Оперой Умберто Джордано «Андре Шенье» открыл свой сезон миланский оперный театр «Ла Скала». Эта давно не исполнявшаяся опера, выбранная по настоянию главного дирижера театра Риккардо Шайи, могла, как это не раз случалось, быть освистанной не терпящей несовершенств миланской галеркой, но спектаклю досталось 11 минут аплодисментов.
Фото: Reuters
Быть в Милане и оказаться не вовлеченным в главное музыкальное событие, коим является открытие сезона «Ла Скала», в этом году невозможно. С первых дней декабря арии из «Андре Шенье» встречают приезжающих в деловую столицу Италии уже на Центральном вокзале, как и в аэропорту Мальпенса, а затем сопровождают на улицах города. Для желающих углубиться в тему французской революции в музеях и на прочих общественно доступных площадках развернуты соответствующие выставки и инсталляции, звучат стихи самого Шенье и его современников.
Оперу, премьера которой 1896 года в «Ла Скала» в одночасье сделала Умберто Джордано знаменитым, порядком подзабыли. В последний раз «Андре Шенье» ставили здесь в 1985-м. За дирижерским пультом тогда, как и сейчас, был Риккардо Шайи, готовящийся, к слову, отметить 40 лет своего сотрудничества с «Ла Скала», главным дирижером которого он является. На пресс-конференции он заявил, что сожалеет о столь долгом периоде забвения этой оперы, ставшей, по его словам, «прелюдией к музыке XX века» и послужившей отправной точкой не только для Пуччини, но и для многих оркестровок Малера и сочинений Рихарда Штрауса. Не говоря уже о том, что эффектные арии «Андре Шенье» известны широкой публике в исполнении таких оперных корифеев, как Беньямино Джильи, Марио дель Монако, Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Хосе Каррерас.
Время диктует новые правила. Риккардо Шайи предупредил, что если в прошлые годы едва ли не шлягерные «Un di all azzuro spazio» или «Come un bel di maggio», не говоря о трагической «La mama е morta», было принято сопровождать аплодисментами, то на этот раз хлопать следует лишь при опускающемся занавесе, чтобы не разрушать музыкальный рисунок оперы. Но недоверчивые миланские меломаны объясняли это нововведение по-своему. Настоящий и весьма пристрастный экзамен в премьерный вечер пришлось выдержать Юсифу Эйвазову, исполнившему партию революционного поэта, который, в отличие от своей жены, хорошо известной миланской публике Анны Нетребко, выступившей в роли Маддалены, впервые выходил на сцену «Ла Скала». Так что в запрете дирижера на аплодисменты многие усмотрели попытку уберечься их оборотной стороны — фирменного «бууу» галерки, которого опасается любой выходящий на сцену «Ла Скала» певец.
Впрочем, поводов для излишней подозрительности Юсиф Эйвазов не оставил уже на предварявшей премьеру пресс-конференции, признавшись, что, конечно, боится миланской сцены и даже молится святому Амвросию (открытие сезона «Ла Скала» традиционно проходит 7 декабря — в день этого святого, считающегося покровителем Милана). Еще больше, чем эту шутку, итальянцы оценили его слова: «Наши с Анной поцелуи на сцене настоящие».
В том, что настоящим и оперным даром обладает Юсиф Эйвазов, публика убедилась с первых звуков «Un di all azzuro spazio». Его голос звучал уверенно и мощно, с предписанными партитурой переливами и оттенками, над чем, по словам певца, он долго работал с Риккардо Шайи. Анна Нетребко в роли его возлюбленной продемонстрировала, как написала La Reрubblica, вершины трагического исполнения в знаменитой «La mamma e morta». После завершающего оперу дуэта восходящих на эшафот влюбленных публика разразилась наконец дозволенными аплодисментами. И хотя их 11-минутная продолжительность скорее средний показатель для инаугурационного спектакля «Ла Скала», знававшего и двадцатиминутные овации, не было никого, кто не признал бы премьеру «Андре Шенье» триумфом.
Режиссурой спектакля занимался известный в Италии кино- и театральный мастер Марио Мартоне. Размещенные им по заднику сцены зеркала, скорее искажающие, чем отражающие происходящее,— прием далеко не революционный, но позволивший показать «противоречие между животворящим импульсом революции и ее ксенофобским финалом». В этом смысле, как рассказал “Ъ” Марио Мартоне, «Андре Шенье» для него — личное высказывание не только о французской, но и об Октябрьской революции в России, и даже об «арабской весне».