О стратегии развития до 2021 года, перспективах цифровой экономики и поддержке инноваций экономический обозреватель «Коммерсантъ FM» Константин Максимов в рамках программы «Цели и средства» побеседовал с заместителем председателя правления Внешэкономбанка Алексеем Иванченко.
Фото: Пресс-служба ВЭБ
– Хотели бы поговорить о том, как прошел год и какие планы реализованы, какие новые проекты ожидаются, какие новые задачи в рамках цифровой экономики поставлены перед Внешэкономбанком. Думаю, некоторые промежуточные итоги уже подводили – отчетность еще предстоит официальная. Но в банк пришла новая команда в 2016 году, и уже сейчас наверняка можно какие-то этапы деятельности признать как состоявшимися и удачными, какие-то обозначить как новые и перспективные. Что можно отметить как наибольшее достижение?
– В конце 2016 года Внешэкономбанк принял новую стратегию развития банка до 2021 года, мы определили для себя фокус. И, если говорить о каких-то проблемах в прошлом ВЭБа, то основная проблема была как раз в отсутствии у Банка развития фокуса, происходило распыление по разным направлениям. А когда ты распыляешь ресурсы, нет четкого фокуса, то очень сложно добиться максимального результата в конкретном направлении. Мы для себя в стратегии зафиксировали пять основных направлений, и сейчас Внешэкономбанк сфокусирован исключительно на этих направлениях. В их число входят и инновации — мы специально это направление для себя выбрали. Мы считаем, что Банк развития, как национальный институт развития, должен заниматься новой цифровой экономикой.
– Что все-таки можно считать основным среди этих пяти направлений?
— Сложно выделять основное направление. Давайте я перечислю все пять. Первое направление – инфраструктура. Без инфраструктуры развитие страны невозможно. Второе направление – высокотехнологичное производство. Третье направление – экспорт. Мы должны всячески, как институт развития, поддерживать российский экспорт. Четвертое направление – инновации, или цифровая экономика, а пятое – это конверсия оборонно-промышленного комплекса в гражданское производство. Очень важно, что какой бы хороший проект ни был с точки зрения его внутренней нормы доходности, с точки зрения его привлекательности, если он не попадает в эти пять направлений, то он не соответствует фокусу ВЭБа как Банка развития. И тогда эти проекты должны финансироваться либо за счет других коммерческих банков, либо за счет других институтов развития. Например, мы, как институт развития, не занимаемся сельским хозяйством.
— Есть ли у вас ощущение, что неким образом поменялись параметры, поменялся горизонт инвестирования, объемы инвестиционных средств, которые предоставляет банк?
— Здесь, скорее, поменялось само отношение к проектному финансированию. Внешэкономбанк сейчас исключительно сфокусирован не на коммерческом кредитовании. Коммерческое кредитование должно осуществляться на коммерческих условиях другими коммерческими банками. Он сфокусирован на проектном финансировании.
— Давайте обозначим, что ВЭБ это не совсем банк.
— Действительно, ВЭБ — не банк, это институт развития. Он, как я и сказал, сфокусирован исключительно на проектном финансировании. В чем особенность? В проектном финансировании очень важен первоначальный этап инвестирования. И очень важно, кто на себя готов взять риски на начальном этапе. ВЭБ как национальный институт развития готов брать на себя риски на входе в проект и максимально вкладываться в необходимую инфраструктуру для того, чтобы проект зажил. И дальше, конечно, сделать проект привлекательным, и, за счет того, что на первом этапе риски захеджированы и гарантированы со стороны национального института развития, можно привлекать в синдикат уже другие коммерческие банки, других инвесторов. И, кстати, очень важно отметить, что мы сейчас очень рассчитываем, что до конца года будет принят новый федеральный закон о синдикации, о Банке развития. У нас запланировано на конец декабря рассмотрение закона в Государственной думе. И в дальнейшем это позволит нам использовать механизм синдикации и в полном масштабе начать запускать фабрику проектного финансирования уже в 2018 году.
— Правительство Российской Федерации всячески поддерживает инновации, технологии. Есть ли понимание конкурентного преимущества, которое Россия может здесь получить? Какие основные векторы развития в этом направлении?
— Если мы вернемся к стратегии приоритетов Внешэкономбанка, важно сказать, что по целому ряду направлений мы будем заниматься и будем поддерживать проекты, скажем так, в области догоняющего развития, но будем фокусироваться и на опережающих, так называемых прорывных проектах для нашей российской экономики. Наверняка вы знаете о технологии блокчейн, о квантовых компьютерах – об этом сейчас говорят все. И, конечно, Россия должна занять свою нишу именно в этих исключительно прорывных технологиях. Иначе мы будем так же пользоваться Windows, продолжать пользоваться интернетом, который не мы придумали. В моем понимании мир через пять лет будет совершенно другим — с точки зрения информационных технологий, с точки зрения взаимодействия и людей друг с другом, и государства со своими гражданами.
— Как можно охарактеризовать нынешнее состояние дел — какие есть ограничения для применения блокчейн-технологий? Вот ведется работа в части законодательной базы. Но мы слышим, что глобальные экономические институты категорически против использования криптовалют.
— Здесь не стоит путать технологию блокчейн с самими биткойнами — это абсолютно разные вещи. Блокчейн скорее больше про взаимодействие юридических лиц, физических лиц с юридическими лицами, про фиксацию любого действия в этой системе. Действительно с точки зрения применения технологии блокчейн сейчас ведется большая работа и на уровне правительства, и на уровне Государственной думы. Конечно же, это новое явление. Не только для России, но и в мире. И тот фокус, который сейчас государство и мы, как институт развития, уделяем этой технологии, не может не радовать. Это значит, что мы действительно сосредоточились на прорывных вещах, которые дадут нам фору на ближайшие лет пять. Конечно, нужно сфокусироваться на этих вещах, Почему ВЭБ вообще начал заниматься инновациями? У нас в стране так сложилось, что очень тяжело инновационным компаниям найти экзит. И мы, как институт развития, сфокусировались исключительно на поздних стадиях этих стартапов — когда молодые ребята с их идеями уже получили гранты, то есть они придумали идею, придумали прототип своей идеи, и им нужен экзит. Соответственно, мы должны помочь им с масштабированием, с акселерацией, мы должны помочь им выйти на зарубежные рынки. И в силу того, что есть проблемы с экзитом, многие наши ребята со своими идеями уезжают. И, конечно, это печально.
— Российским стартаперам, предпринимателям — тем, кто уже находится на определенном этапе — необходима помощь с выходом на внешние рынки. Я понимаю, что, наверное, сейчас они сталкиваются с чуть большими барьерами. А есть ли какие-то оценки — насколько велика задача?
— У нас на самом деле очень много ребят с очень большим количеством инновационных идей. И мы, когда задумывали историю с телевизионным шоу про стартапы, проанализировали рынок. Исходя из нашего понимания того, как сейчас ведется работа в России со стартапами, инновациями, мы увидели следующую картину: есть достаточно большая и хорошая конкуренция на ранних стадиях, на посевных стадиях, есть целые институты развития, которые им помогают; но есть определенный провал на более поздних стадиях, когда для идеи, для стартапа наступает самое непростое время — когда ему необходимы инвестиции на масштабирование, на акселерацию, в том числе за счет выхода на зарубежные рынки. Например, если ты выйдешь на рынок Китая, то масштабы китайского рынка, конечно, сложно сравнивать с любыми другими рынками. Но я убежден, что многие наши российские стартапы вполне могли быть успешными и на китайском рынке, и на рынках стран Азии.
— Какова сейчас доля взаимодействия в рамках национальных институтов развития, например, в БРИКС? Ведь мы со многими партнерами ведем активную работу. Динамика позитивная — нас слушают, нас слышат, к нам хотят обращаться и хотят ли, чтобы мы участвовали в каких-то глобальных проектах?
— Абсолютно. Внешэкономбанк официально входит, как Банк развития, в систему взаимодействия институтов развития стран БРИКС. Более того, мы принимаем активное участие в работе ежегодного саммита БРИКС. Недавно мы подписали целый ряд крупных соглашений с Китайским банком развития и с Индийским банком развития. Во многом наши подходы как институтов развития схожи. Я считаю, что в тех условиях, в которых мы сейчас находимся и в которых находится наша российская экономика, конечно, нам нужно смотреть и максимально развивать наши отношения со странами-участниками БРИКС.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о телешоу, которое вы запускаете: о чем идет речь, что хотят участники получить, что хочет получить ВЭБ?
— Сама идея нам пришла в конце 2016 года. Ее придумал Сергей Горьков — председатель Внешэкономбанка. И мы очень рады, что от идеи в конце 2016 года к ее практической реализации, запуску мы пришли уже сейчас, спустя ровно год. Для шоу такого масштаба это беспрецедентные сроки. Когда мы всю эту историю затевали, нам с большой долей скепсиса говорили: ребят, на такую историю нужно как минимум два-три года, и то вряд ли получится.
— И сумму, наверное, обозначали немного другую.
— Получится или не получится — судить зрителям. 12 декабря у нас стартовало телевизионное шоу «Идея на миллион». Это первое шоу в России про инновации, которое будет транслироваться на федеральном канале. Мы очень благодарны нашим партнерам — каналу НТВ. Это первое шоу, которое мы делаем не по какой-то франшизе из-за рубежа, а которое мы придумали сами в России. И когда это шоу станет популярным, мы даже можем эту франшизу продавать на зарубежные рынки.
— А финалом шоу что будет являться?
— Финалисты шоу получат призы от Внешэкономбанка — финансовые вложения. У нас будет 15 млн рублей за третье место, 20 млн — за второе, 25 млн — за первое место. Но здесь очень важно отметить, что на этапе всего шоу инвесторы, которые будут привлечены к работе в жюри, могут выбрать тот стартап, в который они захотят вложиться. И это очень важно с точки зрения популяризации инноваций, наших проектов среди инвестиционного сообщества. И я вам могу сказать, что те контакты, которые у нас были с различными частными инвестиционные фондами, показали их большой интерес — порядка десяти проектов, которые были заявлены, нашли своих инвесторов.
— Еще до выхода шоу в эфир?
— Абсолютно. И здесь очень важна та роль, которую Внешэкономбанк выполняет. Мы создаем широкую воронку инновационных проектов. И очень важно, что в рамках этой воронки будет происходить координация и взаимодействие и инвесторов, и стартапов. В принципе в нашей стране, конечно, нужно популяризировать образ людей, которые способны зарабатывать на своих идеях.
Мне кажется, очень важно сейчас создать так называемый хайп для инноваций, для стартапов. У нас много гениальных идей — Россия традиционно исторически славилась своими людьми, умом, идеями, изобретениями. Нам очень важно, чтобы люди уходили и работали над инновационными проектами для того, чтобы это стало популярно. Для того, чтобы люди верили в то, что на своих идеях в нашей стране можно зарабатывать и можно становится новыми Стивами Джобсами, Марками Цукербергами.
— Зачем? Пускай будут Сергеями Ивановыми.
— Никто не против. Вот Сергей Брин и Виталик Бутерин — наши ребята, кумиры целых поколений, выходцы из России.