|
Амурные приключения |
 |
| Фото: ВЛАДИМИР СПЕСИВЦЕВ |
| Уссурийского тигра Лютого достали мошка и туристы |
Большая голова — большие дела
Хабаровск понравился сразу. Прежде всего погодой, контрастирующей со столичной: улетали из снега, а прилетели в осень, окрашенную левитановскими мазками. Первым делом нас озадачила, а потом обрадовала фраза, услышанная от принимающей стороны — туристической фирмы "Валентур" прямо в городском аэропорту: "Божьи коровки еще не прилетали". Как выяснилось, это не шпионский пароль, а оптимистичный прогноз, что настоящее бабье лето придет, как всегда, с появлением мириадов этих симпатичных насекомых.
Центр города, растянутого по Амуру на 53 км, примерно такой же как у всех дальневосточных и сибирских мегаполисов: та же русская провинциальная эклектика последней четверти 19 века, те же фрагменты советской эпохи, и, конечно, дежурный Ленин в камне. Правда, хабаровских Лениных поубавилось. В 1992 году самый видный памятник — на амурском Утесе — был низвергнут, и на пьедестал вернули стоявшего здесь до 1925 года графа Николая Муравьева-Амурского работы скульптора Опекушина. Хотя, если быть точными, это лишь копия, выполненная со случайно сохранившейся в одном из санкт-петербургских запасников статуэтки. Современные ваятели своеобразно польстили автору Айгунского договора 1858 года (тогда левый берег Амура навсегда закрепился за Россией), увенчав фигуру графа несоразмерно большой головой. Впрочем, где-то скульпторы правы: генерал-губернатор (младший брат декабриста) ума был шибкого — в частности, добился от Николая I заселения безлюдного края выходцами из европейской России, Украины и Белоруссии. Причем, делалось это весьма нетривиально. Во-первых, переселенцы автоматически переставали быть крепостными. Во-вторых, вдоль приамурских трактов выставлялись гарны дивчины, из которых солдаты проходящих пехотных полков могли выбрать себе жену. Решившего начать новую жизнь на новом месте увольняли из рядов вооруженных сил (срок службы составлял тогда 25 лет). Таким образом снималась демографическая проблема и укреплялись восточные рубежи. Правда, акцент большинства хабаровчан так и остался малороссийским.
Другой памятник, первопроходцу Хабарову, украшает площадь железнодорожного вокзала. Скульптору Мильчину, перед которым в 1958 году была поставлена партийная задача увековечить беспартийного Ерофея Павловича, пришлось несладко. Дело в том, что лицо устюжанина, в середине 17 века продавшего солеварни ради далекой экспедиции, никто не помнил. Но нет ничего невозможного для советского скульптора. Голову изготовили со слепка лица Шишкина (того самого, что не умел рисовать медведей утром в сосновом бору и за него это сделал Репин), а мускулистую руку позаимствовали у кузнеца-пролетария с местного судостроительного завода.
Вообще, город культурный. Например, просто поражает экспозиция Дальневосточного художественного музея — 12 тыс. произведений искусства: Репин, Бенуа, Левитан, Куинджи, Айвазовский, в зале напротив — Тициан, Рубенс, Веронезе... Причем, в отличие от столичных галерей, здесь созерцание прекрасного не утомляет: одна стена — ранние голландцы, стена напротив — фламандская живопись. В 1931 году Минкульт, не мудрствуя лукаво, разгребал завалы сокровищниц искусства, паковал холсты в ящики и отправлял по разнарядке в провинциальные музеи. Хабаровскому повезло сказочно — что ни ящик, то шедевр из коллекций Эрмитажа, Русского и Пушкинского музеев.
Край эндемиков
 |
| Фото: ВЛАДИМИР СПЕСИВЦЕВ |
| Икрясты и щедры продавщицы рыбных развалов на хабаровском рынке. Икра красная идет официально по 500-700 руб. за кило. Черную из-под полы продают за 2200 |
За живой природой нужно ехать 150 км к предгорьям Сихотэ-Алиньского хребта. Здесь, в дебрях Уссурийской тайги расположен Центр реабилитации диких животных. Охотовед-подвижник Владимир Круглов реализовал уникальный проект: специалисты лечат пострадавших от браконьеров, пожаров и других напастей тварей и выпускают обратно в естественную среду обитания. По словам хозяина, в этом году только "реабилитированных" медведей было выпущено семнадцать особей. Все быстро адаптировались.
Ходить среди просторных вольеров и интересно, и страшно. Лисы, рыси, медведи сколь симпатичны, столь и опасны. Просовывать пальцы в клетки категорически запрещается: неуклюжий с виду медвежонок, особенно если он бурый (гималайские, с белым "галстуком" на груди — убежденные вегетарианцы), враз покалечит.
Гордость питомника — амурский (он же уссурийский) тигр по кличке Лютый. Охотники подобрали его в тайге четырехмесячным, и был он в плачевном состоянии: челюсть сломана, клыка не хватает. Челюсть залечили, а вместо зуба вставили металлический протез, покрытый золотом. Сейчас к "Лютому", которому уже исполнилось восемь лет, никто и близко не подойдет. Он бросается на любого, кто рискнет запечатлеть его посредством фотоаппарата со вспышкой, и даже на того, кто просто неуважительно повернется к нему, амурскому тигру, спиной. Спасает только изгородь. А вообще он добрый и целые дни проводит в прогулках по собственному гектару тайги, обнесенному металлической сеткой. В прошлом году к Лютому из дебрей приходила невеста-тигрица — еле отогнали: акт любви, по мнению специалистов, сделал бы дальнейшее проживание самца в неволе невозможным. А на свободе тигру, привыкшему к дармовой свинине, увы, уже не выжить.
Следующий пункт программы в виде заплыва на теплоходе по Амуру-батюшке оставил двойственные ощущения. С одной стороны — великая восточная река, Еврейская автономная область слева и Китай справа, с другой — научно-практическая конференция с удручающе скучным названием "Потенциал и перспективы развития туризма Дальнего Востока", имевшая место в баре на верхней палубе. Вот и выбирай: заслушивать доклады или любоваться красотами? На поверку все оказалось довольно серьезно. Так, "научно-практическая" показала, что все это богатство — тигры-мишки, лианы-женьшени и прочие эндемики-уникумы привлекательно, похоже, только для иностранцев.
Интимные подробности
 |
| Фото: ВЛАДИМИР СПЕСИВЦЕВ |
| Нанайские танцы у иностранцев идут нарасхват — наравне с икрой |
Кроме того, не реализован потенциально прибыльный маркетинговый ход, по-американски называемый piggy-backing ("на заду свиньи" — дословно, или "за чужой счет" — вариант вольного перевода). То есть туристы на маршруте "Токио--Хабаровск--Москва--Санкт-Петербург", привлеченные наживкой вроде тигров, круизов по Амуру или этнографических изысков, могли бы задерживаться на некоторое время в Хабаровске. Но высокие туристические бизнес-технологии в этих краях пока остаются не востребованными.
Между тем, поток зарубежных отдыхающих все усиливается. Китайцы из нарождающейся прослойки буржуазии (в основном, из южных провинций) ищут здесь фейерверка развлечений. Замечено, что они чаще других ходят в Хабаровске в казино, правда, по словам местных крупье, ставят помалу и проигрывают в среднем $200-300 за вечер. Японцы же предпочитают этнографический туризм, они где-то вычитали, что корни самураев можно обнаружить именно здесь, и старательно выпытывают у местных гидов особенности национального быта каждой из 25 местных малых народностей. В местечке Сикачи-Алян (70 км от Хабаровска вверх по течению Амура) обычно довольно сдержанные японские туристы, как дети, радуются петроглифам (надписи на камнях, которым уже 14 тысяч лет), а также стилизованным нанайским танцам и шаманским обрядам. А когда девочки-нанайки демонстрируют игру вроде русской "ладушки-ладушки", только палочками, то и вовсе приходят в восторг: они тоже играли так в детстве. Примерно то же испытывают и корейцы, когда им показывают древнюю систему отопления жилищ в виде дымоходов под лежаками (каны): так жили их бабушки и дедушки.
Ну, а канадцы с американцами с готовностью хрустят купюрами, узнав о возможности выловить самого крупного в мире лосося — тайменя или найти корень женьшеня (по секрету: на заветный корешок как бы невзначай наводят егери). Всеобщее восхищение вызывают трусы древней аборигенши, где на интимном месте вышит узорчатый оберег, действовавший посильнее железного "пояса верности" в средневековой Европе. Жалко только, что на фоне интернационального "wow!" практически не слышно русское "ого!".