Закон всемирного остроумия

 Фото: AP 
  
       Самый веселый момент в истории человечества — 18.03 7 октября 2001 года. Самое смешное животное — домашняя утка. Самый смешливый народ — немцы. Таковы итоги эксперимента британских ученых, которые два года исследовали чувство юмора жителей Европы, Северной Америки и Австралии.
Самый смешной анекдот в мире
       Два охотника забрались далеко в лес. Один из них вдруг упал. Он не дышит. Его приятель достает мобильный, набирает номер 911, и кричит оператору: "Мой друг умер. Что делать?" — "Успокойтесь, я вам обязательно помогу,— говорит оператор.— Для начала убедитесь в том, что ваш друг мертв". Слышится звук ружейного выстрела, после чего охотник говорит оператору: "Убедился, теперь что?"
       Именно этот анекдот признан самым смешным по итогам интернет-исследования, проводившегося университетом графства Хертфордшир совместно с Британской ассоциацией развития науки. Участникам эксперимента предлагалось наряду с оценкой чужих анекдотов присылать свои собственные. Всего было представлено более 40 тыс. анекдотов (часть из них доступна на сайте проекта www.LaughLab.co.uk), на которые поступило около 2 млн отзывов. Анекдот-победитель прислал британский психолог Гурпал Госсал, который теперь считает, что высокий рейтинг его анекдота совершенно оправдан: "Я сам очень люблю эту шутку. Она помогает поднять настроение, она напоминает нам, что где-то есть люди, которые глупее, чем мы".
 Фото: AP 
 Рассмешить немца может все что угодно 
С точки зрения руководителя проекта, профессора психологии Ричарда Уайзмена, невероятный успех шутки про охотников имеет научное объяснение: в ней нашли выражение все три основных типа анекдота. Первый тип, по Уайзмену, это анекдоты, которые помогают почувствовать превосходство над остальными. Второй — анекдоты, которые помогают снизить влияние событий, часто вызывающих страх, тревогу или волнение (смерть, болезнь, брак и т. д.). Наконец, третий тип — это анекдот, который удивляет нас нелепостью ситуации или реакции на какое-либо событие.
       Эксперимент позволил британским ученым не только классифицировать анекдоты и выявить среди них самый смешной, но и сделать ряд ценных наблюдений. Так, самым смешным животным оказалась обыкновенная домашняя утка: из представителей фауны в присланных на конкурс анекдотах чаще всего упоминалась именно она. Самым веселым моментом за последние несколько лет объявлено 18.03 7 октября прошлого года. Именно в это время, согласно показаниям компьютера, было дано наибольшее число высших оценок тому или иному анекдоту. Самой смешливой страной в мире оказалась Германия. Немцы ставили высший балл очень многим предложенным для оценки анекдотам (а канадцы, австралийцы и американцы — наоборот).
       Анализ анекдотов подтвердил и такую в целом довольно очевидную вещь, что у разных народов чувство юмора отличается.
       
 Фото: AP 
  
Северная Америка: чужая ущербность
       Отличительной особенностью американо-канадского чувства юмора исследователи называют особую любовь к анекдотам, так или иначе подчеркивающим превосходство. Герой североамериканских анекдотов либо выглядит дураком, либо его заставляют выглядеть дураком. Вот пример, который приводит доктор Уайзмен.
       Встречаются техасец и выпускник Гарварда. Техасец спрашивает: "Откуда ты будешь-то?" — "Оттуда, где люди не заканчивают фразу частицей".— "О-кей. Ну и откуда ты будешь-то, дурень?"
       Собственно, о том же и самый смешной анекдот по версии канадцев.
       Когда НАСА только начало отправлять людей в космос, астронавты быстро выяснили, что в условиях невесомости шариковые ручки не работают. Специалисты НАСА потратили 10 лет, $12 млрд и создали шариковую ручку, которая пишет в невесомости, под водой и практически на любой поверхности, в том числе на стекле. Ей не страшны ни сильный мороз, ни 300-градусная жара. А русские пользуются карандашом.
       Самым веселым анекдотом в США признана история об игроках в гольф.
       Два человека играют в гольф. Мимо поля проезжает похоронная процессия. Увидев это, один из игроков, уже замахнувшийся для удара, вдруг останавливается, снимает бейсболку, закрывает глаза и читает молитву. "О, какой ты все-таки прекрасный человек,— говорит ему партнер по игре.— Это самая трогательная сцена, которую я видел. Ты, наверное, очень добрый!" — "Будешь тут добрым! Мы с ней все-таки 35 лет вместе прожили".
       
 Фото: AP 
  Европейцы больше всего ценят в анекдоте игру слов (на фото — президент России Владимир Путин и премьер-министр Италии Сильвио Берлускони) 
Британские острова: игра слов
       Особенность чувства юмора англичан и ирландцев в том, что больше всего они любят анекдоты, основанные на игре слов. Переводить их на иностранные языки практически невозможно. Вот анекдот, который очень понравился англичанам.
       Приходит пациент к врачу. "Доктор, у меня в заднице клубника застряла".— "Ничего, у меня для вашей клубники есть cream" (cream по-английски и крем, и сливки).
       В русской традиции существует аналог.
На приеме у проктолога. "Доктор, у меня в заднице газета".— "Газета? Правда?" — "Нет, 'Известия'".
       Впрочем, англичане любят и другие анекдоты. "Интересно, что самым смешным они признали анекдот, который скорее следовало бы считать американским",— отмечает доктор Уайзмен.
       Женщина с ребенком на руках садится в автобус. Водитель, глядя на младенца, замечает: "Знатный уродец!" Женщина уходит в конец автобуса, садится и рассказывает соседу-мужчине, что ее только что оскорбил водитель. "Нельзя этого так оставлять. Немедленно пойдите и скажите ему все, что о нем думаете! — восклицает мужчина.— Давайте я пока подержу вашу обезьянку".
       
 Фото: AP 
 Евреи больше других народов склонны к самоиронии (на фото — бывший премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху) 
Европа и Австралия: сюрреализм
       Жители Западной Европы в большинстве своем предпочитают шутки, которые доктор Уайзмен назвал "сюрреалистическими". Типичный пример.
       Собака заходит на почту и протягивает бланк телеграммы. Там девять раз подряд написано "гав". Телеграфист говорит собаке: "У вас тут только девять слов. Вы можете написать еще один `гав', телеграмма дороже не станет".— "Зато полностью изменится смысл",— отвечает собака.
       Другим, самым популярным видом анекдотов в Европе исследователи сочли "экзистенциальные" шутки. Они высмеивают пугающие или вызывающие стресс события.
       Доктор! У меня вчера случилась оговорка по Фрейду. Обедаю я с тещей, хочу попросить ее передать масло, а вместо этого говорю: "Какая же ты дрянь! Всю жизнь мне сломала!"
       К этой категории, по мнению ученых, следует отнести и самый любимый австралийский анекдот.
       Женщина приходит к врачу и начинает жаловаться: "Доктор, вы только взгляните на меня! Волосы как проволока, лицо все в морщинах, глаза красные — в гроб краше кладут. Что со мной, доктор?" После нескольких минут осмотра доктор отвечает: "Ну, со зрением у вас проблем нет".
       
Германия: что угодно

       То, что Германия оказалась самой смешливой страной, на первый взгляд может показаться удивительным. На самом деле это лишний раз подтверждает расхожее мнение о том, что немецкого чувства юмора просто не существует: как деликатно заметил доктор Уайзмен, "немцы склонны считать смешными самые разные анекдоты".
       Самым забавным немцы посчитали анекдот вполне международный.
       Генерал заметил, что один из его солдат ведет себя странно: то и дело поднимает бумажки с земли, разглядывает и выбрасывает со словами: "Опять не та". Солдата отправляют на осмотр к психиатру и признают сумасшедшим. Получив бумагу о комиссовании, солдат внимательно читает ее и, кладя в карман, бурчит: "Ну вот она. Наконец-то!"
ХАКИМ ИБРАГИМОВ
       


Теория смеха: секс и агрессия

       В 1905 году была опубликована работа Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному", на которую считают своим долгом ссылаться все современные исследователи юмора. В этой работе Фрейд объясняет возникновение реакции смеха высвобождением подавленных эмоций и желаний, открытое проявление которых в обществе считается недопустимым. В первую очередь это сексуальные желания и агрессивные импульсы. Фрейд отмечает, что остроты редко бывают безобидными. Чаще всего они против кого-то направлены: "Острота позволяет нам использовать в нашем враге все то смешное, чего мы не смеем отметить вслух или сознательно; таким образом, острота обходит ограничения и открывает ставшие недоступными источники удовольствия".
       Удовольствие, которое доставляет нам шутка или анекдот, всегда имеет, с точки зрения Фрейда, горький привкус. Ведь то, над чем люди в одних ситуациях смеются, в других вызывает страдание: бесцельное действие наносит ущерб, глупость приводит к несчастью, разочарование причиняет боль. Юмор же подавляет в нас развитие отрицательных эмоций, занимает в нашей душе место, отведенное страданию. Поэтому психоанализ традиционно относит юмор и смех к защитным механизмам личности, позволяющим ей сохранить оптимизм перед лицом несчастий и внутреннюю целостность перед лицом окружающей реальности, часто противоречащей всякому здравому смыслу.
       Психоаналитическая теория хорошо объясняет многие виды юмора. Например, политические анекдоты, спровоцированные подавлением свободомыслия в тоталитарном обществе, или грубые солдатские шутки, связанные с сексуальной депривацией военнослужащих. Лучше всего психоанализ годится для объяснения таких явлений, как черный юмор, цинизм и злорадство. Все они действительно имеют своим источником страдание, вызванное трагическими событиями, ненавистью или разочарованием в жизни. Однако существуют еще и невинные, бессмысленные шутки, построенные на путанице понятий или игре слов, которые также вызывают смех,— но при этом вовсе не предполагают никакого вытесненного негативного аффекта. Их происхождение психоаналитическая теория никак не объясняет.
       


Теория смеха: "мы" и "они"

       Французский философ начала XX века Анри Бергсон в своей работе "Смех" рассматривает смех как социальное явление. Смех имеет общественное значение, он исправляет общество. Смешное не может оценить тот, кто чувствует себя одиноким. Смех нуждается в отклике, он принадлежит группе. "Один человек, которого спросили, почему он не плакал, слушая проповедь, на которой все проливали слезы, ответил: 'Я не этого прихода'. Взгляд этого человека на слезы еще более применим к смеху",— писал французский философ. Смех, каким бы искренним ни был, по Бергсону, почти заговор с другими смеющимися. Многие комические вещи совершенно непонятны одним людям и близки другим, поскольку тесно связаны с нравами и представлениями данного общества. Назначение смеха Бергсон видел в подавлении стремления к обособлению. Этому служат, например, насмешки над всяким профессиональным обособлением (жаргоном, манерами, ограниченностью мышления и т. п.).
       Современная социология также связывает распространение определенного рода шуток и анекдотов с потребностью человека обозначить свою принадлежность к некоторой социальной группе, акцентировать ее специфику и роль в обществе. К такого рода шуткам относятся в первую очередь "этнические" анекдоты, рассказывающие про представителей разных национальностей. Для таких анекдотов характерно маркирование представителей других национальностей как хитрецов или дураков.
       Социолог Кристи Дэвис выделила в каждой культуре два типа анекдотов о представителях другого народа: о дураках и о хитрецах. Это связано с представлениями данного социума о себе как о норме. "Другие" отличаются от "нормы" — например, иным отношением к работе и досугу. Дэвис выделяет несколько оппозиций, по которым делятся "нормальные" и "другие": например, периферия и центр, подавленная культура и доминантная, сельская культура и городская.
       Особое положение занимает так называемый еврейский юмор. Известно, что шутки на еврейскую тему часто появляются в еврейской среде. Их особенность в самоиронии, подтрунивании над участью "избранного народа", над еврейским характером. Некоторые авторы, опираясь на идеи психоанализа, доказывают, что такое самоосмеяние присуще еврейской культуре в целом и связано с социальным положением евреев как изгоев.
       


Теория смеха: "верх" и "низ"

       Самые известные отечественные концепции смеха разработали филологи Михаил Бахтин и Владимир Пропп. Анализируя творчество Франсуа Рабле, Бахтин отмечал, что средневековая культура смеха противостояла мрачной и аскетичной христианской традиции, феодальной идеологии. Средневековый карнавал выворачивал наизнанку и пародировал священное и высокое, переодевая шута королем или епископом, издеваясь над всеми запретами и освобождаясь от страха. Во время средневековых праздников отменялись моральные запреты и сословные ограничения, нарушались приличия, воцарялись "праздничное освобождение тела" и "атмосфера утопической и эфемерной свободы". Это выражалось в реабилитации плотского начала жизни, чрезвычайно характерного для творчества Рабле с его преувеличенными, гротескными образами тела, еды, секса и испражнений. В изображении этого материально-телесного "низа" Бахтин видел особенность народного юмора, уходящего корнями в языческие обряды плодородия, где переплетаются мотивы смерти и рождения, уродства и изобилия, где царит атмосфера буйного веселья и непристойных ругательств.
       Владимир Пропп в работе "Ритуальный смех в фольклоре" также анализирует древние корни смеха, представленные в сказочных сюжетах. В сказках возникает мотив запрета смеха. Такой запрет появляется, когда живой проникает в царство мертвых. Мертвые не смеются, и живой должен маскироваться. В архаических народных представлениях смеху приписывается способность не только сопровождать жизнь, но и порождать ее. Свидетельство тому — греческий миф о Деметре, богине плодородия. Когда она смеется, на землю возвращается весна.
       В оставшейся незавершенной работе "Проблемы комизма и смеха" Пропп показывает, что источник смеха — это "инстинкт должного", то есть представление о нормальном и правильном. Если в мире есть нечто, что противоречит заложенному в нас инстинкту должного, это вызывает смех. Но он "наступает только в тех случаях, когда недостатки носят мелкий характер и не достигают такой степени преступности или порочности... Мелкое плутовство, муж под башмаком жены, очевидная ложь, очевидная глупость... комичны сами по себе". Пропп близок к определению комического, данному Аристотелем в "Поэтике": "Смешное — это ошибка или уродство, не причиняющее страданий и вреда". Пропп различает два вида смеха: насмешливый и жизнерадостный. В первом случае человек сравнивает того, над кем смеется, с собой и исполняется чувством превосходства. Жизнерадостный же смех представляет собой "физиологическую реакцию на повышенное чувство радости своего бытия". В насмешливом смехе нас радует победа морального характера, а в жизнерадостном — победа жизненных сил и радости жизни.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...