В этом году количество жалоб на пытки в России не снижается, отметили “Ъ” в правозащитной группе «Комитет против пыток», являющейся членом Всемирной организации против пыток (ОМСТ). Эта созданная 32 года назад международная коалиция сегодня объединяет более 300 общественных организаций, борющихся против пыток, в том числе в полиции и местах заключения, и других видов жестокого и унижающего достоинство человека обращения. Генеральный секретарь ОМСТ Геральд Стаберок в интервью “Ъ” заявил, что в борьбе с пытками России не хватает эффективных расследований, после которых виновные наказываются, а жертвы признаются пострадавшими.
Фото: EPA/SALVATORE DI NOLFI
ОМСТ — созданная 32 года назад международная коалиция, которая сегодня объединяет более 300 неправительственных общественных организаций, борющихся против пыток, в том числе в полиции и местах заключения, и других видов жестокого и унижающего достоинство человека обращения. ОМСТ помогает жертвам пыток, а также готовит доклады и консультации для международных объединений, в том числе для ООН и Совета Европы.
— Вы Всемирная организация против пыток. Получается, что пытки встречаются во всех странах? Или есть исключения?
— Прежде всего это означает, что каждое государство в мире обязано искоренить пытки. И такие положения есть в международных законах, что говорит о достигнутом между странами консенсусе: пытки не могут быть оправданы ничем. Что касается вашего вопроса, то, к сожалению, в большинстве стран мы видим пытки — разной степени серьезности. В странах, где сильно верховенство права (правовая доктрина, согласно которой никто не может быть наказан иначе как в установленном законом порядке и только за его нарушение.— “Ъ”), могут быть единичные случаи насилия. Но в тех странах, где принцип верховенства права нарушается или законы репрессивны, там пытки становятся системными и широко распространенными. И мы видим во многих частях мира, что пытки остаются широко распространенными и систематическими, несмотря на то что все государства согласились их уничтожить.
— Даже в Швейцарии, где базируется ОМСТ, пытки есть?
— Даже в Швейцарии, где очень сильно верховенство права и ситуация с соблюдением прав человека достаточно хорошая, встречаются такие случаи. Здесь, в кантоне Женева (западный кантон Швейцарии.— “Ъ”) есть места заключения, которые переполнены, что можно расценить как унижение достоинства человека. Есть случаи злоупотребления полицией своими должностными полномочиями. Есть случаи высылки людей в третьи страны, где им грозят пытки. Это тоже расценивается, как негуманное обращение, поскольку запрет на пытки означает не только, что я не могу пытать, но и что я не могу быть соучастником преступления, совершаемого кем-то другим.
Согласно Конвенции ООН 1984 года, пытка «означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняется государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимых от этих санкций, или вызываются ими случайно».
Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания принята в 1984 году, вступила в силу в 1987 году. Надзор за исполнением конвенции осуществляет Комитет против пыток в составе десяти экспертов. В конвенции участвуют 158 стран.
— А в каких еще странах пыток мало?
— Это большая часть Европы. Есть страны, как Швейцария, где пытки объявлены вне закона, где в принципе такого не происходит, но происходят отдельные случаи. К сожалению, во многих других странах мы видим обратное. Бывают пытки по политическим мотивам или пытки, которые оправдываются национальной безопасностью, как это мы видели в эпоху президента Джорджа Буша в США, например. Часто насилию подвергаются меньшинства, например в России представители ЛГБТ жаловались на преследования в Чечне (см. “Ъ” от 2 ноября).
— Как вы можете охарактеризовать ситуацию с пытками в России?
— Четкой статистики нет, так как зачастую наличие пыток не выносится на публику и не обсуждается. Пытки обычно скрываются, они происходят в закрытых для общества местах: полицейских участках, тюрьмах. Пострадавшие боятся говорить, с чем они столкнулись. Но к нам поступают сообщения от общественных организаций — членов OMCT, и мы можем видеть, что пытки происходят достаточно часто — в тех же полицейских участках. Возможно, самым тревожным для меня является отсутствие расследования жалоб на пытки. Ведь у России есть четкое обязательство расследовать случаи пыток, привлекать к ответственности виновных и восстанавливать справедливость для пострадавших. И вот этого России не хватает.
— А в странах Европы подобные расследования идут лучше?
— Везде по-разному. Это всегда сложный процесс, потому что нужны специальные средства для расследования, ведь если полиция начинает заниматься пытками, то она будет заинтересованным органом. И много стран достаточно ограничено в подобных средствах. Нужны сильное руководство, сильные государственные институты и специальный механизм расследования. Но если обратиться к практике ЕСПЧ, то можно увидеть, что большинство жалоб на пытки из России касается отсутствия расследования. И число подобных дел из России является значительным, гораздо больше, чем число дел из других стран Европы.
— Есть ли рейтинг стран, чтобы понять, кто на первом месте и борется с пытками хорошо, кто на последнем и где находится Россия?
— Составить такой рейтинг будет очень сложно. Чем более закрыта страна, тем меньше информации о происходящем в ней. Если вы спросите меня, сколько случаев пыток в Северной Корее, то я не смогу ответить. Так что сравнивать страны трудно. Но хорошо видно, что пытки — это общая проблема для стран, и, может быть, сейчас пришло время признать, что это серьезная проблема. Ведь государства в основном стараются сделать вид, что насилия у них не происходит, а если о нем стало известно, то это «всего лишь частный случай», «один офицер, который зашел слишком далеко». Но в реальности — у стран либо есть политика по предупреждению пыток, либо ее нет. Нам нужны четкие механизмы по предупреждению пыток, их выявлению, признанию жертв жертвами. Нам нужна политическая воля государств, а также изменения в государственных институтах. Ведь безнаказанность возникает часто из-за того, что государственные учреждения говорят: «Мы должны защищать моральный дух нашей полиции, наших спецслужб, нашей армии». Но задайтесь вопросом — действительно ли хорошо для морального духа войск то, что они применяют пытки? Я думаю, что это не так. Гораздо лучше для морального состояния войск знать, что тот, кто применяет пытки, насилие, в итоге наказывается.
— А что конкретно надо сделать, чтобы начать реальную борьбу с пытками?
— Первый шаг — закон должен четко криминализировать пытки и объявить их преступлением. У государства нет никаких проблем обеспечить соблюдение закона в случае с убийством, так как в нем записано, что это преступление. А в случае с пытками зачастую складывается впечатление, что это как бы менее серьезно, так как пытают представители государства. На мой взгляд, для прокурора этот факт должен являться отягчающим обстоятельством. В России есть криминализация пыток в законе (в Уголовном кодексе РФ есть статья 117 «Истязание».— “Ъ”), но это не используется в расследованиях на должном уровне, чтобы они были действительно эффективными. Требуется также изменение менталитета, а для этого нужны публичные дебаты. Ведь мы всегда верим, что плохое происходит с кем-то еще, но не с нами и не с нашими близкими. Реальность это опровергает. Очень важно, чтобы обыватели понимали: пытки — это не что-то абстрактное, это то, что может случиться с кем угодно.
Важно также понять, что пытки делают с человеком и обществом. Всегда легко в абстрактных терминах говорить, что надо что-то сделать ради национальной безопасностью, борьбы с терроризмом. Но это «что-то» — пытка — уничтожает человека. Она накладывает отпечаток на всю его последующую жизнь. Последствия пыток терроризируют общество, его общины. Это разрушает доверие к государству, к его институтам, законам. В итоге у страны не может быть нормального развития, мира в обществе и демократии. Поэтому важно, чтобы были дебаты о том, что пытки делают с обществом. Это снимет табу, которое есть сегодня. Это не так трудно, но и не так уж легко, так как пострадавшим от пыток тяжело говорить об этом публично. Но я уверен, если бы все видели, что истязания делают с людьми и обществом, то общественная поддержка борьбы с пытками была бы другая.
— Вы говорите о разрушительном влиянии пыток на человека. В чем оно заключается?
— Есть много исследований влияния пыток на жертв. У меня также есть опыт работы с жертвами пыток, есть опыт работы организаций, которые оказывают поддержку пострадавшим. Жертвы пыток говорят не о боли, а о психологическом воздействии, говорят: «Я во тьме». Для обывателей пытки — это физическое насилие. Но большинство пострадавших говорит, что самым серьезным было то, что они чувствовали впоследствии. Пытка направлена на уничтожение человека как личности, это несет долгосрочный психологический эффект. Травмы, раны вам вылечит врач, но он не сможет так же быстро вылечить последствия пыток. Это занимает гораздо больше времени. Пережившим пытки приходится научиться жить с этим, так как они всегда будут помнить об этом. Я видел очень много жертв пыток, которые говорили, что даже через 30 лет им все еще нужна психологическая поддержка.
И вот эти психические травмы, что интересно, могут быть доказаны в суде — иногда более основательно, чем телесные травмы, которые обычно исчезают быстро и не всегда фиксируются врачами. Есть медицинские психологические тесты, которые показывают у жертв пыток типичные симптомы травмы и воссоздают картину происшедшего. Это используется сейчас все чаще и чаще. Недавно у нас было дело об экстрадиции гражданина Испании из Швейцарии на родину. И мы добились приостановки процедуры, представив медосвидетельствование, которое выявило, что человек все еще страдает от посттравматического синдрома: его воспоминания о пытках были очень свежи.
Надо не забывать, что страдает не один человек. Его разрушенная жизнь влияет на его близких, его окружение. В итоге требуется поддержка не только жертвы, но и его окружения. И это показывает, что пытки являются для общества болезнью.
— Вы говорили, что было много сделано в мире для искоренения пыток. А что именно?
— Сегодня большое признание получила идея о том, что необходима специальная правовая и институциональная основа для предотвращения пыток, и многие государства приняли международные стандарты. Многие государства создали новые институты, комитеты, которые могут посещать места принудительного содержания под стражей в любой момент (в России это общественные наблюдательные комиссии (ОНК).— “Ъ”). Прозрачность — один из инструментов профилактики пыток. Ранее считалось, что пытки зачастую политически мотивированы. От таких пыток легко избавиться: например, в 1980-е годы были военные диктатуры в Латинской Америке, а сейчас там нет военных диктатур. Труднее искоренить пытки подозреваемых в уголовных преступлениях.
— Европейские страны идут по этому пути?
— В Европе совершенно разные ситуации. Долгое время мы думали, что проблема пыток в значительной степени преодолена. Но в итоге это оказалось не так. Какое-то время была проблема, когда европейские страны очень горячо обсуждали миграцию и вопрос депортации беженцев обратно, где им грозили пытки. Сегодня в Европе обсуждается запрет беженцам из Африки приезжать в страны Европы. И тут возникает вопрос: является ли Европа соучастником применения пыток? В нынешнем политическом климате в Европе растет популизм. И мы должны защищать в Европе то, чего добились за прошедшие годы.
— То есть вы видите, что оправдание пыток возвращается?
— Мы видим дискуссии, которые весьма вредны для прав человека. У нас очень агрессивный антимиграционный дискурс, очень агрессивный антитеррористический дискурс. Конечно, нам нужна безопасность. И я хочу безопасности, я ожидаю, что мое государство защитит меня от террористических атак. Но я не окажусь в большей безопасности, если мое государство будет мучить кого-то из-за террористической угрозы. На мой взгляд, чтобы победить террористов, надо показать, что мы находимся с ними на разных уровнях. Нам надо противопоставить убийству людей справедливость и привлечение виновных к ответственности. К сожалению, слишком много государств в мире попадают в ловушку, считая, что в случае борьбы с терроризмом им все разрешено, в том числе и пытки. Но круг жертв не ограничивается только подозреваемыми в терроризме, а насилие мигрирует в другие области. Мы это видели в США, где пытки начались на военной базе в Гуантанамо. И это лишь один из многих примеров.