Британию захлестывает волна малопристойных подробностей из жизни VIP-персон. В отличие от Америки, где в героях в основном звезды шоу-бизнеса, в Старом Свете основной удар пришелся на политиков
Буквально в считанные дни голливудский секс-скандал с продюсером Харви Вайнштейном ("Огонек" писал об этом в N 42 нынешнего года) разросся до вселенских масштабов и, как и следовало ожидать, перебросился через океан в Европу. Не в последнюю очередь благодаря социальным сетям — хештег #metoo (я тоже пострадала) набрал миллионы записей. Женщины — и мужчины — делились случаями, когда и им пришлось пережить домогательства, приставания, шантаж или насилие...
В Британии фокус скандала сместился в сферу политики: по крайней мере, депутаты парламента — семь консерваторов и четыре лейбориста — обвиняются в непристойном поведении или домогательствах. Произошло и трагическое: на минувшей неделе покончил с собой 48-летний Карл Сарджент, лейборист, бывший член регионального правительства Уэльса. Три женщины обвинили его в домогательствах, он был снят с постов — и вот. В одном газетном форуме комментатор заметил: "Смертный приговор даже без суда, а на основе истеричной охоты на ведьм".
Самой крупной сенсационной жертвой разоблачений стал министр обороны, рыцарь-командор ордена Бани, 65-летний отец двух сыновей сэр Майкл Фэллон. Он признал, что его "поведение упало ниже стандартов, ожидаемых от наших вооруженных сил" и ушел в отставку. Спустя неделю понятно: его "ушли" в попытке притушить разрастание скандала, ведь первые сообщения показались несерьезными до смешного (утверждали, что Фэллон во время большого рабочего обеда 15 лет назад раз или два клал руку на бедро журналистки Джулии Хартли-Брюэр — пока она ему не сделала замечание; сама Хартли-Брюэр, известный политический радиокомментатор, возмутилась: да чтоб из-за этого в отставку — да ну вас!). Отставка, однако, случилась всерьез, а потом быстро выяснилось, что это не единственный случай недостойного поведения Фэллона: всплыл, в частности, эпизод 2003 года, когда он набросился в пьяном виде на 29-летнюю журналистку "Дейли мейл" и попытался поцеловать ее в губы; оказалось, что на Даунинг-стрит, по сообщениям, собралось целое досье на министра, включавшее и другие происшествия подобного рода, в том числе даже в отношении коллеги по парламенту Андреи Ледсом. Фэллон в итоге не стал отпираться и ушел. Хотя оговоримся: не было ни полицейского, ни судебного, ни парламентского разбирательства, ни даже "парткома" консерваторов, все решилось кабинетно.
Впрочем, есть и другая версия позорной отставки Фэллона. Он стал жертвой интриг внутри правящей партии: нож в спину всадили коллеги-тори, маневрирующие в расчете на скорое падение премьер-министра Терезы Мэй. По некоторым сообщениям, Фэллона "заложила" та самая Андреа Ледсом, которая была соперником Мэй на выборах лидера консерваторов. Мотив понятен: уход Фэллона еще более осложнил положение премьер-министра, которая лишилась важного сторонника в кабинете и партии, о котором раньше говорили "safe pair of hands", то есть человек — надежные руки. Теперь, правда, это выражение гуляет с противоположным жестоко-ироничным смыслом — подальше от этих "надежных" рук как от греха.
Между тем рикошет ударил не только по премьеру: в сложном положении оказался еще один ведущий член кабинета Мэй — первый министр и министр кабинета Дамиан Грин (в британской иерархии его пост соответствует де-факто положению зампремьера). Ему вменяется и непристойное поведение в отношении журналистки Кэйт Молтби, и грешки покруче. Пошли сообщения, что на одном из компьютеров в его парламентском офисе полиция обнаружила так называемую экстрим-порнографию. Эпизод относится к 2008 году, но всплыл именно сейчас — под общую волну изобличений. Грин отвергает обвинения, но положение его шаткое: оппоненты призывают к отставке или отстранению его от должности на время разбирательства. Тут же пошли вопросы: кто и в чем будет разбираться? Комиссию по нравственности, что ли, заводить? Или закон какой по случаю принять?
Еще более осложнила положение премьер-министра вынужденная отставка министра международного развития Прити Пател (ее обвинили в "нарушении министерского кодекса", с сюжетами о домогательствах никак не связано — речь о дипломатии, но кто ж в детали теперь будет вникать). Потеря двух министров в течение двух недель в двух разных, но серьезных скандалах — это тяжелый удар.
Заговорили о полном хаосе и кризисе в правительстве. Точнее, во всем "политическом кластере" — у оппозиции дела по "щекотливому вопросу" тоже ведь не блестящи. И там разбираются с "домогателями" и чистят ряды (спокойны пока только либерал-демократы, у которых репутация самой продвинутой на сексуальном фронте фракции парламента: им, типа, опасаться нечего). А происходит все это на фоне буксующих переговоров по "Брекситу" и других важных проблем.
Но эти, прежде серьезные проблемы, на неясное время "съехали" на периферию. А в политическом "партере" совсем другое: сначала в сетях и блогах, потом частично и в большой прессе стали ходить "черные списки", или, как их сразу назвали, "бухгалтерские балансы", с подробным перечнем политиков, замешанных в нехорошем сексуальном поведении. Причем, как заметила политический редактор Би-би-си Лора Кунсберг, они представляют невообразимую смесь серьезных, но ничем не подтвержденных обвинений, опровергаемых измышлений, а также и хорошо известных фактов об отношениях разных людей в политике, включая и неформальные, гражданские, браки. "Что из этого правда, сказать, честно говоря, просто невозможно",— констатирует она. Попытки волну пригасить результатов не дают. Вот, например, депутат-тори Роджер Гейл заговорил об "охоте на ведьм", вошедшей в политический лексикон со времен маккартизма, когда одного подозрения или голословного обвинения хватало, чтобы сокрушить карьеру и личную жизнь человека. Но ему тут же возразила депутат-лейборист Харриет Харман: "Нет, это не охота на ведьм; об этом давно надо было говорить!"
Давай подробности!
И вот — говорят. На Facebook, в Twitter идет шквал признаний (причем и от мужчин тоже): одни рассказывают (да, и со мной нечто подобное случилось), другие грозят, третьи говорят о том, как "преодолели". Мало кто, правда, признается, что был в качестве агрессирующей стороны, почти все — в качестве пострадавшей.
Но в чем цель такого рода признаний, не очень понятно, а ведь под раздачу может попасть буквально любой. Скажем, в "черных балансах" неожиданно для всех оказалась министр внутренних дел Амбер Радд. Она мать двоих детей, давно развелась с мужем, сейчас уже покойным, не скрывает многолетних отношений с депутатом парламента, ставшим товарищем по жизни. Амбер Радд — одна из главных сторонниц Терезы Мэй, некоторые прочат ей большое политическое будущее, не исключая и премьерское кресло. Она не так часто попадает в российские новостные заголовки, поэтому, просто для заметки на будущее, напомню одну деталь из ее биографии. Двадцать с лишним лет назад Радд участвовала в съемках знаменитой романтической комедии "Четыре свадьбы и одни похороны" — подбирала для массовок аристократически выглядящих людей и даже сама снялась в одном из эпизодов. Ее так и прозвали "координатор по аристократии".
Прежде серьезные проблемы на неясное время "съехали" на периферию. В политическом "партере" совсем другое: сначала в сетях и блогах, потом частично и в большой прессе стали ходить "черные списки", или, как их сразу назвали, "бухгалтерские балансы" — с подробным перечнем политиков, замешанных в нехорошем сексуальном поведении
Так в чем к ней упрек? В недавней сатирической телепрограмме "А у нас новости!" (Have I Got News for You) Иэн Хислоп, редактор журнала "Собственный глаз" (Private Eye), саркастически заметил: "Как в чем? Наслаждается жизнью! Безобразие!"
Кстати, это Хислоп запустил в оборот выражение "Сексминстер" как перифраз Вестминстер, чтобы обозначить всю многогранность нынешнего скандала и его "политический профиль". Что это, новый пуританизм? Или издержки политкорректности, помноженной на дух времени?
Ответа нет. Да и оппонирующих голосов почти не слышно. Журналистка Петронелла Уайатт, например, рассказывая о своей работе в Вестминстере, заметила в дискуссии на радио: а что тут такого, мне даже льстило, когда мужчины делали замечания о моей внешности. Но известная феминистка Софи Уокер, лидер британской Партии женского равноправия (WEP), тут же поставила ее на место: дело не в шутках или комплиментах, а когда это замешано на злоупотреблении властью, положением, дело — в безнаказанности. Как на это возразишь?
Что посмеешь, то и пожмешь
Между тем ситуация отнюдь не безобидна, а перспектива — тревожна.
Все говорят о домогательствах, но что это такое? Как правило, приводят такое определение: домогательство — это такое поведение, когда нарушается неприкосновенность чьей-то частной жизни. Речь может идти об оскорблениях, угрозах, злых или грубых замечаниях или шутках, непрошеных звонках, письмах, в том числе и электронных, через соцсети, мобильники, а также когда тебе показывают неприличные фото, прикасаются, похлопывают, целуют и так далее. То есть всячески делают тебе некомфортной жизнь и работу.
Как видим, определение не просто расплывчатое, но и настолько широкое, что позволяет, при желании, толковать вполне невинные поступки коллег и друзей как нечто злонамеренное. А если еще и вспоминают, как сейчас, эпизоды многолетней давности, то поди докажи, кто прав, кто виноват. Страх и ужас в том, что от выпущенного гулять по интернетам грязного обвинения потом никак не отмыться. И как же быть-то? Ходить всем этакими облаками в штанах (или юбках)? Нет ли тут угрозы самой ткани человеческих отношений, куда более многогранных, чем "пятьдесят оттенков серого"?
На днях об этом спорили на радио Би-би-си влиятельный журналист Джон Хамфрис, известный своими многочисленными романами, и бывший лидер консерваторов лорд Уильям Хейг, который познакомился со своей будущей женой Фион как раз в парламенте — она была его министерским помощником. Хамфрис прессовал Хейга: домогательства недопустимы, тем более насилие, и в отношении женщин, и в отношении мужчин, но нет ли риска потерять голову, простой здравый смысл? Как тогда просто пригласить вместе сходить куда-нибудь, на чашку кофе или пинту пива? Или как показать человеку, что он тебе симпатичен? Как пригласить коллегу, знакомую на свидание и строить отношения, которые потом вполне могут оказаться серьезными? Хейг отвечал: нужно быть крайне осторожным, доверяя или не доверяя каждому обвинению, нужно не терять здравого смысла. Но при этом подчеркивал: в нынешнем широком обсуждении "недопустимого" нужно видеть важный социальный момент — серьезное изменение социально-экономического положения женщин, которых теперь все больше на ответственных постах всех уровней — и в политике, и в бизнесе. Казалось бы, и что из этого? Хейг заключил: они чувствуют себя увереннее, сильнее и не намерены дальше мириться с ролью объекта сальных шуточек, и в этом — главное. Неужели именно в этом?
Сейчас в Британии на разных уровнях обсуждают новые кодексы поведения, думают ввести некие механизмы для рассмотрения жалоб и претензий о домогательствах. Во что это выльется на практике, пока не очень ясно. Зато предельно ясно, что радикально изменилась атмосфера, а значит, и скандалов (реальных и надуманных) будет больше. А как же отношения, дружба, симпатии, любовь, наконец, секс? Что, теперь на Западе тоже секса нет, как тут заметил один российский острослов?..
На днях обсуждал происходящее со знакомой английской журналисткой. Говорит, скандал скандалом, а на практике всегда знают, когда происходит нечто невинное, а когда — недопустимое, и на все оттенки не сочинишь кодексов и не придумаешь механизмов.
Получается, остается одно: пережить и это...