«Моей специализацией было удушение»

Тридцать лет назад, в конце 1987-го, на всколыхнувшем Италию "макси-процессе" 360 мафиози получили в общей сложности 2665 лет заключения. С мафиозным головорезом Гаспаре Мутоло, одним из приговоренных тогда, но официально раскаявшимся и давшим ценные показания следствию, "Огонек" поговорил сегодня о том, что такое мафия и насколько она и в самом деле бессмертна.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Фото: AP / Andrew Medichini

Старт "макси-процесса" в спецбункере тюрьмы Уччардоне в Палермо, 1986 год. Обвиняемые — в стальных клетках в глубине зала суда. Мероприятие уникальное: одинаково важно было обеспечить публичность и безопасность

Фото: AFP

— Как вы оказались в Коза-ностре?

— Как многие. Жил в Палермо, работал обычным механиком у одного мафиози. Но в те времена я его таким не воспринимал. Примечал, конечно, что некоторых важных людей, которые к нему захаживали, потом находили убитыми, но особого значения этому не придавал. А подрабатывал воровством и мелкими грабежами, на том и попал в тюрьму (дело было в 1965 году.— "О").

Оказался в одной камере с Тото Рииной — нас там было всего человек 12. Риина в те времена еще не был тем, кем стал потом ("крестным отцом" Коза-ностры.— "О"), но что он большой человек, было ясно сразу. Чем-то я ему приглянулся, и он дал мне два важных совета. Первый: быть в мафии лучше, чем разбойничать на свой страх и риск. Второй: ни при каких обстоятельствах не идти против Розарио Риккобоне (этот мафиози контролировал в Палермо район, где жил Мутоло, а в 1980-е бесследно исчез; считается, что его вместе с другими претендентами на первенство в Коза-ностре убрал Тото Риина.— "О"). Выйдя на свободу, я снова занялся грабежами, но Риккобоне велел мне явиться: у меня машина была забита оружием, а он как раз начинал разборки с теми, кто не хотел подчиняться. Я сделал, как велел Риина: сказал, что всегда готов выступить на его стороне. Так и оказался в организации.

— Но вы ведь помогали Риккобоне наладить поставки наркотиков в Америку. Расскажите об этом.

— Все было через тюрьму. Во время одной отсидки я познакомился с Кином (сингапурец Кох Бак Кин, ставший поставщиком героина для Коза-ностры.— "О"). Его арестовали с 20 килограммами героина, которые он не знал, кому сбыть. У Кина на Сицилии никого не было, в тюрьме ему жилось плохо. Тогда я велел жене носить передачи ему и его китайским сокамерникам — их было человек десять. А когда он выходил на свободу, я отдал ему свою золотую цепь, часы, браслет и дал адреса надежных людей в Неаполе. В общем, мы подружились, и потом все китайцы, которые возили сюда героин — обычно мелкие партии по несколько килограммов,— оставляли их на вокзале в камере хранения, а мои люди их забирали. Я платил им по 50 млн лир (около 25 тысяч евро.— "О") за килограмм и перепродавал за 75. У нас были и свои подпольные фабрики, только их героин был лучше, чем тот, что делали на Сицилии. Почти весь груз мы отправляли в США. Самой крупной была партия в 400 килограммов: ее отправили в 1981 году.

В США груз получали люди Риккобоне. Сам он к тому времени уже входил в Комиссию (коллективный руководящий орган американской Коза-ностры.— "О"). Я зажил в то время на широкую ногу, вложился в недвижимость, купил для себя палаццо. Мне советовали переводить деньги в Германию, но я хотел делать дела на Сицилии. В итоге Де Дженаро (Джанни Де Дженаро, возглавлявший в тот период оперативную службу по борьбе с мафией.— "О") меня засек и арестовал.

— Другим источником доходов мафии в 1970-е называют похищения предпринимателей. Это правда, что была попытка похитить Сильвио Берлускони, будущего премьер-министра страны?

Как босс мафии подвел под следствие Сильвио Берлускони

— Все так. Я входил в группу, которая занималась похищениями. Мы делали это только на севере Италии. Гаэтано Бадаламенти (тогдашний глава Коза-ностры.— "O") запретил похищения на Сицилии. Мы работали честь по чести — никаких женщин, детей, никаких отрезанных ушей — только выкуп. В 1974-м у нас было задание похитить человека, который строил "Милан-2" (жилой квартал Милана, его создание положило начало финансовой империи Берлускони.— "О"). Только потом я понял, что это был Сильвио Берлускони. Тогда он еще не был столь важной фигурой. А остановил нас в последнюю минуту приказ вернуться в Палермо.

— Как вы думаете, почему?

— Договорились, наверное. Думаю, что через Дель Утри (Марчелло Дель Утри — друг и доверенное лицо Сильвио Берлускони, экс-сенатор, в 2014-м приговорен к тюремному сроку за связь с мафией.— "О"), он был в контакте с палермскими мафиози, за что и получил в конце концов срок. В те времена все крупные предприниматели, у которых был интерес на Сицилии, должны были иметь контакт с мафией. По-другому дела просто не делались.

Тот же Берлускони, скажем, владел Standa (сеть супермаркетов.— "О") в Катании. Но на этом основании его нельзя причислять к мафии. Про него разное можно сказать — богатей, бабник, но не убийца. Это важно! Поймите, на Сицилии был ведь не только кровавый Риина. Было много уважаемых богатых людей, кавалеры Костанца, Катанези, другие, которые сотрудничали с мафией, зарабатывали деньги, но не собирались убивать.

— Но вы-то, в отличие от них, убивали. Сколько жертв на вашем счету?

— Знаете, если какой-то мафиози скажет вам, что он не убивал, верить не стоит. Да, убивал, конечно. Я делал это, и не только при помощи оружия. Моей специализацией было удушение. Это намного труднее, чем застрелить. Приходится смотреть в глаза людям, которые понимают, что это последние мгновения жизни. Нам же становилось ясно, что человек умер, по вытекшей из ушей крови и спонтанному мочеиспусканию.

Сколько их было? Не помню. Ну, может, двадцать, может, чуть больше. Но я никогда не убивал из собственных интересов. Всегда по приказу. В мафии нельзя отказаться выполнить приказ. А 1970-е в Италии и особенно на Сицилии были годами войны внутри мафии. И вот еще что: я не убивал и не похищал ни детей, ни женщин, как это стали делать потом, при Тото Риине.

— Вы все же были доверенным лицом Тото Риины. Говорят, он был полуграмотным. Как же ему удалось подмять мафию под себя? Говорят, и умер он, не раскаявшись...

— Тото Риина был для меня как отец. Прикажи он мне в те годы броситься для него в воду, я бы бросился, не раздумывая. Одно время я работал его шофером. Помню его еще бедным, бывало, и без гроша, иногда я с ним делился награбленным... Даже добившись могущества и богатства, внешне он оставался скромным. Не кричал, не угрожал, не выставлял напоказ свою власть, просто отдавал приказ: убить.

Как мафия зарабатывает на беженцах

При этом у него был мощная харизма, он умел подчинять. Понимаете, до него Коза-нострой всегда правили люди из Палермо, богатой столицы Сицилии, а он был из Корлеоне — маленького городка. Скажу так: победить соперников ему позволило природное зло, а оно у него было внутри. У него была просто-таки звериная жестокость. До него мафия придерживалась определенных правил, во всяком случае, не убивала женщин, детей. А он перестал доверять кому бы то ни было — убивал даже друзей, родственников, дошел до объявления войны всему государству (в 1992-м по приказу Риины был осуществлен ряд громких убийств, в том числе евродепутата Сальваторе Лимы, следователей Джованни Фальконе и Паоло Борселино, а затем осуществлены в качестве акций устрашения взрывы в Риме, Флоренции, Милане.— "О").

— Как вы думаете, решение об устрашающих взрывах было его собственным?

— Я плохо представляю, кто мог бы давать такого рода советы Тото Риине. Могу предположить, что Бернардо Провенцано или Леолука Багарелла (близкие к Тото Риине мафиозные боссы.— "О") могли бы ему сказать, что ты делаешь, но и они боялись. Перечить было нельзя. Он к тому времени стал диктатором.

— Был ли пресловутый поцелуй (в традициях Коза-ностры это рассматривается как знак дружбы и уважения) между Джулио Андреотти (экс-премьером Италии) и Тото Рииной?

— Что касается поцелуя, я в это верю с трудом. Правда в другом — на Сицилии много лет (примерно до середины 1970-х.— "О") жизнь была устроена так, что всем заправляли три человека: священник, сержант (представитель правоохранительных органов.— "О") и мафиозный босс. Сержант преследовал воров-бандитов, но не мафиози, потому что знал: те — на стороне порядка, и воспринимал их как порядочных людей.

— Потом был убит сенатор и друг Андреотти — Сальваторе Лима, и это, как считают многие, стало сигналом окончания мирного существования между мафией и государством. Первым об этом заявил судья-следователь Джованни Фальконе. И именно Фальконе вы начали давать показания. Расскажите, как вы решились нарушить закон молчания и стали "пентито" (раскаявшимся).

— Я решил сотрудничать со следствием в декабре 1991 года и намеревался дать показания доктору Фальконе. Он был не такой, как другие, настоящий. Я рассказал ему, что знаю о контактах мафии с государственными людьми, и назвал имена Бруно Контрадо (бывший агент спецслужб, впоследствии осужденный за связь с мафией.— "О") и Доменико Синьорино (прокурор, государственный обвинитель на "макси-процессе над мафией".— "О"). Фальконе ответил мне, что не может принять мои показания, так как у него теперь другая работа (он был переведен в Рим.— "О"), и за пару часов убедил меня рассказать все следователю Борселино.

— И?..

— Я повторил все доктору Борселино (в июле 1992 года Паоло Борселино допрашивал Мутоло несколько раз, последний — за два дня до того, как его машина была взорвана по приказу Тото Риины.— "О"). Прямо во время этого допроса Борселино позвонили, и ему пришлось удалиться на несколько часов (его вызвали в МВД для встречи с министром Никола Манчино.— "О"). Доктор Борселино вернулся взволнованным, я бы сказал, взбешенным — я запомнил, что он держал в руках сразу две зажженные сигареты. Следователь не вдавался в подробности, но я понял: на той встрече в министерстве ему стало ясно, что о нашем разговоре, который он считал глубоко секретным, там знали...

— Вы рассказали об этом эпизоде в ходе процесса о возможном сговоре между государством и мафией, начатого в 2014-м?

— Да, конечно, меня вызывали в Палермо, я там подтвердил, что такой сговор был. Больше того, сказал, что Паоло Борселино был убит, потому что имел сведения об этом сговоре.

— Почему вы стали сотрудничать со следствием? Почему порвали с Рииной? Вы испугались или раскаялись?

— Когда я стал давать показания доктору Фальконе, послаблений я у него не выпрашивал. И я не то что порвал с Рииной. Я просто сказал: баста. Мне и до ареста уже не нравились порядки, которые он заводил в мафии. Он нарушал всю мафиозную культуру, заставлял нас обманывать своих непосредственных командиров. Ну а уж когда он начал приказывать убивать жен и детей "раскаявшихся"... В общем, я не только сам стал давать показания, я пытался и других убедить сотрудничать со следствием.

— Риина открыто жил в Палермо и после потрясших Италию в 1992 году убийств и взрывов. Но в 1993-м его взяли, причем как-то очень по-будничному. Что изменилось?

— Его сдал Провенцано (Бернардо Провенцано по прозвищу "Трактор", унаследовавший у Тото Риины титул "крестного отца" Коза-ностры, арестованный в 2006-м и через 10 лет умерший в тюрьме.— "О"). Как я понимаю, за эту услугу его самого так долго оставляли на свободе и арестовали, когда он был уже совсем больным, так что это было похоже на акт милосердия.

— У вас есть идеи, где скрывается Маттео Денаро, которого называют нынешним главой сицилийской мафии?

— Я хорошо знал его отца, его самого знаю неважно. Но могу сказать: эти люди опасаются удаляться со своей территории, потому что надежная поддержка у них есть только там. Барделино (Антонио Барделино, экс-главарь неаполитанской каморры.— "О"), например, уехал в Бразилию, так там его и убили. Думаю, Денаро где-то на Сицилии.

— А может ли быть Сицилия без мафии?

— Я не представляю себе политики без мафии.

— Вы не показываете лицо. Боитесь за свою жизнь? Кстати, почему государство охраняет раскаявшихся мафиози?

— Есть особый закон, по которому государство охраняет "пентито". Фальконе разработал серьезную программу охраны свидетелей, вплоть до смены документов и выделения средств на открытие собственного бизнеса. Правда, я тут заметил одну вещь насчет того, как он действует... Знаете, пока я давал показания на мафиози, все было хорошо. Но как только начинали звучать имена политиков, кто-нибудь из депутатов обязательно предлагал этот закон изменить.

Когда я только вышел на свободу, охрана даже ночевала со мной, и не из-за опасения, что я убегу. Сейчас меня охраняют только тогда, когда я покидаю то место, где живу.

Я покончил с прошлым и хочу провести те годы, что мне остались, в вере и искусстве.

— А вас при этом не мучит совесть, не снятся кошмары?

— Да, это случается...

Беседовала Елена Пушкарская