Фестиваль «Дягилев P. S.» показал «АвтоБИОграфию», новый балетный спектакль знаменитого британца Уэйна Макгрегора и его труппы, в котором хореография отталкивается от размышлений о генетической природе личности. Рассказывает Лейла Гучмазова.
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
«АвтоБИОграфия» Уэйна Макгрегора сразу назначалась гвоздем танцафиши. Во-первых, не всякая новинка долетит из Лондона до наших широт всего спустя полтора месяца после премьеры (когда петербуржцы огласили планы, не верилось). Во-вторых, фестиваль «Дягилев P. S.» впервые за восьмилетнюю историю выступил сопродюсером постановки. К тому же самый продвинутый британский хореограф Уэйн Макгрегор нам не чужой: в 2011-м он переносил в Большой «Chroma», в Мариинский в 2014-м — «Инфра». А уж про авторитет этого автора-интеллектуала в мире давно все ясно: в 2006-м он стал хореографом-резидентом королевского балета «Ковент-Гарден» и первым адептом contemporary choreography на таком престижном посту, ставит в знаменитых труппах уровня Парижской оперы и NDT, любопытен к стыковкам жанров и сопредельным территориям — от барочной оперы до «Гарри Поттера». Вот его-то «самый интимный», по его же словам, балет и предстояло увидеть на фестивале.
Представьте, что 23 пикселя с вашего монитора максимально увеличили. Каждый солист, пара или тройка — такие пиксели, сходные по генеральным характеристикам, разные по цвету и виду. Слов для описания их отличий у хореографа очень много, как в бесконечности комбинаций генома, и их главное после бесконечности свойство — текучесть. Он умеет распластать идеально гуттаперчевое тело и собрать в вязь все что угодно: партерные пируэты со скошенной вбок головой (вот как это технически возможно?), мгновенные стойки на руках и на лопатках, умывание льющимся с небес светом и привет карго-культу со вскинутыми «самолетиком» руками. Каждый танцовщик находит в пространстве много острых углов, ловит потоки энергии и выливает их в дрожь движений и даже в дистиллят академических форм — шене, обводки и арабески с ломаной стопой. Гендерные различия только внешние — в труппе женственные девушки с пони-хвостом и розовым бобом, но силовые поддержки делают все без различий. Техника при таком подходе нужна совершенная, и у Макгрегора не труппа — сокровище. Они бескостные, с вольно плавающим по телу центром тяжести, не знающие усталости — и все же не киборги.
Если цепляться за знакомые имена, то «АвтоБИОграфия» — это Мерс Каннингем с привкусом Уильяма Форсайта по форме, но уж точно Уэйн Макгрегор 1970 года рождения по способу мыслить. Эпизодов в спектакле 23 не просто так, а по числу пар хромосом, изученных в генокоде самого хореографа Макгрегора. Он ведь действовал не по наитию (да и кто бы сомневался), но на бесстрастной и строго научной основе. Ведущие генетики мира из пяти изучающих геном солидных мировых институций (среди «соавторов» даже Европейский институт биоинформации) расшифровали полную последовательность генома Макгрегора, косвенно поработав над спектаклем. Но естественно-научный синопсис, к счастью для зрителя, укротили театральным способом, и не только хореограф: техно-музыка Jlin с барочными вкраплениями, очень точный свет Люси Картер (она же делала «Chroma» и недавние «Творения Вулф» в «Ковент-Гардене»), декорации Бена Каллена Вилльямса. То есть мощный природный код как будто приручили человеческим творчеством, но не все оказалось так просто.
На самом деле продуцированный таким сложным образом танец похож на обыкновенного Макгрегора гораздо больше, чем можно подумать. Артисты словно принимают в себя его, макгрегоровскую, обусловленную генетикой физиологию и, точно человечки в компьютерной игре, завирусовываются свойствами геймера Макгрегора. Только с его мягким вытянутым телом и экономной пластикой лемура можно придумать, как завязать конечности в сложные узлы, остановить движение на полной скорости и нырнуть в следующее, не расплескав энергию. Артисты отражают фирменный холодный взгляд Макгрегора, компьютерного отшельника и интроверта в кругу людей и дел,— отсюда все сценические внезапности, гипнотизирующие без остатка. Смотреть эту хореографию для русского зрителя притягательно и трудно. Может, потому, что вечное российское «ум с сердцем не в ладу» тут полностью упразднено: все в ладу, все под контролем, и все в результате работает только лучше. Во всяком случае, британский ученый доказал, что это возможно.