Владимиру Путину сразу сообщили о начавшемся штурме. По словам высокопоставленного источника Ъ в Кремле, президент страны не отдавал приказа о начале штурма. Это решение принял начальник оперативного штаба генерал Проничев. Таким образом, собеседник корреспондента Ъ, видимо, хотел дать понять, что на президенте не лежит прямая, непосредственная ответственность ни за 67 погибших, ни за 750 спасенных заложников. Так уж вышло, как подчеркивали все официальные лица в этот день, что пришлось начать этот штурм.
Вскоре после окончания штурма президент провел заранее запланированное совещание с министром внутренних дел Борисом Грызловым и директором ФСБ Николаем Патрушевым. Они дали президенту оперативную информацию по итогам штурма. Директор ФСБ заявил, что в ходе операции ни один из террористов, по его сведениям, не ушел живым от штурмовавших здание. Впоследствии это сообщение было опровергнуто другими высокопоставленными ньюсмейкерами.
Министр внутренних дел сообщил президенту более проверенную информацию: задержано около 50 человек, помогавших террористам. Он сказал журналистам, что вещи заложников, оставленные в здании, находятся под надежной охраной и будут возвращены владельцам.
Затем президент увиделся с генеральным прокурором страны Владимиром Устиновым. Тот заверил президента, что все виновные в том, что такое вообще стало возможно, понесут заслуженное наказание.
После этого состоялось, так сказать, расширенное заседание с участием силовиков. На нем кроме господ Грызлова и Патрушева присутствовали начальник Службы внешней разведки Сергей Лебедев и министр обороны Сергей Иванов. Все подробности этой встречи остались за кадром.
Получив информацию "сверху", президент поехал в Институт скорой помощи имени Склифосовского получать информацию "снизу", от заложников. У входа его встретил главный врач института. В одной палате Путин увидел двух человек, один из которых спал. Другой дремал, но при появлении президента проснулся. Президент спросил его, как самочувствие. Тот ответил, что не жалуется и что вообще-то лучше, чем могло бы быть. Говорил не очень охотно. Чувствовалось, что этот человек смертельно устал.
В следующей палате Владимир Путин увидел еще двух человек. Они выглядели лучше, чем два предыдущих. Один из них оказался спасателем, который помогал эвакуировать заложников из освобожденного здания. Второго человека президент спросил, с семьей тот пришел на мюзикл или один. Тот с радостью ответил, что один.
Очевидно, выполняя рекомендации врачей не мешать людям долгими разговорами, президент перешел в следующую палату. Там лежал молодой актер мюзикла Никита, который стал первым больным, и он с явным удовольствием поговорил с президентом. Никита рассказал, что у него среди заложников много друзей и он очень озабочен их судьбой, что ему было очень страшно. Одна из медсестер, стоявших рядом, пожаловалась, что молодой человек очень хочет на выписку. "Да ладно, отдохни тут еще",— посоветовал ему президент. "Да я уже давно отдыхаю",— бодрился юный актер. На вопрос президента, какие у него есть желания, Никита ответил: "Помыться и почистить зубы".
Рядом вяло следил за разговором еще один больной. "А вы зритель?" — "Я — да,— твердо сказал больной.— Приехал на мюзикл с работы".— "Страшно не было?" — "Нет. Была уверенность, что будущего у террористов нет". Этот человек, видимо, хорошо представлял себе, что следует отвечать президенту страны.
Следующая палата была женской. Одна бывшая заложница спала и так и не проснулась, пока президент был в палате, а другая проснулась и даже приподнялась. Про спящую женщину Владимир Путин все выяснил у лечащего врача: тот рассказал, что она хорошо покушала и спит. "Ну вот, хоть покормили наконец",— сказал президент. "Да, это прекрасно",— сделала попытку поддержать разговор и соседка из оркестра.
Еще немного поговорив с главврачом, президент уехал из института скорой помощи опять в Кремль. О других его встречах в этот день ничего не известно, кроме того, что они были.