На вопросы “Ъ” ответили руководители трех крупнейших социологических служб: Валерий Федоров — генеральный директор ВЦИОМа, Лев Гудков — директор «Левада-центра», Александр Ослон — президент ФОМ.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Зачем нужна опросная социология?
Валерий Федоров: «Джордж Гэллап говорил, что опросы — это пульс демократии. Понять, больна демократия или здорова, можно, нащупав ее пульс. Как лечить — вопрос к политикам и политологам. Наша задача — провести диагностику и сделать ее результаты достоянием общественности».
Лев Гудков: «В демократических обществах это важнейший институт наравне со свободой слова, свободой СМИ и свободными выборами. Соцопросы отражают представления общества о государстве и о проводимой политике».
Александр Ослон: «Это зеркало, в котором общество видит себя, благодаря чему понимает, что оно из себя представляет. Это атмосфера, за состоянием которой надо наблюдать, чтобы вовремя прогнозировать социальные циклоны, ветры, ураганы, засухи и так далее. И это "мозолистое тело", которое, как в головном мозге человека, связывает одно полушарие — элиту — со вторым полушарием — народным. Чтобы "низы" и "верхи" знали друг о друге».
Должна ли власть следовать общественному мнению?
Валерий Федоров: «Власть обязательно должна учитывать общественное мнение, если она претендует на то, чтобы быть демократической. Но не должна следовать тем заблуждениям, в которых может оказаться общество. А также не должна реагировать на слишком резкие и непоследовательные перемены во мнениях граждан. Если политик считает, что решение, которое он подготовил, непопулярное, но должно быть принято, он должен его принять. Риск он берет на себя».
Лев Гудков: «В демократических системах общественное мнение влияет только на конкуренцию политических партий, которые в ходе парламентских дискуссий приходят к тому или иному решению. А исполнительная власть должна выполнять эти решения вне зависимости от данных соцопросов. В авторитарных системах власть не разветвлена и всегда испытывает дефицит своей легитимности. Поэтому она очень болезненно воспринимает рейтинги и соцопросы использует для имитации массовой поддержки».
Александр Ослон: «Боже упаси. Власть должна знать много разных видов информации: статистику, прогнозы ученых, мнение экспертов и др. У власти должно быть самое главное — способность подняться над всем этом и видеть нечто большее исходных данных».
Может ли общество изменить свое мнение под воздействием соцопросов?
Валерий Федоров: «Общество у нас рефлексивно. Люди читают итоги соцопросов, иногда удивляются им, спорят. Но очень мало тех, кто меняет свое мнение под влиянием этих цифр. Юрий Левада считал, что поменять мнение могут от 1% до 2% граждан».
Лев Гудков: «Нет. Это явная переоценка роли соцопросов. Систематически следят за публикациями социологических служб всего 2% людей. Еще 10–12% время от времени знакомятся с соцопросами по сообщениям прессы и ТВ. Манипулировать общественным мнением с помощью соцопросов бессмысленно, для этого у власти есть СМИ».
Александр Ослон: «Есть такой миф, будто люди, почитав, что думают другие, начинают менять свое мнение. Даже в те годы, когда результаты соцопросов были на первом месте в информационных потоках, они не влияли на мнение общества. Тем более не могут влиять они сейчас, когда мир переполнен информацией, на фоне чего складывается новое явление — репутация самих опросов становится очень двусмысленной».