Из чекистов в неодворяне

Сто лет назад в России была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК), ставшая спецслужбой нового типа,— прежде в мире таких не существовало

Леонид Млечин

Красная книжечка сотрудника ведомства государственной безопасности была своего рода масонским знаком, удостоверявшим не только благонадежность ее обладателя, но и его принадлежность к некоему закрытому ордену, наделенному тайной властью над другими. Служба в КГБ представлялась романтическим, почетным и крайне важным для государства делом, что рождало сознание собственной исключительности, причастности к чему-то секретному, недоступному другим.

Хотя низовых сотрудников ни о чем особом не информировали (начальство и не хотело, чтобы подчиненные знали что-то выходящее за рамки их прямых обязанностей), это ощущение исключительности тщательно поддерживалось: платили неплохую зарплату и давали квартиры; в советские времена сплошного дефицита значение имели продовольственные заказы и доступ в закрытые для других магазины; у КГБ были свои поликлиники, госпитали, ателье, дома отдыха и санатории, куда ездили практически бесплатно.

Комитет государственной безопасности считался завидным местом службы: звания и должности, во всяком случае, до какого-то предела, идут как бы сами, присваиваются за выслугу лет. А кому-то открывалась и желанная возможность ездить за границу — высшая привилегия советской эпохи.

Каждого будущего сотрудника КГБ проверяли не один месяц. Выясняли, кто родственники. Если в семье судимые, не брали. Предпочитали ребят из рабочих семей, полагая, что они век будут благодарны КГБ,— их включали в число избранных. Изучали не только анкету. С помощью агентуры выясняли взгляды, привычки, увлечения... По каким критериям определяли пригодность молодых людей для службы в комитете?

Приказ будет исполнен

Создатель ВЧК Феликс Дзержинский сразу определил, кто ему нужен: "Если приходится выбирать между, безусловно, нашим человеком, но не особенно способным, и не совсем нашим, но очень способным, у нас, в ЧК, необходимо оставить первого".

Когда в декабре 1922 года отмечалась пятая годовщина ВЧК, поздравить юбиляров приехал член политбюро и председатель Московского совета Лев Каменев. Он отметил главное, что ценит власть в чекистах:

— Мы не знаем ни одного отказа от исполнения какого бы то ни было приказания. Мы не видели ни разу колебания в рядах передовых бойцов ВЧК. Мы всегда могли рассчитывать, что любой приказ будет исполнен во что бы то ни стало.

Со временем чекисты, выполняя приказ, расстреляют и самого Каменева.

Кожаные люди

Заложенные Дзержинским принципы кадровой политики сохранились. Конечно, при отборе учитывались психологическая устойчивость, физическая подготовка, умение ладить с людьми. Но главное: отсутствие сомнений в правоте высшего руководства.

Дзержинский создал ведомство госбезопасности как особый орган, имеющий право самостоятельно уничтожать врагов: "Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно". Он добился этого права для чекистов, и страна с ужасом заговорила о "кожаных людях". Сотрудники ВЧК носили кожаные куртки: им раздали обмундирование, предназначенное для летчиков. Это был подарок Антанты, найденный большевиками на складах в Петрограде. Куртки чекистам нравились не потому, что они предчувствовали моду на кожу. В кожаных куртках не заводились вши. В те годы это было очень важно: вши — переносчики тифа, который косил людей и на фронте, и в тылу.

Работа чекистов при Сталине строилась на вахтовом методе. Формировалась команда, которой поручалась какая-то часть общей работы. Когда она свою задачу выполняла, ее уничтожали

Служба в ЧК оказалась тяжелым испытанием. Не у каждого психика выдерживала. Люди совестливые, те, кто не хотел расстреливать, после Гражданской скинули кожанки и вернулись к мирной жизни. Остались те, кто нашел себя на этой работе.

Они приспосабливались к любому повороту партийной линии. Сознавали, что совершают пусть и санкционированное, но преступление. Вслух об избиениях, пытках и расстрелах не говорили. Пользовались эвфемизмами. Беспощадность поощрялась с самого верха. За либерализм могли сурово наказать, за излишнее рвение слегка пожурить.

"На выдвижение или в тюрьму"

Страшноватая практика работы чекистов при Сталине строилась на вахтовом методе. Формировалась команда, которая выполняла свою часть работы. Они получали материальные блага, звания, должности, ордена, право общения с вождем. Ценные вещи, конфискованные у арестованных, передавались в спецмагазины, где продавались сотрудникам НКВД. Когда они свою задачу выполняли, команду уничтожали...

Отправленные за решетку чекисты недоумевали: в чем их вина? И на допросе слышали то, что сами недавно говорили другим:

— Вашу виновность доказывает факт вашего ареста.

Наступала очередь следующей бригады. Сталин нужных ему людей выдвигал и окружал заботой. Когда надобность в них миновала, без сожаления отказывался от их услуг. Часто за этим следовал расстрел. Сталин философски замечал:

— У чекиста есть только два пути — на выдвижение или в тюрьму.

В годы Большого террора кадровые лифты работали безостановочно. Высшие должности освобождались каждый день. Молодые люди совершали головокружительные карьеры. Конечно, они поддерживали репрессии! Они не выражали сомнений и легко приспосабливались к любому повороту линии вождя.

В системе служил примерно миллион человек. Служба в ведомстве госбезопасности создавала им привилегированный образ жизни. Вместе с семьями это несколько миллионов. А если еще учесть причастный к репрессиям партийный и государственный аппарат и их семьи, которые тоже жили неплохо, пока другие сидели...

Смертным боем!

Почему в сталинские годы обвиняемые признавались в самых невероятных преступлениях? Не выдерживали пыток. На процессе по делу бывшего начальника военной контрразведки СМЕРШ и министра госбезопасности Виктора Абакумова в декабре 1954 года генеральный прокурор СССР Роман Руденко сказал:

— Я не хочу расшифровывать некоторые формы пыток с тем, чтобы не унижать достоинство тех лиц, к которым они применялись.

Руденко, пишет бывший председатель Верховного суда СССР Владимир Теребилов, "видимо, имел в виду случаи, когда, например, допрашиваемого раздевали и сажали на ножку перевернутой табуретки с тем, чтобы она попала в прямую кишку".

А Сталин еще распекал руководителей Лубянки:

— Работаете без души. Среди чекистов много карьеристов, шкурников, бездельников, ставящих личное благополучие выше государственных интересов. Бегемоты... Ожирели... Чекисты ни черта не видят дальше своего носа. Перерождаются в простофиль-обывателей. Не хотят честно выполнять директив ЦК. Сидят в навозе. Надо лечить госбезопасность.

Сталин выговаривал министру госбезопасности Семену Игнатьеву:

— Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? Хотите быть более гуманными, чем был Ленин? А Дзержинский приказал выбросить в окно Савинкова. У Дзержинского были специальные люди — латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский — не чета вам, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Хотите быть чекистами, снимайте перчатки. Чекистская работа — это мужицкая, а не барская работа.

И добавил:

— Будешь чистоплюем, морду набью.

Сталин приказывал арестованных бить "смертным боем". Чекисты исполняли волю вождя. Начальник внутренней тюрьмы на Лубянке полковник Александр Миронов объяснил, как они действовали:

— О применении избиения в отношении арестованных мне звонили начальники следственных отделов управлений. В каждом случае я проверял эти указания, звонил соответствующим заместителям министра. Убедившись, что указание исходит от замминистра, я давал указания провести избиение. При применении физического воздействия к арестованным я все время присутствовал. Били резиновыми палками.

Героя Советского Союза генерала Владимира Крюкова посадили в годы гонений на маршала Жукова. Арестовали и его жену Лидию Русланову, замечательную исполнительницу русских народных песен. Следователь предупредил Крюкова:

— Ты уже не генерал, а арестант, станешь запираться, будем бить тебя как сидорову козу.

Крюков возразил:

— Я еще подследственный, и из генералов меня не разжаловали.

Следователь подвел его к окну и сказал:

— Видишь там народ? Вот они подследственные. А ты уже осужден. От нас на свободу возврата нет. От нас дорога только в лагерь.

Повседневная жизнь ведомства

Самый знаменитый руководитель ведомства госбезопасности Лаврентий Берия был арестован вскоре после смерти Сталина. Его посадили на скамью подсудимых вместе с ближайшими помощниками. Но все материалы дела оставались секретом до недавнего времени. Выяснилось, что видные чекисты, отмеченные орденами и высокими званиями,— мерзкие убийцы и садисты.

Читать обвинительное заключение, утвержденное генеральным прокурором СССР в январе 1955 года, и сейчас страшно.

Бывший врач внутренней тюрьмы:

— Я не помню фамилий умерших в результате избиений на следствии. Их было много, а я часто даже не знал фамилии, так как нам не говорили. В документах медработники не отмечали причин смерти, это запрещали. Писалось, что умер от заболевания сердца.

Фельдшер внутренней тюрьмы:

— Обычно после допросов арестованные возвращались сильно избитыми, некоторые из них доставлялись в камеры без сознания. Ступни ног у арестованных были избиты до такой степени, что с них слезала вся кожа, и они представляли одну кровоточащую рану.

Бывший следователь:

— Шла слава о следователях Савицком, Хазане и Кримяне, которые из арестованного "отбивную котлету" делали и получали нужные им показания. В то время они были героями, их имена произносились с трепетом, они были примером, на котором воспитывались мы — молодые следователи. Я сам мечтал в то время иметь такие способности.

Машинистка внутренней тюрьмы:

— Парамонов вместе с другими следователями приезжали в тюрьму, как правило, пьяные и приступали к избиениям. Я помню, что Парамонов избил Зеленцова, который в прошлом являлся начальником Парамонова. Я слышала удары, стоны и крики Зеленцова. Зеленцов умер во дворе.

Жена бывшего сотрудника НКВД Осипова тоже была арестована. Она выжила и смогла потом рассказать, что испытала:

— Ночью меня вызвали на допрос. Ввели в большой кабинет. Когда я вошла, спиной ко мне стояло несколько сотрудников. Они расступились, и я увидела мужа. Он имел страшный вид. Лицо у него было все окровавленное. С огромным усилием слегка повернув ко мне голову, он спросил: "Где ребенок?" Я ответила: "Не знаю". Он мне сказал: "Я ни в чем не виноват, не понимаю, что происходит". От ужаса я оцепенела и впала в полуобморочное состояние.

Понятно, отчего эти материалы при советской власти хранили за семью печатями. Руководители страны не хотели все называть своими именами. Пришлось бы признать, что сама система закономерно ведет к массовым преступлениям, к которым они и лично причастны.

В результате общество не узнало и не осознало, что творилось. Не ужаснулось! Не осудило преступников. И себя — за соучастие. Не извлекло уроков из трагического прошлого. А немалое число пребывает в уверенности, что все делалось правильно. Молодых чекистов в системе профессионального образования старались морально вооружить, объясняя, что во имя Родины надо идти на все.

Где на всех найти работу?

При Хрущеве аппарат госбезопасности сократили. Председатель КГБ Александр Шелепин издал приказ по комитету: "Не изжито стремление обеспечить чекистским наблюдением многие объекты, где по существу нет серьезных интересов с точки зрения обеспечения государственной безопасности". Иначе говоря, не хватало работы. Ее придумывали. Шпионов мало, чекистов много.

Первый секретарь сельского райкома в Рязанской области Александр Мазаев в начале 1970-х отчитывался на бюро обкома о партийном руководстве животноводческой отраслью. Начальник областного управления КГБ генерал Сергей Сазонов вдруг упрекнул руководителя района:

— Почему допущен большой падеж свиней?

— Причина — в отсутствии сбалансированных кормов, в примитивной технологии содержания огромного свинопоголовья,— удивился его неосведомленности первый секретарь.— А вот я вам, Сергей Георгиевич, тоже могу задать вопрос: почему управление КГБ за полтора года не выявило ни одного шпиона иностранной разведки?

— Генерал Сазонов,— вспоминал первый секретарь,— как в гоголевском "Ревизоре", застыл в оцепенении. Конечно, может, с моей стороны это было и некорректно, но уж очень трудно оказалось сдержать обиду. Ну почему кто по делу, а кто и без всякой надобности пытались поучать нас, селян, уму-разуму? Тем более человек, совершенно не сведущий в том, о чем говорит?

Полковник Иосиф Леган рассказывал, как бригада инспекторского управления КГБ СССР приехала в Горьковскую область — проверить работу чекистов городка Дзержинский. И выяснилось, чем занимались местные чекисты.

— Горотдел,— вспоминал Леган,— информировал горком партии, горисполком о сборе и вывозе на колхозные и совхозные поля куриного помета, ремонте тракторов и другой техники". Бригада пришла к выводу, что горотдел занимается "вопросами, которые не относились к компетенции органов государственной безопасности.

Начальник областного управления генерал Данилов с мнением проверяющих не согласился:

— Не понимаете политику партии. Невывоз куриного помета с птицефабрики приводит к тому, что куры отравляются и подыхают, скорлупа яиц становится тонкой, из-за этого случается большой процент их боя...

Генерала Данилова руководство комитета высоко ценило. Под его надзор сослали академика Андрея Сахарова. Один из создателей ракетно-ядерного оружия, человек, чьим наследством Россия живет и по сей день, был зачислен во враги государства. В Горьком над ним просто измывались. Целые подразделения отрядили сражаться с академиком. Они следили за каждым шагом, окружили осведомителями, записывали разговоры, тайно снимали его даже во время медицинского осмотра, что было верхом неприличия.

— Мои коллеги по инспекторскому управлению собрали материалы о массовых нарушениях законности в органах военной контрразведки,— рассказывал генерал Виктор Иваненко.— В Дальневосточном военном округе процветало "липачество". "Не пойдешь в отпуск,— начальник оперу говорит,— пока не заведешь дело по шпионажу". И опер начинает из пальца высасывать обвинения. Начальник отдела и старший оперуполномоченный просто выдумали шпионскую группу. Выписали задание на проведение прослушивания, сами сели под эту технику и разыграли роли. Один изображал завербованного агента, второй — иностранного шпиона. И на основании этого завели дело, невиновного привлекли к уголовной ответственности.

Под контролем партии

В начале 1980-х годов Советский Союз вошел в полосу тяжелого кризиса. Зато империя госбезопасности достигла расцвета. Система территориальных органов охватила всю страну — чекисты обосновались даже в практически необитаемых районах, где не только иностранных шпионов, но и собственных граждан почти не было.

В каждом министерстве, ведомстве, научном и учебном заведении сидели официальные сотрудники комитета или офицеры действующего резерва. Так называли чекистов, которых командировали для работы за пределами органов и войск КГБ. Они только формально подчинялись руководителю ведомства.

Комитет рождал не смертельный, как когда-то, но все равно страх. Партийная власть не была такой страшной. Она была более открытой. Партийным чиновникам можно было попытаться что-то доказать. С тайной властью спорить невозможно. Оправдываться, возражать, доказывать свою правоту некому и негде. КГБ никогда и ни в чем не признавался.

Советские властители побаивались ведомства, которое сами же создали. Сталин не желал усиления полномочий чекистов. Каждые два-три года менял команду на Лубянке (в основном расстреливал).

Партийным чиновникам можно было попытаться что-то доказать. С тайной властью спорить невозможно. Оправдываться, возражать, доказывать свою правоту некому и негде. КГБ никогда и ни в чем не признавался

Брежнев полностью доверял Юрию Андропову, которого поставил во главе комитета. Тем не менее ввел в руководство КГБ группу генералов, которые следили за Андроповым и друг за другом. Таким образом, генсек обезопасил себя от КГБ.

Все кадровики в комитете были недавними партийными работниками. Это был один из способов контроля над чекистами. Бывшие партийные секретари — чужаки — должны были присматривать за тем, что происходило внутри системы.

Партийных работников постоянно переводили на Лубянку, а вот офицеров КГБ первыми секретарями не делали и в ЦК не брали. Исключение — Гейдар Алиев; в Азербайджане нужно было подавить коррупцию. Борис Пуго в Латвии или Гиви Гумбаридзе в Грузии тоже стали первыми секретарями с должности председателя республиканского КГБ, но они оба не были профессиональными чекистами, а всю жизнь провели на партийно-комсомольской работе.

Торговцы и воины

На сломе эпох многие уходили с Лубянки. Энергичные и находчивые — в бизнес. Преуспели благодаря завидным деловым качествам и широким корпоративным связям. Потом бизнесом заинтересовались и действующие сотрудники. Это тоже традиция: надо же присматривать за "частниками".

Недавний глава ФСКН, а в далеком прошлом замдиректора ФСБ генерал Виктор Черкесов в газетной статье напомнил, что чекисты удержали страну "от окончательного падения". Но в чекистской корпорации, призывал Черкесов, должны соблюдаться определенные законы: "Те, кто обнаруживает, что его подлинное призвание — это бизнес, должны уйти в другую среду. Не пытаться оставаться одновременно и торговцем, и воином. Так не бывает. Либо — либо".

Иначе говоря, один из самых информированных людей в стране обвинил коллег в незаконной коммерческой деятельности, в крышевании бизнеса. Корпорации это не понравилось. Генерал Черкесов покинул службу.

Госбезопасность восстановила свои позиции, утраченные в годы перестройки, распада Советского Союза и формирования России. Более того, исчезла правящая партия — а с ней и система, и инструменты контроля над ведомством.

Восстановилась прерванная разоблачениями горбачевской эпохи связь времен. В служебных коридорах развешивают портреты всех руководителей госбезопасности, в том числе расстрелянных по приговору Верховного суда СССР за тяжкие преступления — и не реабилитированных.

И главное — вернулось ощущение собственной значимости.

— Чекисты всегда считали себя избранными,— объяснял начальник воронежского управления ФСБ генерал Владимир Кулаков, вскоре избранный губернатором области.— Уж не знаю, кем именно — богом, партией или людьми,— но этой избранностью мы дорожили. Особые отношения внутри Системы передавались из поколения в поколение. В 1990-е годы по спецслужбам был нанесен решительный удар, и все эти понятия девальвировались, но сейчас прежние ценности восстанавливаются.

Николай Патрушев, когда он руководил ФСБ, говорил:

— Когда мне приходится вручать нашим ребятам правительственные награды, я внимательно вглядываюсь в их лица. Высоколобые интеллектуалы-аналитики, широкоплечие обветренные бойцы спецназа, молчаливые взрывотехники, строгие следователи, сдержанные опера-контрразведчики... Внешне они разные, но есть одно важное качество, объединяющее их,— это служивые люди, если угодно, современные "неодворяне".

А кто же тогда остальные граждане России?

10 лет ВЧК-ОГПУ

К десятилетию ВЧК "Огонек" опубликовал воспоминания Якова Петерса*, о том, как возникло всесильное ведомство. Журнал воспроизводит эту статью с сокращениями

Читать далее