Председатель комиссии Кнессета Израиля по иностранным делам и безопасности Ави Дихтер, возглавлявший делегацию Кнессета в Москве, дал интервью дипломатическому корреспонденту «Интерфакса» Веронике Вишняковой — специально для “Ъ”. Он поделился своей оценкой ситуации в Сирии, а также рассказал об опасениях Израиля относительно расширяющегося влияния Ирана в этой стране.
Председатель комиссии Кнессета Израиля по иностранным делам и безопасности Ави Дихтер
Фото: GettyImages.ru
— Израильские ВВС неоднократно наносили удары по сирийским позициям. Была ли предупреждена об этих шагах Россия?
— Мы не нападаем на сирийские позиции. У нас нет такой цели. Мы не хотим вмешиваться в дела Сирии. Мы можем атаковать только в случае, если узнаем о планирующихся поставках вооружений «Хезболле» или другим организациям, которые планируют атаки на Израиль. Но обычно если речь идет о Сирии или Ливане, то это преимущественно «Хезболла». Мы с самого начала предупреждали, что не позволим сирийцам или иранцам передать ей современное оружие. Каждый раз, когда у нас есть условия для того, чтобы предотвратить передачу такого оружия, мы стараемся это сделать.
— Недавно премьер-министр Нетаньяху и президент Путин провели телефонный разговор, в котором условились усилить обмен информацией и сотрудничество по линии спецслужб по борьбе с терроризмом. Могли бы вы подробнее рассказать об этом?
— В Европе есть поговорка: для танца нужны двое. Мы на Ближнем Востоке говорим: нам нужны две ладони, чтобы хлопать. Поэтому, когда приходится бороться с терроризмом, границы, разделяющие страны, исчезают. Мы готовы делиться информацией со своими союзниками, для нас это не проблема. То, как мы определяем понятие «терроризм», совпадает с оценками России.
— В СМИ проходили сообщения, что Иран планирует создать две военные базы в Сирии: одну — военно-морскую, а вторую — сухопутную в 16 км от Дамаска. Какой может быть реакция на это Израиля?
— К сожалению, дела обстоят сложнее. Иран направляет против Израиля своих марионеток. Самые известные — это «Хезболла» в Ливане и Сирии, другие две находятся в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. Это «Хамас» и палестинский «Исламский джихад». Кроме того, есть шиитские вооруженные формирования в Сирии, численность которых составляет около 20 тыс. человек. Этих людей переправляют из Ирака в Сирию, некоторые из них перемещаются дальше на запад — к границам Израиля. Так что базы, о которых вы говорите,— это на самом деле лагеря, которые готовятся принять эти шиитские формирования. Сирийцы прекрасно знают, что для Израиля неприемлемо строительство какой-либо инфраструктуры, которая станет анклавом для террористов, иранских марионеток, чьи действия направлены против нашей страны.
— Россия и Израиль имеют разные взгляды: для России Иран — партнер в Сирии. А для Израиля — деструктивная сила. Могут ли такие различия во взглядах оказать влияние на двусторонние отношения и нанести им ущерб?
— Вы абсолютно правы. Для нас Иран — страна террора, это более точное определение, чем ваше. Я знаю, что в России видят в Иране союзника по части вопросов, связанных с Сирией. Мы, а также страны, входящие в Лигу арабских государств, определяем «Хезболлу» как террористическую организацию. Именно поэтому мой комитет в Кнессете и соответствующие комитеты в Федеральном собрании России встречаются и обсуждают разногласия. У России своя политика и стратегия, у нас — наша, но иногда факты могут что-то изменить. У Израиля и России интенсивный график контактов на различных уровнях. На каждой встрече мы стараемся убедиться, что присутствие России на Ближнем Востоке не создаст проблем для Израиля. Даже если вы не на 100% согласны с принимаемыми решениями, постарайтесь на 100% сойтись в оценке фактов. Мне кажется, мы на верном пути.