Допрос Алексея Улюкаева прокурором

Часть 2. Ответы на вопросы стороны гособвинения

(Прокурор Борис Непорожный)

— Вначале по вопросам. Вы ничего не рассказали про ваши взаимоотношения с Сечиным, когда вы познакомились, какие отношения между вами были?

(Подсудимый Алексей Улюкаев)

— Значит, познакомился в 2000–2001 году. Взаимоотношения, можно сказать, были служебные.

— Я уточню, какие-то праздники, дни рождения, ваши, ваших родственников, государственные праздники в совместных компаниях, на даче, дома, на работе не отмечаете, никаких отношений?

— На даче, на работе не отмечали, а вот государственные праздники отмечали. Были приемы по случаю государственных праздников.

— Ну это официальные, неофициальные не отмечали. Понятно. Вот сразу я уточню здесь, что касается подарков, вы сказали, что вот вам Сечин, насколько я помню, дважды, когда бывал у вас в министерстве, приносил подарки, это нефтяные вышки. А вы в свою очередь подарки дарили Сечину?

— Мне, как и многим чиновникам, по случаю праздников собирались корзиночки, стандартные.

— Отправлялись не лично, а с кем-то передавались?

— Да.

— Вы сказали, что дарились часы, еще какие-то подарки вы можете вспомнить?

— Навскидку я помню, что лично приносил.

— Больше не запомнили?

— Да. Опять-таки были подарки стандартные. Но мы не общались лично.

— Понятно. Скажите, пожалуйста, вот такой еще вопрос: вы, занимая должность министра экономического развития, когда-либо еще принимали участие как министр и министерство под вашим руководством при заключении еще каких-то аналогичных крупных сделок с участием компании «Роснефть»?

— Нет, никогда.

— Вот это единственный случай?

— Да.

— Я еще сразу уточню, коль мы уж вспомнили про ваше знакомство с Сечиным: у вас никаких неприязненных отношений с Сечиным, может, какие-то долговые обязательства, обид взаимных нет?

— Нет.

— Конфликтных ситуаций?

— Нет, никаких конфликтных ситуаций не было, официально-уважительные отношения.

— А знаете, я с самого начала, когда мы начали исследовать обстоятельства уголовного дела, я сначала не понял, и наконец-то мне удалось у вас спросить: а вообще с какой целью вы в начале августа 2016 года давали этот комментарий (о том, что «Роснефть» является ненадлежащим покупателем акций «Башнефти».— “Ъ”), если к этому времени, как вы нам сегодня сказали, я думаю, вы и тогда это знали, вовсю уже действует агент ВТБ, который как раз вправе решать этот вопрос?

— Что касается комментариев, то это естественный способ общения с прессой. Как правило, я отвечаю на вопросы, которые задают журналисты. Я узнал, что мнение по этому вопросу у многих представителей правительства Российской Федерации, профильных министерств и ведомств, администрации президента РФ были аналогичными.

— Я все-таки прошу не ссылаться на позицию иных лиц, а все-таки спрошу о вашей деятельности. Я спрашиваю непосредственно про вас. Зачем у вас как министра экономического развития возникла необходимость публично, до принятия решения правительством, излагать свою точку зрения?

— Я еще раз отвечаю как умею. Это было общераспространенная практика — коммуникация представителей ведомства с журналистским сообществом.

— Скажите, у вас как министра экономического развития было полномочие определять и принимать решение: «Роснефть» должна принимать участие в покупке акций компании «Башнефть» или нет?

— Нет, таких полномочий у меня нет.

— Еще один вопрос, который я вам хочу задать очень давно. Какая складывается ситуация: вы высказываетесь в начале августа 2016 года, даже, кажется, неоднократно, что «Роснефть» — ненадлежащий покупатель. Почему вы ни в одном из докладов правительству не изложили точку зрения, что «Роснефть» ненадлежащий покупатель компании «Башнефть»?

— Вы что, читали показания, зачем ссылаться на следствие, чьи показания мы не оглашали, зачем это так, такие оговорки? Это не то что протест, я просил бы более корректно задавать вопросы и не ссылаться на то, что не было предметом исследования.

— Да, извините, это не суть моего вопроса. На протяжении всего времени вы занимали позицию, что «Роснефть» — ненадлежащий покупатель. Почему ни в одном из ваших докладов правительству РФ не содержится ваша позиция министра экономического развития, как человека, который занимал должность, которая должна способствовать развитию экономики РФ? Вы считаете, что это ненадлежащий покупатель, что вред будет. Почему вы это не вложили в свои доклады?

— Я прошу, приношу протест на постановку данного вопроса. У нас по поводу вреда нигде не было сказано.

— Протест принимается.

— Хорошо. Почему вы ни в одном из докладов правительству не изложили точку зрения, что «Роснефть» — ненадлежащий покупатель компании «Башнефть».

— Участие компании «Роснефть» в приватизации компании «Башнефть» было нецелесообразным, то есть не соответствовало цели, поставленной перед приватизацией. Однако есть порядок, правила работы правительства. Cамодеятельность, то есть высказывание позиции, которая не вытекает из установленных законодательством правовых рамок — вот совершенно не о нас.

— Поясните, пожалуйста, я не очень понял, какие рамки вам препятствовали доложить то, что вы думаете на самом деле?

— Порядок определяет коммуникацию ответственного в ведомстве и правительства РФ в рамках персонифицированного процесса.

— То есть правильно я вас понимаю: что вас спрашивали, вы то и отвечали, а выходить за рамки вопросов вы не считали целесообразным. Так?

— Наверное, так.

— А было ли у вас право в рамках вашего процесса взаимодействия с правительством не отвечать на поставленный вопрос, а по собственной инициативе, без запроса из правительства, направить письмо в правительство с изложением очень важной, принципиальной точки зрения?

— При теоретической постановке это такое право есть. Но еще раз, есть практика, регламент, который определяет нормальный способ взаимоотношений ведомства и правительства РФ. Мы придерживались этого установленного правила.

— Не совсем я понимаю, поясню. Если в министерство поступает запрос и поступают вопросы от правительства, но министр считает важным осветить какую-то проблему, ситуацию, изложить свою точку зрения как все-таки человек, который отвечает за экономическое развитие страны, в стране, в чем как бы проблема направить по своей инициативе за собственной подписью, не дожидаясь постановки вопроса?

— Я уже говорил, повторю. Это противоречит нормам делопроизводства, и практике взаимоотношений министерства и правительства.

— Можете сослаться на такую норму, в соответствии с которой запрещено. Сошлитесь хотя бы на какую-то, чтобы нам было понятно, о чем идет речь.

— Я ссылаюсь, например, на приказ министра экономического развития, который определяет порядок работы при совершении приватизационных сделок, где описано, как происходит коммуникация ведомства и правительства.

— Ну это вы сослались, что касается совершения сделки. А общего положения, которое предусматривает возможность направления компанией своей позиции правительству, не содержится?

— Это касается, конечно же, совершения сделки, а не всего комплекса вопросов, вопросов о подготовке сделки. Конечно, нет такого документа, который запрещал бы, чтобы ведомство направило доклад в правительство доклад с изложением своей точки зрения.

— Понятно. А вы вот в своей деятельности с 2013 года по своей инициативе давно в правительство не отправляли письма, в которых бы предлагались ваша точка зрения, без запроса от правительства?

— Сейчас не припомню.

— А можете тогда пояснить, почему вы считаете, что компания «Роснефть» не должна была приобретать акции компании «Башнефть»?

— Это было нецелесообразно, потому что компания «Роснефть» в общем-то является государственной. При этом экономический смысл в реальном взаимоотношении собственности не происходит.

— Вы, в общем-то, сказали, что «Роснефть» контролируется государством…

— Косвенно управляется государством, поэтому собственно сути, то есть перехода активов из одной формы собственности в другую в экономическом смысле, не происходит.

— Вы считали важным, чтобы произошла суть приватизации?

— Я считаю важным, чтобы суть произошла в соответствии с действующим законодательством.

— Можете объяснить?

— Первое — это формирование соответствующих экономических отношений в отрасли. Второе — получение фискального, то есть бюджетного эффекта.

— Сразу тогда закроем этот вопрос: скажите, пожалуйста, почему вы в итоге написали доклад в правительство, в соответствии с которым посчитали возможным покупку компанией «Роснефть» акций компании «Башнефть»?

— Ровно потому, что я действовал в соответствии с действующим законодательством. Никто не вправе нарушать его.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду закон 178, федеральный закон о приватизации.

— Скажите, пожалуйста, правильно ли я вас понял, что вы как специалист-экономист считали, что в связи с тем, что цель приватизации достигнута быть не может, компания «Роснефть» не должна была покупать акции компании «Башнефть», но в силу действующего законодательства, вы, так скажем, подчинились его положениям и не препятствовали данной сделке?

— Как специалист я считаю, что участие в приватизации «Роснефти» нецелесообразно, как министр должен руководствоваться действующими законами.

— Тогда почему вы не обратились в правительство Российской Федерации с обращением изменить действующее законодательство, скорректировать, внести положения, которые позволили бы, так скажем, отсечь «Роснефть» от части данной сделки, чтобы она прошла с соблюдением тех целей приватизации, о которых вы нам сказали выше?

— В своем докладе я написал, что возможность критерия допуска компании в части приватизации есть. Напомню, что это касалось компании, которая прямо или косвенно контролируется государством.

— Скажите, пожалуйста, вы сегодня сказали нам о том, что 16 октября 2016 года вы подготовили доклад, в соответствии с которым было необходимо дать согласие на совершение сделки, в том числе привели обоснование, что покупка компанией «Роснефть» акций компании «Башнефть» даст возможность выгоднее продать 19% акций «Роснефти». Вы раньше этого не понимали?

— Да, я припоминаю. Мы исходили в этом случае из тех документов, которые были подготовлены агентом правительства — компанией «ВТБ Капитал».

— Скажите, пожалуйста, до сентября 2016 года министерство не догадывалось о том, что увеличение актива компании «Роснефть» даст возможность выгоднее в дальнейшем продать акции компании «Башнефть»?

— Это два разных вопроса. Увеличение активов, это не арифметическое увеличение, как происходит при сложении двух сумм.

Здесь возникает некий синергетический эффект, то есть стоимость компании «Роснефть» выросла не просто потому, что к ней добавилась стоимость части компании «Башнефть», а потому что условия добычи, транспортировки и переработки нефти улучшатся.

То есть компания «Роснефть» указывала на то, что особенность расположения добычи нефти, особенность расположения переработанной мощности, трубопроводной таковы, что присоединение активов компании «Башнефть» позволит существенно снизить издержки, повысить эффективность компании, и следовательно этот синергетический эффект, который возник, окажется больше, чем сумма стоимостей активов.

— Но хотелось бы ответ на мой вопрос . До сентября 2016 года вы об этом не знали?

— Совершенно точно.

— Скажите, пожалуйста, а расшифровку формулировки «синергетический эффект» — это вы сейчас дали от себя или все это указывалось в тех отчетах, которые представлялись: о добычах и так далее.

— Там указывалось какие-то позиции, думаю, связанные с тем, что улучшается размещение производительных сил компании.

— Понятно. Скажите, пожалуйста, вот вы тоже сегодня в своих показаниях указывали о том, что у вас было на руках обращение компании «Роснефть» — претендента. Можете сказать, впервые когда вы увидели это обращение?

— Я увидел его впервые, как только к нам поступило поручение от правительства от 27 августа, значит 28–29, то есть июля.

— Конец июля 2016 года. А разве вот в этом обращении, которое еще поступило в июле 2016 года, не было указания компании «Роснефть» вот об этой важной особенности, почему важно именно компании «Роснефть» купить акции компании «Башнефть», что в последующем будет продажа акций «Роснефти», необходимо увеличить стоимость продаваемого пакета. Разве не было указания о синергетическом эффекте?

— Были общие слова, но не было расчетов.

— Я вас не спрашиваю о расчетах, о специалистах, я спрашиваю только о том, о чем я вас спрашиваю: не было указания о синергетическом эффекте, важности покупки акций компании «Башнефть» «Роснефтью», поскольку в последующем будет продаваться 19% акций «Роснефти»?

— В этом письме содержались некоторые голословные утверждения.

— Кроме того, что это сделка будет полезна, там ничего больше не было?

— Были какие-то еще слова.

— Вы не помните их сейчас?

— Были обращения к президенту с просьбой дать поручение, чтобы поддержать «Роснефть».

— А суммы не было по синергетическому эффекту?

— Ну это не помню.

— Я у вас еще уточню, раз мы об этом уже заговорили, про поручение президента. Поручение президента о продаже 19% акций компании «Роснефть». Вы сказали, что оно было дано прежде всего Сечину, а второй адрес — вам. Если можно, какого числа это было поручение?

— Ничего вспомнить не могу.

— А это поручение президента о продаже 19%, оно было каким-то для вас вторым по значимости, раз вы сказали, это вы помните. А это не помните?

— Я не оценивают поручения президента по значимости. Они все первостепенной важности. Они все равны по значимости.

— Ну тогда хотя бы месяц, когда поручение получили?

— Май-июнь 2016 года.

— Май-июнь 2016 года. Вспомните, пожалуйста, более подробно, что там содержалось в поручении.

— Более подробно вспомнить не могу. Поручение организовать подготовку и реализацию сделки и оказать содействие.

— Значит организовать подготовку и оказать содействие. Содействие кому?

— Тому, кто ведет подготовку.

— Кому — Сечину?

— Да.

— Было как-то сформулировано, в чем роль министерства в связи с этим поручением заключается?

— Нет.

— Каким образом вы отчитывались о выполнении этого поручения?

— Мы отправляли доклады в правительство РФ по мере получения докладов от агента, которого ПАО «Роснефть» выбрал для подготовки этой сделки, а именно банк «Интеза».

— Как часто?

— По-моему, было два раза.

— Что вы указывали в этих докладах?

— Содержательное там указывал банк «Интеза», а мы лишь практически отправляли в правительство РФ.

— То есть фактически брали доклад агента банка «Интеза», к этому докладу свое сопровождение и переправляли в правительство. Получается, вы не высказывали точку зрения министерства по происходящему?

— А мы не высказываем точку зрения министерства.

— Вот у меня еще какие вопросы. Значит 15 октября 2016 года из ваших показаний выходит, что вы сами инициировали с Сечиным разговор о выполнении поручения и о том, что мало времени осталось, очень короткий срок остался?

— Что срок очень короткий — спонтанно, но, по-моему, да.

— И обозначили, что времени осталось очень мало. Напомните, пожалуйста, сколько осталось времени?

— Ну, тогда я сказал, два месяца.

— А вы знаете, что вы сказали то, что совсем не помните, что в течение месяца, по возвращению в Москву вы с Сечиным не встречались и не общались, не контактировали, что он сам позвонил 14 ноября, а у меня тогда вопрос, раз уж вам президент поручил осуществлять контроль за выполнением поручения по продаже акций компании «Роснефть», вы напомнили, остается два месяца, конец срока, сделка очень большая, миллиарды рублей, вы приезжаете в Москву, проходит месяц, вы никак Сечина больше не беспокоите, на контакт с ним не выходите. Можете объяснить, с чем это связано?

— Сечин — ответственный руководитель государственной компании, которая напрямую отвечает за реализацию поручения. И второе это, я понимаю, что есть напряженный, производственный график директора. Да и мой график был не такой уж легкий.

— А вы докладывали в правительство о том, что остается два месяца, остается месяц, остается 29 дней до выполнения поручения, а Сечин не звонит, не пишет?

— Это было бы странным.

— Почему? Остается месяц до сделки.

— Я пытался сделать все зависящее от меня.

— Каким образом вы осуществляли контроль над осуществлением сделки?

— Я же говорил, что получил два доклада от агента, которые были направлены в правительство Российской Федерации о том, что направлено предложение возможным инвесторам и о том, что имеется график для того, чтобы осуществить соответствующие поручение, а именно провести переговоры, ознакомить инвесторов с состоянием дел в компании.

— Вы можете вспомнить даты, когда были направлены доклады?

— Думаю, что один из них был направлен в конце сентября, а второй во второй половине октября, мне кажется.

— Ваша честь, по вопросам, данным судебным заседанием, я все.

(Прокурор ходатайствует перед судом с просьбой разрешить зачитать показания Улюкаева в ходе предварительного следствия, поскольку они, по мнению прокурора, сильно отличаются о тех, которые он дал на суде. Защита протестует. Говорит адвокат Гриднев).

— Адвокат Гриднев (судья Лариса Семенова просит адвокатов высказать мнение о ходатайстве прокурора).

— <...> Я не понимаю, если это же самое он говорил на предварительном следствии, то в чем и здесь противоречие. И по всем остальным пунктам, которые называл прокурор, мне представляется, что, во-первых, противоречий никаких нет. Во-вторых, речь не идет о существенности, которая каким-либо образом влияла на существо предъявленного обвинения. Поэтому мне представляется, что данное ходатайство заявлено исключительно с целью просто эти показания огласить. Мне кажется, что это не соответствует закону, и я возражаю.

— Адвокат Каштанова.

— Возражаю и полностью поддерживаю адвоката Гриднева <...>, поскольку противоречия между показаниями, данными на предварительном следствии и данными в суде, нет. То, что сказал прокурор, это лишь его мнение, как у нас любит говорить сторона обвинения: один из вариантов выступления прокурора в прениях.

— Адвокат Квеидзе.

— Поддерживаю своих коллег и не усматриваю здесь противоречий в показаниях.

— Суд постановил удовлетворить ходатайство частично. <...> Огласить показания в части предъявленного обвинения (говорит судья). Пока можете присесть.

(Все это время Улюкаев стоял перед судьей и отвечал на вопросы прокурора. На время оглашения показаний, данных Улюкаевым в ходе предварительного следствия, суд разрешил ему сесть на место. Прокурор Непорожный начал зачитывать показания).

— 29 июня 2017 года, Улюкаев Алексей Валентинович: «Следует отметить, что в процессе приватизации акций ПАО "Башнефть" от многих претендентов в адрес президента РФ или правительства РФ поступали предложения о способах приватизации, критериях отбора потенциальных покупателей. <...> В марте 2016 года к президенту России Путину обратилась "ННК" с просьбой рассмотреть вопрос о включении в условия приватизации НК "Башнефть" по переработке нефти и организации центра прибыли на Дальнем Востоке. В июне 2016 года Российский фонд инвестиций обратился к первому заместителю председателя правительства Шувалову <...> По этим обращениям Минэнерго России и Минэкономразвития получали поручение правительства подготовить предложения <...>. В каждом конкретном случае мы подробно разбирались в поставленных вопросах и докладывали в правительство РФ. Ровно так же ПАО "НК “Роснефть"'' в июле 2016 года обратилось к президенту Путину о согласовании возможности участия в приватизации "Башнефти", включении ее в перечень квалифицированных инвесторов, принимая во внимание, что НК "Роснефть" является стратегическим предприятием. Президент России поставил задачу правительству рассмотреть этот вопрос, и ровно так же, как в ранее указанных случаях, со ссылкой на данное поручение президента России в Минэнерго России и в Минэкономразвития поступило поручение вице-премьера Дворковича дословно "представить в правительство Российской Федерации предложение с проектом доклада президенту, исходя из нецелесообразности участия в процессе приватизации компании, прямо или косвенно контролируемой государством". Минэнерго России дало заключение о такой нецелесообразности. Минэкономики, в свою очередь, запросило Росимущество и "ВТК Капитал" как агента сделки. Кроме того, мною было рассмотрено обращение "Роснефти" о том, что она не подпадает под какие-либо ограничения при приватизации <...>.

В случае приобретения акций НК "Башнефть", так как это существенно увеличит капитализацию компании в преддверии продажи ее 19,5% уставного капитала, не может не возникнуть закономерный вопрос: если "Роснефть" не знала об отсутствии законодательства в ограничении участия в приватизации ЗАО "Башнефть", то чем обусловлено обращение Сечина к президенту?

Я акцентировал внимание на этом факте, потому что потому что поручение президента и вице-премьера по данному вопросу <...> и мой доклад в правительство были инициированы самой "Роснефтью" <...> А теперь, согласно показаниям Сечина, я обвиняюсь в том, что был инициатором установления ограничений, а потом передумал с целью получить за это вознаграждение.

В этой связи я хочу заявить, что я считал, считаю и буду считать, что участие госкомпании в приватизации является нецелесообразным с экономической точки зрения, и я всегда открыто и публично высказывал свое мнение по этому вопросу как на совещаниях в правительстве Российской Федерации, так в средствах массовой информации.

И я не менял свое мнение с целью получения взятки. В процессе работы над поручением президента России и правительства "ВТБ Капитал" представил подробное разъяснение, что приватизация "Башнефти" на основании статьи закона о приватизации под его действие не попадает, так как он не распространяется на отношения, возникающие при отчуждении в целях создания условия для привлечения инвестиций <...>. Как указало ''ВТБ Капитал'', это может быть установлено отдельным актом правительства Российской Федерации. <...> Не от меня зависело, будут ли приняты правительством какие-либо ограничения.

30 сентября 2016 года "ВТБ Капитал" уведомило Минэкономразвития, что только "Роснефть" имеет юридически обязывающее предложение о приобретении <...> акций ПАО "НК Башнефть" за 29 млрд 690 млн руб. <...> 12 октября 2016 года был заключен договор о купле-продаже между "Роснефтью" и "ВТБ Капитал" <...>. Денежные средства поступили в бюджет России. <...>

Кроме того, по существу предъявленных обвинений также следует указать, что встречался с Сечиным в середине октября 2016 года во время моей поездки в составе российской делегации на саммит глав государств БРИКС на Гоа, Индия. Это было в вестибюле отеля, Сечин играл на бильярде с Костиным в дневное время в перерыве между заседаниям. Я подошел и наблюдал за игрой. Между нами завязался разговор, в процессе которого Сечин выражал крайнюю удовлетворенность состоявшейся сделкой по приобретению акций "Башнефти" и говорил, что это успешное выполнение первого этапа февральских поручений президента и по-хорошему это надо отметить. Обещал, что угостит меня вином, которое я никогда в жизни не пробовал. В этом же коротком диалоге он сказал, что теперь важен второй этап приватизации 9,5% акции компании "Роснефть". И тут я выказал беспокойство, что времени осталось очень мало, а многие вопросы не решены. Мы договорились о встрече в Москве, как только будет удобно, чтобы все обсудить. Я не требовал от Сечина взятки в размере $2 млн США за то, что я дал положительное заключение об участии "Роснефти", уж тем более не угрожал ему в воспрепятствовании законной деятельности "Роснефти". Подобные заявления Сечина считаю заведомо ложными оговором».

(Прокурор продолжает задавать вопросы Улюкаеву)

— Обращение «Роснефти» к президенту у вас вызвало какое-то удивление?

— Компания «Роснефть» вправе, безусловно, обращаться к президенту, но непонятно, чем было вызвано обращение <...>.

— Скажите, пожалуйста, <...> есть фраза, которая начинается со слов «ровно так же», значит: «И ровно так же, как в ранее указанных случаях, со ссылкой на данное поручение президента в Минэнерго и Минэкономразвития поступило поручение вице-премьера Дворковича»,— дословно и дальше в кавычках о том, что надо вам представить доклад исходя из его целесообразности. Вот исходя из того, как начинается фраза и «ровно так же», поручение Дворковича по остальным компаниям тоже заканчивалось фразой «исходя из нецелесообразности»?

— <...> В текста очень много различий в «ровно так же», потому что по каждому из обращений компаний <...> мы получили поручение правительства Российской Федерации.

— А вот формулировка «исходя из нецелесообразности участия» была только в поручении по «Роснефть»?

— Насколько я помню, да.

— Я хотел у вас уточнить, это уже мы переходим к вашей встрече в Индии. У вас фраза такая есть, что высказали беспокойство, что времени осталось очень мало, а многие вопросы не решены. «Мы договорились о встрече в Москве, как только будет удобно». Какие вы имели в виду вопросы у вас не решены с Сечиным?

— Прошло больше года, что имелось под этой фразой и вообще определить точность этой фразы я, наверное, сейчас не возьмусь, но в принципе речь идет о круге возможных инвесторов: один инвестор или несколько, какие страны они могли представлять, какая может быть форма, какая ответственность <...>.

— Почему я вопрос вам этот задаю. Как мы сегодня выяснили, вы как министр экономического развития по предстоящей продаже 19,5% акций «Роснефть», в общем-то, никаких действий не предпринимали, а лишь перенаправляли доклад агента в правительство, но что значит «не решили вопрос», если вы к этому времени никакую работу, связанную с выполнением этого поручения, не проделывали?

— (неразборчиво).

— Но вы сказали, что вы просто перенаправляли доклады агента («ВТБ Капитал».— “Ъ”) в правительство?

(Говорит адвокат Лариса Каштанова)

— Вопрос. Я протест хотела заявить, потому что у нас гособвинитель, он не вопросы задает, а комментирует, и одновременно додумывает за подсудимого то, что он не говорил.

(Говорит судья Лариса Семенова)

— Протест принимается. Государственный обвинитель — только вопрос и ответ. Идет допрос подсудимого.

(Дальше говорит прокурор)

— <...> Мне не понятна ваша фраза. Что вы под ней подразумевали? «Решение вопросов». Не определен круг инвесторов, какие страны, формы акций? Это вы должны были как министерство отвечать на эти вопросы и определять? Да, так? Поэтому что значит — «вопросы не решены»?

— Потому что они были не решены. Нас не поставили в известность.

— А, вы не поставлены в известность, понятно. Еще вопрос. Вы говорите: «Само по себе требование по меньшей мере нелепо, так как с момента закрытия сделки прошло менее месяца». Почему «нелепо»?

— Потому что никак не мог оценить <...>.

— Нет, вы не про воспрепятствие сделке, вы говорите, само по себе требование передачи….

(Прокурора прерывает адвокат Каштанова)

— Уважаемые судьи, подсудимый ответил на вопросы.

(Прокурор)

— Подсудимый говорит о том, что было «нелепо воспрепятствовать» <...>

(Каштанова)

— Потому что нужно спрашивать, а не комментировать…

(Прокурор)

— А я спрашиваю, почему было нелепо…

(Каштанова)

— Уважаемый суд, я выношу протест.

(Прокурор)

— Да, почему была нелепа передача денежных средств в связи с тем, что с момента закрытия сделки прошло более месяца?

(Адвокат Гриднев)

— Он просто сказал, что он не мог повлиять на эту сделку. Поэтому это нелепо. Мы в пятый раз будем это спрашивать?

(Прокурор)

— Я спрашиваю…

(Судья)

— Ответьте, пожалуйста, на поставленный вопрос.

— Требование денежных средств за отсутствие (неразборчиво) в поддержку сделки в условиях, что сделка состоялась в прошлом месяце — нелепо.

— Вот еще: вы говорите, это уже про звонок. Звонок 14 ноября 2016 года. Фраза от вашего лица: «Я помню, что он говорил по поручению президента России, его кандидатуры в совет директоров. Вот скажите, пожалуйста, исходя из содержания разговора, который вам передали, который состоялся в Индии, Сечин ни слова не говорит о кандидатурах в совете директоров. Это было 14 ноября… Да, скажите пожалуйста, это на основании чего вы сделали такой вывод? 14 ноября 2016 года, что Сечин в Индии вам говорил о кандидатурах в совет директоров?

— Не в Индии говорил, а по телефону мне сказал. В Москве по телефону.

— Нет, смотрите, не так. По возвращении из Индии…

(Адвокат Каштанова)

— Уважаемый суд, что значит не так?

(Судья)

— Подсудимый ответил на поставленный вопрос государственного обвинителя, ваш. Если вы считаете, что там противоречие, задайте конкретный вопрос по противоречию.

(Прокурор)

— У меня противоречие такое, почему вы на предварительном следствии говорили, что о кандидатурах в совет директоров Сечин вам говорил в Индии?

(Адвокат Гриднев)

— Не в Индии. Прочитайте тогда там, что там написано. Прочитайте.

(Прокурор)

— Я пытаюсь — вы не даете.

(Гриднев)

— Прочитайте, что он говорит в Индии про совет директоров.

(Прокурор)

— Я пытаюсь прочитать.

(Гриднев)

— Прочитайте!

(Прокурор)

— Да я пытаюсь, не дают. Вы снимете вопросы. Соглашайтесь, вы возражений не имеете.

(Судья)

— Так, уважаемые участники процесса, у нас идет допрос подсудимого, поэтому задается вопрос — и ответ <…>.

(Прокурор)

— Все, уважаемый судья, мне достаточно. Если подсудимый ответил, что это было в Индии. Значит это было в Индии.

(Адвокат Каштанова)

— Подсудимый ответил, что это было в Москве!

(Прокурор)

— В Москве, да.

(Дальше вопросы задает судья)

— Пока государственный обвинитель думает. Скажите, пожалуйста, ответьте суду, а с какой целью вы вообще поехали в ПАО «Роснефть»?

— С целью, во-первых, получить ответ на те вопросы, которые остались не вычлененными, а именно — состоится ли все-таки сделка по приватизации или нет <...>. Это первое. Второе — в ответ на настойчивое приглашение Сечина приехать посмотреть компанию. Не ехать, по крайней мере, было бы невежливо.

— А скажите, пожалуйста, а получить ответы можно было по факсу, по телефону или по запросу? Чтобы не ехать в «Роснефть»?

— Мы договорились, во-первых, встретиться, а во-вторых, ну, мне сложно себе представить, что начальник доверился электронной почте, факсу, заслушать официальную информацию, поэтому, конечно же, личная встреча в данном случае как бы <...>.

— А почему вы поехали в «Роснефть», а не пригласили Сечина к себе в кабинет?

— Опять таки он сказал, там есть фраза, у него есть «одна просьба». Поскольку он до сих пор просьб не выражал, а приезжал ко мне, я решил поехать.

(Прокурор)

— Можно?

(Судья)

— Да, пожалуйста.

(Прокурор)

— Скажите, пожалуйста, на предварительном следствии вы сказали, что-то, мол, сумка увесистая. По очертаниям вы определили, что там коробки с вином. Вы это можете описать? Какой был внешний вид этой сумки, что позволило сделать вывод, что внутри находится коробка с вином?

— Форма сумки. Формы хорошо с вином соответствовала <…>

— Вес какой?

— Вес — наверное, килограммов пятнадцать <...>

— Скажите, пожалуйста, 14 ноября 2016 года в телефонном разговоре, при личной встрече Сечин хоть что-нибудь сказал вам о том, что в данной сумке будет находиться вино?

— Нет, он ничего 14-го не говорил, он говорил 15 октября <…>

— Ну месяц назад, да?

— Да, так.

— Скажите, пожалуйста, вот мы огласили ваши показания, в соответствии с которыми вам Сечин и ранее передавал хорошее спиртное. Можете вспомнить, когда это было, в каких объемах, еще?

— Я должен отвечать на вопрос?

(Судья)

— Нет, вопрос снимается.

(Прокурор)

— Вот 15-килограмовую сумку вам Сечин когда-либо ранее еще передавал?

(Адвокат Каштанова)

— Уважаемый суд, прошу снять данный вопрос.

(Судья)

— Протест принимается, вопрос отклонен.

(Прокурор)

— Хотел бы дальше спросить о хронологии. Вы поднялись в офис компании «Роснефть». Скажите, пожалуйста, какие вопросы обсуждались? Вы сказали, что Сечин свернул ваш диалог, как только вы попытались перейти к обсуждению вопросов, связанных с продажей акций компании «Роснефть» <...>

(Адвокат Каштанова)

— Приношу протест. Подсудимый такого не говорил.

(Судья)

— Протест принимается.

(Прокурор)

— Сечин сворачивал разговор с вами, как только речь перешла к обсуждению вопросов продажи акций компании «Роснефть»?

(Судья)

— Вопрос отклоняется, поскольку подсудимый уже отвечал на поставленный вопрос и данные в показаниях своих пояснил.

(Прокурор)

— Скажите, пожалуйста, при встрече с Сечиным 14 ноября 2016 года обсуждались ли вопросы, связанные с определением круга инвесторов, какие будут страны принимать участие?

— Частично да. Сечин сказал важную вещь о том, что вынес из поездок, командировок, провел большое количество переговоров и, к сожалению, готовности купить акции у инвесторов нет, но они готовы кредитовать эту сделку в полном объеме.

— Скажите, пожалуйста, у меня такой простой вопрос. Вы сказали, что 14 ноября ни в телефонном разговоре, ни при встрече Сечин ничего не говорил о содержимом сумки. А почему вы сами не спросили?

(Адвокат Каштанова)

— Прошу отклонить вопрос, поскольку уже отвечал уже подсудимый на данный вопрос.

(Судья)

— Протест отклоняется.

(Улюкаев)

— Я не задал этого вопроса, потому что был полностью уверен в том, что это реализация того любезного жеста, о котором Сечин сказал 15 октября, что это и есть угощение меня тем вином.

— Как вы можете быть в полной уверенности, если эта фраза, на секунду, прозвучала месяц назад?

(Адвокат Каштанова)

— Уважаемый суд, но…

(Адвокат Гриднев)

— Это не вопрос, он не понимает, ну, значит не понимает.

(Адвокат Каштанова)

— Это уже оценка доказательства, если прокурор чего-то не понимает. Заявляем протест на так называемый вопрос прокурора.

(Судья)

— Протест принимается, вопрос отклоняется.

(Прокурор)

— Ладно, но мне просто действительно странно, очень странно. Я тогда еще уточню, может быть, не Сечин, а кто-то другой вам, даже хоть не 14 ноября, а в период с 15 октября до 14 ноября вам, помощник, может быть, какой говорил, что вам Сечин будет передавать 15 кг?

— Я ориентировался исключительно на то, что было сказано Сечиным 15 октября.

— Только на ту фразу?

— Только на ту…

— Понятно. А можно такой простой вопрос уточнить, вместе с тем он меня волнует: вот вы сказали, что неделикатно было заглядывать в сумку. Скажите, пожалуйста, а по какой причине вы не поблагодарили Сечина за переданную вам сумку в виде подарка?

— Не понимаю вопрос.

— Ну вопрос заключается в том, что мы изучали и слушали фонограммы, и после того, как вам передали сумку, как вы считаете, с вином, вы не благодарите Сечина за этот подарок.

— Не могу ответить на этот вопрос. Не знаю, почему.

— А вы считаете, это деликатно?

— Нет, не деликатно. Меня торопил, холодно было. Наверное, не успел просто..

— Не успели, вы же после этого еще общались 15 минут. Вы, может, в последующем его поблагодарили?

— Не припомню.

— Один из последних к вам вопросов: скажите, пожалуйста, а как вы оцениваете сделку, в соответствии с которой акции компании ПАО «Башнефть» были проданы компании «Роснефть»? Как для бюджета, как для компании «Роснефть»?

— Оценить влияние этой сделки на «Роснефть» и «Башнефть» затрудняюсь, потому что я не имел возможности ознакомиться с соответствующим материалом. А вот бюджетную эффективность — у меня, конечно, возникли сомнения, потому что то, что если на стадии заявленной цены и обещания реализовать синергетический эффект при продаже акций «Роснефти» — это звучало очень заманчиво, то в конце всей этой истории оказалось чуть менее заманчиво, что на самом деле количественная цена продажи была уменьшена после моего ареста на 18 с лишним миллиардов рублей. Таким образом, синергетический эффект растворился.

(Прокурор закончил задавать вопросы. Далее вопросы задает судья)

— Скажите пожалуйста, когда вы поняли, что сделка закрыта?

— Честно говоря, уже когда ее оперативники пытались открыть.

— А вы спрашивали от чего этот ключ?

— Я не спрашивал. Понятно по ситуации, что от сумки.

— У защиты есть еще вопросы?

(Адвокат Гриднев)

— Нет, ваша честь.