, по всему миру?" Думаю, это случается само по себе. И называется "дух времени". Но чтобы его уловить, нужно, как ни парадоксально, совершать ошибки. Ошибки учат рисковать, и только когда ситуация кажется безнадежной, приходится идти на крайности. Так рождаются гениальные идеи и произведения. Так размышлял и Джакометти. Я попытался все это передать в фильме.

Беседовала Татьяна Розенштайн