Достающее звено

Сталкинг — вид насилия и домогательства — в России до сих пор не считается правонарушением. Несмотря на многочисленных потерпевших

Наталья Радулова

Поиски, подразумевающие преследование,— так с английского переводится stalking. Это слово уже несколько лет используется и в юридической терминологии. Согласно законодательству многих стран, сталкинг как намеренное угрожающее поведение, направленное на другое лицо и вызывающее у него страх за свою безопасность, считается уголовным преступлением. В нашей стране, однако, все эти выслеживания, нежелательные визиты и звонки, навязчивые попытки "поговорить" и угрозы все еще принимают... за любовь, за попытки привлечь внимание или сохранить отношения. Никакого закона против преследования у нас нет, и жертвы вынуждены самостоятельно защищать себя и свои семьи от сталкеров. "Огонек" изучил проблему.

"Я рядом"

"В нашей стране, к сожалению, психологический террор за проблему не считают",— говорит петербурженка Анна Акатова, которая полтора года страдала от домогательств бывшего мужа. Сталкингу подвергаются как женщины, так и мужчины. Однако, по данным исследований, мужчины составляют 83 процента сталкеров. Почти половина из них — это бывшие партнеры, взбесившиеся после расставания. Так себя повел и получивший отставку супруг Анны. "Он караулил нас возле входа в парадную, угрожал мне и родителям, ломился в двери, чуть не устроил пожар. Его машина двигалась за мной, даже если я шла в магазин, а когда я с детской коляской гуляла в парке — он шел следом и снимал все на видео. Однажды я отправилась на встречу с друзьями, а мне на телефон с незнакомого номера пришло сообщение с фотографией места, где я находилась, и подписью "Я рядом". Это не жизнь, а кошмар, когда понимаешь: каждый твой шаг фиксируется. А главное — ты не знаешь, чего от человека ожидать". У Анны регулярно происходили нервные срывы, начались проблемы со здоровьем и у родителей.

Первый раз Анна обратилась в полицию после взлома электронной почты и угроз, но ей отказали в возбуждении уголовного дела. Второй раз подала заявление, когда бывший муж пытался вломиться в квартиру и перерезал электропроводку. "Мне сказали, что заявление могут принять только по статье о хулиганстве, а преследование по нашему законодательству никак нельзя квалифицировать. Объяснили, что проведут профилактическую беседу, а потом дело сдадут в архив. Уголовное дело возбуждать отказались". Тогда Анна создала в интернете петицию: "Каждый день в России тысячи людей подвергаются сталкингу... Я опасаюсь за свою жизнь и жизнь своей семьи. Я уверена, таких историй тысячи; как и женщин, которые пребывают не только в ежедневном психологическом стрессе, но и в постоянном страхе за свою жизнь. Однако главной проблемой жертвы является то, что в правоохранительные органы она может обратиться за помощью, только если было совершено реальное нападение. До применения физического насилия проблему сталкинга никто не воспринимает серьезно... Обращаясь к правительству Российской Федерации, Государственной думе Российской Федерации, МВД РФ, я прошу: введите уголовную статью и наказание за сталкинг".

Петицию Анны тогда подписали 30 тысяч человек, а сама она получила много посланий от женщин и мужчин, которые точно так же не знали, как защититься от психологического насилия. Сейчас, спустя год, Анна говорит, что после ее воззвания ничего не изменилось. "В обществе не дают огласку таким историям, хотя они происходят сплошь и рядом, окружающие думают, это все преувеличено, поэтому и не реагируют". Анна уехала учиться в Германию, поэтому бывший муж, к счастью, теперь не может ее достать. Думать о том, что было бы, останься она в Петербурге, Анна не хочет.

"Труп опишем, не переживайте"

Около 76 процентов женщин, которые были убиты бывшим партнером, перед этим подвергались преследованию со стороны своих убийц в течение года. К этой впечатляющей статистике, казалось бы, надо относиться очень серьезно, но ни окружающие, ни сотрудники полиции часто не видят никаких проблем. "Сначала я даже сама жалела бывшего мужа,— признается москвичка Анна Юрьева,— думала, что он не в себе из-за развода, а потом поняла, что ему не нужно ни сочувствие, ни диалог, ни даже я сама. Он просто кайфовал от моего страха и в своей безнаказанности заходил все дальше — говорил, что хочет довести меня до самоубийства, а если не получится, то убьет меня сам. Однажды он воткнул топор в мою дверь, а все мне говорили: он просто еще любит. Спасла меня, если можно так сказать, только его серьезная болезнь — сейчас ему, по всей видимости, не до меня".

Жительнице Орла Яне Савчук повезло меньше. Несколько месяцев бывший гражданский муж ее запугивал, выслеживал, задушил ее кота и объявил: "Не вернешься — так же задушу". Неоднократно 36-летняя женщина обращалась в полицию, но там лишь руками разводили: нет полномочий задерживать влюбленного за какие-то там слова. Родственники говорят, что с мужчиной лишь провели профилактическую беседу — тот заверил, что оставит Яну в покое, но обещания своего не сдержал. За 40 минут до своего убийства девушка снова разговаривала с участковым: "Если что-то случится, вы выедете?" В ответ прозвучало: "Если вас убьют, мы обязательно выедем, труп опишем. Не переживайте". В итоге мужчина забил Яну ногами до смерти — и тогда полицейские выехали...

Первыми уголовным преступлением stalking сделали американцы — в 1992 году. Примеру США последовали Канада, Австралия, Великобритания, страны ЕС. У нас же перед этим явлением беззащитны даже сами стражи порядка. Зилара Зиятдинова, следователь МВД Башкирии, просила руководство защитить ее от бывшего мужа, который действовал по классической сталкерской схеме: шпионил, обещал расправу, бдительно следил за личной жизнью экс-супруги. "Писала рапорты, но толку от этого не было,— говорит родной брат погибшей Ринат.— А незадолго до смерти ей официально прислали отказ в защите, мотивируя это тем, что просьба не связана с ее профессиональной деятельностью". Бывшего мужа Зилары лишь привлекли к ответственности за превышение допустимой скорости на 60 километров. А потом он задушил Зилару бельевой веревкой.

Сергей Кадацкий, который из охотничьего карабина на трассе Ростов — Таганрог расстрелял машину с бывшей женой и тестем, буквально до минут изучил график своих жертв и точно знал, когда они проедут мимо. До этого он тоже полгода не давал бывшим родственникам прохода. Тесть, бывший прокурор одного из районов Ростовской области, ничего не мог с этим поделать, поэтому на всякий случай лично забирал дочь с работы. "В нашем подъезде появилась надпись: "Лучшая б... живет в квартире номер пять",— рассказала соседка погибшей.— Это номер квартиры Юли. Все поняли, что это написал ее бывший супруг. Он ее постоянно донимал. Мы удивлялись — на вид нормальный мужчина, похоже, с головой проблема, а может, любовь..."

"В полиции меня пожурили"

"Два года я прожила вместе с парнем, а потом еще полтора года провела с ним в отношениях жертвы и сталкера,— рассказывает "Огоньку" Юлия Абрамова.— Наше расставание он не воспринял всерьез, стал ждать и следить за мной пристально". Друзья находили происходящее забавным и романтичным, даже после того, как Юля застала бывшего в своей съемной квартире — он тайком сделал дубликат ключа и регулярно проверял, нет ли в доме следов другого мужчины. "Я пыталась договориться с ним по-хорошему, но поняла, что у него в голове искажатель: что бы я ни говорила, он слышал только "Я тебя люблю". Тогда я стала действовать жестче — не открывала дверь, бросала трубку. А он стал еще настойчивее и однажды в подъезде сильно избил меня. Я кричала, вышел сосед, и тогда я смогла убежать. Пошла в полицию — там меня лишь пожурили за то, что живу без регистрации". Правда, один из правоохранителей при Юле позвонил парню и строгим голосом сообщил, что "поступила информация о нападении". Тот сразу скис, стал писать Юле: "Больше не буду, не ломай мне жизнь". Девушка решила, что кошмар закончился: "Полиция была завалена работой, а я без регистрации по месту жительства... Решила оставить все как есть". Но облегчение было недолгим — мучитель снова начал "налаживать контакт". У Юли в тот момент был выбор: остаться в Нижнем Новгороде или уехать в другую страну. Она уехала, во многом из-за этих преследований. Прошло 12 лет, но бывший до сих пор присылает ей сообщения: "Каждый раз я вношу его в черный список, но он заводит новый аккаунт. Я лишь надеюсь, что однажды и в России появится закон, защищающий тех, кто страдает от подобного террора".

"Многие мои коллеги-специалисты даже не в курсе проблемы,— говорит психолог Елизавета Палей.— Сталкинг, как хамелеон, маскируется под обычные житейские ситуации. Ну подумаешь, влюбленный человек, бывший муж, какая-то глупая одноклассница, уволенный работник — что с них взять? Побушуют и затихнут. Но если понимать, что единственное к чему стремится сталкер,— чувство власти, все становится не так оптимистично. Моральное и психологические давление может заходить бесконечно далеко".

Елизавета и сама пережила подобное. Сталкер не только, как шпион, следил за ее жизнью, но пытался убить ее собаку, угрожал близким. Опираясь на свой опыт и общаясь с людьми, оказавшимися в такой же ситуации, Елизавета обнаружила ряд типичных ошибок жертвы. "Нормальные человеческие реакции в отношении сталкера, увы, только отягчают ситуацию. Мы поначалу считаем, что это обычный конфликт, и думаем, что рано или поздно он закончится, надо только потерпеть или попытаться договориться. Но это не работает, сталкинг — не конфликт, а деструктивная система отношений. Чем дольше вы выступаете в роли жертвы, тем сильнее держится за вас преследователь. Известны случаи, когда сталкинг продолжался по 10 лет и более". Елизавета говорит, что у сталкера нет особых чувств по отношению к объекту — ни хороших, ни плохих. У него есть лишь азарт. И чем больше реакций проявляет объект, тем интереснее с ним "играть". "Сталкинг — это насилие в форме психологической атаки,— объясняет Елизавета Палей.— Пострадавшим от него нечего стыдиться, не пытайтесь искать причину происходящего в себе".

С ножом и при свидетелях

"Такого понятия, как преследование, в российском законодательстве нет вообще,— сообщает "Огоньку" Мари Давтян, адвокат, член Координационного совета при правительстве РФ по реализации Национальной стратегии действий в интересах женщин, специалист по вопросам семейного насилия.— В России человек может годами гоняться за вами — и никак его за это привлечь нельзя. Даже письмо с угрозами "Я тебя убью" не будет иметь для правоохранителей никакого значения. Вот если гражданин при свидетелях скажет "Я тебя сейчас убью" и пойдет на вас с ножом в руках — тогда это можно квалифицировать как статью "Угроза убийством". А до тех пор вы не можете рассчитывать на помощь государства, сами будете вынуждены убегать от своего мучителя". И все же адвокат советует в любом случае обращаться в полицию — если случится беда, то сталкер хотя бы станет первым подозреваемым.

Мари Давтян и ее коллеги уже несколько лет пытаются добиться принятия закона о домашнем насилии, в котором есть и пункт о преследовании. Пока безуспешно. На сегодняшний день Россия — единственная страна СНГ, где нет такого закона. "Пока нам приходится искать отдельные статьи, которые могли бы хоть как-то урезонить преследователей,— говорит Мари.— Например, очень часто бывшие мужья-сталкеры выкладывают в Сеть интимные фото и личные данные своих экс-жен. Законодательно это запрещено, и хоть с большим трудом, но можно за это привлечь".

Около 76 процентов женщин, которые были убиты бывшим партнером, перед этим подвергались преследованию со стороны своих убийц в течение года

Это удалось Ольге Пауловой, жительнице Самары, которую два года донимала киберсталкерша. "Я видела эту женщину несколько раз на пресс-конференциях и немного общалась с ней в Facebook,— рассказала Ольга "Огоньку".— Но однажды мне прислали скрин с ее постами про меня. Это был отборный мат, клевета, похабщина. Я ничего понять не могла. Попыталась поговорить с ней, но это только все усугубило. Каждый день дама обязательно выкладывала один гадкий пост про меня, моего мужа, детей, писала оскорбления не только нам, но и нашим друзьям, родственникам. Мы с мужем занимаемся общественной деятельностью, основали клуб, занимаемся реставрацией машин времен Великой Отечественной войны, участвуем в парадах, нас наградили к 70-летию Победы. Так эта женщина начала кляузничать в разные инстанции, что награда эта, мол, липовая, просила проверить нас на мошенничество, жаловалась в администрацию губернатора, администрацию президента. Это был информационный ад. Супруг мой, адвокат по уголовным делам, сказал, что часто преследователи от угроз переходят к действиям, когда понимают свою безнаказанность. Тогда мы сделали скрины всех ее оскорблений и подали заявление в полицию. Год добивались возбуждения дела, добились с большим трудом — по статье 128.1 "Клевета". Начались следственные действия".

Достается всем

Согласно самому крупному исследованию Агентства фундаментальных прав человека Евросоюза, сталкингу подвергались 18 процентов европеек. По данным исследований в США — каждая 4-я женщина и каждый 13-й мужчина. Достоверной статистики по России нет, но специалисты уверены, что это явление в нашей стране становится все более "популярным", в том числе благодаря новым интернет-методам издевательств над жертвой.

"Мне как мужчине стыдно признаться, что за мной по пятам ходит и пишет во все мессенджеры и соцсети молодая девушка, а я ничего не могу предпринять,— говорит москвич Геннадий, который год назад одним из первых подписал петицию Анны Акатовой.— Если кому-то рассказывал об этом — меня тут же поднимали на смех. А мне совсем не весело. Моя бывшая коллега решила, что у нас с ней какие-то отношения, хотя мы всего лишь пару раз обедали в компании других сотрудников, а если и контактировали, то лишь по рабочим вопросам". Навязчивая поклонница написала Геннадию сотни писем с разных адресов, подбрасывала ему под дверь магические амулеты, рассказывала о нем какие-то небылицы новому начальству, грозилась перерезать себе вены от неразделенных чувств. Когда ее увидели возле детсада, где находился ребенок Геннадия, мужчина по-настоящему испугался. "Честно скажу: никакие, даже самые убедительные внушения на нее не подействовали. Она продолжает отравлять жизнь мне и моей семье. Жена боится гулять с ребенком. Я даже ночью вскакиваю — кажется, что кто-то пытается проникнуть в квартиру. Пострадала и работа — из-за этой дамы я больше не могу использовать соцсети, потому что сразу начинается атака на всех моих подписчиков. Причем в старом офисе мне никто не верит, там эту ведьму считают нормальной девчонкой".

Геннадий не знает, чем все закончится, и закончится ли. И не знает, что в этой ситуации вообще можно сделать. Разве что написать еще одну петицию: "Каждый день в России тысячи людей подвергаются сталкингу..."