Пока европейские металлурги перекраивают региональную карту активов и локальную расстановку сил в отрасли, российские продолжают заниматься точечной настройкой. Это отчасти вынужденная мера: даже при возросшем аппетите к риску компании РФ в заведомо проигрышном положении из-за конфликта страны с Западом. Да и внутренняя ситуация напрягает: насквозь частные металлурги внимательно читают новости об успехах «Роснефти». Поэтому стараются сидеть тихо и тратят заработанное на небольшие активы, в том числе непрофильные.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
«Судебным приставам пришлось вскрыть несколько дверей спецсредствами. Несмотря на предупреждения приставов, охранники применили в большом объеме газ отравляющего действия»,— пассаж, уместный в сообщении регионального банка, который пытается получить за неимением лучшего мебель и бухгалтерские книги прогоревшего энергосбыта. Но нет, это одна из крупнейших российских металлургических компаний с листингом в Лондоне — «Северсталь» Алексея Мордашова — вступает в права владения долгом Яковлевского рудника и заочный диалог с будущими прежними акционерами, сыном бывшего премьера РФ Виктора Черномырдина Виталием и экс-совладельцем украинского «Смарт-холдинга» Андреем Клямко.
В октябре 2017 года такая мизансцена выглядела пародийным приветом 2000-м или беспокойным сном человека, взявшегося разом изучить становление новейшей российской металлургии по архивам деловой прессы. Но еще было в этом что-то многообещающее: неужели началось? Активизировались ведь и другие игроки. ММК Виктора Рашникова, по сути, за долги получил Лысьвенский метзавод, который, как говорят в отрасли, менеджеры «Магнитки» и так несколько лет называли не иначе как «наш цех в Лысьве» в силу большой зависимости актива от стали комбината. «Сибуглемет» с долгом под $3,5 млрд, не нужный никому с 2014 года, кроме Evraz Романа Абрамовича, Александра Абрамова и партнеров, внезапно заинтересовал еще и «Северсталь» с «Востокуглем» Дмитрия Босова (по словам моих источников, они дошли до финального этапа конкурса на управление активом с возможностью выкупа).
Ровно год назад мои собеседники среди металлургов и финансистов говорили, что ждут оживления на рынке и сделок M&A, поскольку большинство компаний серьезно разгрузили долги и их ключевые акционеры ищут применения генерируемому кэшу. Возможности были: в Великобритании продавались стальные активы Tata Group, в Италии — национализированный метзавод Ilva, европейские металлурги в целом говорили о необходимости консолидации сектора для борьбы с избыточными мощностями. В результате всех метаний немецкая ThyssenKrupp и Tata Steel договорились объединить стальной бизнес в Европе, создавая второго по величине игрока в регионе после ArcelorMittal (которая, к слову, покупает тот самый Ilva). На фоне этой сделки подходы к снаряду российских металлургов выглядят в лучшем случае разминкой. «От него кровопролитиев ждали, а он чижика съел»,— процитировал по этому поводу коллега.
«У наших металлургов выработалась аллергия на зарубежные активы после не совсем удачных сделок середины 2000-х»,— говорит инвестбанкир. Алексей Мордашов в интервью “Ъ” в 2015 году признавал, что американские компании размывали общую маржу «Северстали». Сохранившие западные предприятия НЛМК и Evraz не спешат объявлять масштабную экспансию, хотя первая, запланировав увеличить выплавку стали в России, не исключает покупки прокатных активов за рубежом, а вторая, не афишируя, договаривается с властями Колорадо о крупном рельсовом производстве то ли вблизи, то ли взамен нынешнего.
Самое интересное, что, по неофициальным данным, на самом-то деле некоторые российские металлурги среди прочего очень пристально изучали возможность сделки с ThyssenKrupp или выкупа отдельных ее активов, не вписывавшихся в сделку с Tata.
«Кажется, начинается новый цикл, который не хотелось бы упустить, у всех есть силы и средства, акционеры соскучились по большим историям»,— говорит один из участников отрасли.
Но карты путают геополитическая неопределенность и, мягко говоря, осторожное отношение к происходящему в России: «Помимо обычных рисков — себестоимости на европейских активах, влияния профсоюзов, больших пенсионных обязательств — надо учитывать и то, что сделки банально могут забраковать, обвинив в "тесной связи с российской властью"». Ожидаемые в феврале новая итерация санкций США и составление списка «приближенных олигархов» только добавляют нервозности.
В то же время не меньше нервозности отрасли, уже очень много лет остающейся сугубо частной, добавляет ситуация в соседних секторах: «Надо диверсифицировать вложения, пока не появилась какая-нибудь "Россталь" и не начала пылесосить в стране металлургические активы, как это уже происходит в нефтянке». Как избежать повторения судьбы коллег, сталевары не знают, поэтому, возможно, и сидят максимально тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Но и покидать бизнес они пока не готовы, поскольку «у всех есть амбиции»: «Не хочется терять статус и возможность лично поговорить пару-тройку раз в год с первым лицом». В итоге советы директоров не пропускают слишком авантюрные проекты, а презентации компаний, по сути, твердят о большой пользе малых дел. Так и живут металлурги, вкладывая понемногу дивиденды — кто в лес, кто в порты. Тоже бизнес.