В Санкт-Петербурге проходят премьерные показы иммерсивного шоу «Безликие», созданного творческой группой, которая год назад запустила в Москве мистический спектакль «с вовлечением» «Вернувшиеся». Санкт-петербургский приквел к «Вернувшимся» оценил Борис Барабанов.
Фото: Александр Горшков
Постановки с вовлечением зрителей в российском театре давно не новость, но термин «иммерсивный» вошел в обиход только в прошлом году с приходом иммерсивного шоу «Вернувшиеся», сделанного по модели знаменитой нью-йоркской постановки театральной компании Punchdrunk «Sleep No More». Созданием «Вернувшихся» в сотрудничестве с американцами Виктором Кариной и Мией Занетти занимались заметные фигуры российского телевидения — продюсер Вячеслав Дусмухаметов и режиссер-хореограф Мигель (Сергей Шестеперов). Основой спектакля стала пьеса Генрика Ибсена «Привидения». Изначально планировалось 50 показов, но спектакль идет и по сей день. Было бы странно, если бы при таком успехе продюсеры не попытались его развить. Однако вместо того, чтобы плодить «Вернувшихся», как это принято, скажем, в индустрии мюзиклов, они придумали новую пьесу, а именно приквел к московскому спектаклю. Действие «Безликих» происходит за три часа до событий, описанных в «Вернувшихся», но общих персонажей четверо — Освальд, Пастор, капитан Алвинг и Йоханна.
Знать сюжет «Вернувшихся» для понимания происходящего в «Безликих» не обязательно. Сориентироваться в происходящем в спектаклях, конечно, проще, если иметь представление о фабуле ибсеновских «Привидений», но важнее готовность погрузиться в параллельный мир, выстроенный в специально арендованном и полностью реконструированном для спектакля особняке. В Москве им стал пустующий памятник архитектуры в Дашковом переулке. В Санкт-Петербурге для своей истории продюсеры выбрали более вместительный Дом Соллогуба на Дворцовой набережной. До нынешнего лета его занимало пространство «Тайга» с барбер-шопом, кафе, лавками дизайнеров и прочей креативной инфраструктурой. Теперь помещения дома превращены в место действия «Безликих». Это уже не только дом, но целый город с аптекой, почтой, театром, колониальной лавкой и так далее. Город, конечно, условный: таблички на домах русские, реквизит в помещениях отсылает к самым разным странам.
В городе обосновался некий Доктор, делающий операции наподобие тех, благодаря которым прославился профессор Преображенский из булгаковского «Собачьего сердца». К тому же у Доктора есть свои СМИ: его голос звучит в эфире вещающей здесь радиостанции. Больше, пожалуй, рассказывать о сюжете не стоит. Смысл иммерсивного театра в том, что зритель не может увидеть всю цепочку сцен за один раз, даже если будет перемещаться по дому вместе с героями без секунды передышки. В «Безликих» это заняло бы 63 часа.
Формат шоу предполагает, что многое зритель домысливает, выстраивая таким образом собственный сюжет, включая дремлющую в повседневности фантазию. Правда, чтобы она включилась на полную мощность, ей нужна пища в виде не только комнат с тщательно подобранным реквизитом, но и сцен с артистами. Прежде чем познакомиться с последними, а точнее, наткнуться на них, зритель проводит некоторое время, скитаясь среди безлюдных декораций. Тут уж как повезет: либо действие настигает гостя в первые минуты, либо его доводят до состояния «когда же все начнется?».
В «Безликих», как и вообще в иммерсивном театре, многое случайно. Например, personal experience, то есть сцена, сыгранная актером один на один со зрителем в отдельном тайном помещении, достается не каждому. А это одна из главных фишек иммерсивности — ситуация, когда стираются границы между реальностью и условным миром пьесы.
У корреспондента “Ъ” была счастливая возможность сравнить «Вернувшихся» со «Sleep No More», и в Нью-Йорке он как раз в полной мере ощутил, что это значит — выслушать монолог актрисы, адресованный непосредственно тебе.
В «Вернувшихся» по сравнению со «Sleep No More» автору этих строк не хватало хореографических номеров, при этом московский спектакль показался чуть более многословным, чем того требует жанр. Но вполне возможно, что это тоже был вопрос везения. К тому же в петербургской постановке этот перекос выровняли.
В конце концов, задача иммерсивного театра — проверить на прочность границы вашего личного пространства, заставить зрителя спросить самого себя: каково мне будет рядом с незнакомым человеком? Насколько близко я могу подпустить другого к себе? И кто такие эти «другие»? И не «другой» ли я сам? С этой задачей «Безликие» справились. Просто созерцая игру петербургских артистов, читающих свои роли (пусть и в более традиционной театральной манере, нежели москвичи в «Вернувшихся»), вполне можно ощутить щекочущий дискомфорт от того, что ты в этом мире — непрошеный гость. Что уж говорить о существенно более интимных сценах вроде приема ванны актрисой или же пробежки артиста, на котором из одежды только расстегнутый плащ.
Самая серьезная метаморфоза здесь происходит не с лицедеями, а с гостями спектакля. Надев маски, которые должны обозначить их отличие от артистов, они, напротив, постепенно сами начинают чувствовать себя на сцене. Маска творит чудеса. Спины выравниваются, жесты становятся более царственными, хочется принимать театральные позы и галантно раскланиваться со встреченными в узких коридорах дамами. Вот ради этой пары часов собственного перехода в иное качество и стоит идти на «Безликих». Выходишь после спектакля, сняв маску, а спектакль продолжается. Спина все еще прямая, дома все еще мрачные, а люди вокруг все еще странные. Правда, в этом смысле петербуржцев сложнее удивить, чем москвичей.