Обезболивание в полном объеме в России получают только 26 тыс. пациентов из 800 тыс. нуждающихся, в регионах не проработана маршрутизация (направление к специалистам) пациентов, у которых есть подозрение на онкозаболевание, дети с инвалидностью испытывают трудности с доступом к инклюзивному образованию и санаторно-курортному лечению, а после 18 лет — проблемы с услугами по реабилитации и трудоустройством. Об этом рассказали премьеру РФ Дмитрию Медведеву члены Совета по вопросам попечительства в социальной сфере. Премьер-министр признал, что есть проблемы, которые в России «вообще никак не решены».
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Премьер-министр РФ встретился в пятницу с членами Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере (возглавляет вице-премьер РФ Ольга Голодец). Планировалось подвести итоги пятилетней работы совета, при этом господину Медведеву рассказали и о проблемах, решение по которым затягивается или вовсе не найдено.
Так, член совета Елена Клочко обратила его внимание на проблемы с инклюзивным образования для детей-инвалидов и детей с ограничениями здоровья в российских регионах: «Мы получаем массовые (негативные.— “Ъ”) отзывы от родителей. И мы провели опрос по 74 регионам по теме инклюзивного образования — право на образование и специальные образовательные условия обеспечиваются плохо». Она также отметила, что такие дети испытывают проблемы с санаторно-курортным лечением: «Мы неоднократно просили рассмотреть возможность, чтобы поэтапно приспосабливать оздоровительные организации к нуждам детей с инвалидностью». По ее словам, курортное лечение и реабилитация недоступна для граждан с детским церебральным параличом (ДЦП) старше 18 лет: «ДЦП после 18 лет никуда не девается, а у нас убежала эта категория из показаний к санаторно-курортному лечению. У нас есть петиция, подписанная 27 тыс. родителей, с просьбой решить этот вопрос».
Госпожа Клочко также указала, что в России раннее выявление расстройств аутистического спектра (РАС) у детей проводится неэффективно: «Мы упускаем этих детей, выявляем расстройства только к трем-пяти годам. Нужно укреплять институт ранней психиатрии, потому что, по нашим оценкам, количество выявленных детей с РАС существенно занижено». Она также обратила внимание, что в России психоневрологические интернаты как для взрослых, так и для детей носят «излишне медицинскую направленность», хотя являются социальными учреждениями, которые призваны по закону о социальном обслуживании оказывать социальные услуги: «Медицина должна уступить тренду, когда человек должен не столько лечиться и наблюдаться, сколько получить возможности для компенсации (своей ситуации.— “Ъ”) и жить полноценной жизнью».
«Я не возражаю против общих позиций, и по показателю доступности, широкому пониманию инклюзии, санаторно-курортному лечению,— ответил господин Медведев.— Проблема ухода и трудоустройства тех (людей с инвалидностью.— “Ъ”), кто достиг 18-летнего возраста, скажем прямо, у нас в стране вообще никак не решена. Если с детьми мы еще понимаем, как заниматься, то этой темой — нет. Ее нужно вытаскивать и в правовое, и в фактическое поле, думать о том, что делать дальше, в том числе и по проблематике ДЦП, и любых заболеваний, которые сохраняются у инвалидов по достижению 18-летнего возраста». Он также отметил, что не может назвать «выдающимся» результат по работе в области работы психоневрологических интернатов в России: «В этой сфере действительно существует избыточное регулирование, доставшееся нам в наследство еще с советских пор. Какие элементы требуют устранения, нужно еще определить».
Член совета Петр Родионов обратил внимание, что в июле 2016 года Минздрав утвердил сроки постановки диагноза и начала лечения (диагноз должен быть установлен в течение 21 дня с момента подозрения онкозаболевания, лечение должно начаться в течение 10–15 дней после постановки диагноза). «По данным Росздравнадзора, в 70–80% регионов эти изменения были внесены в региональное законодательство,— заявил он.— Однако для того, чтобы сроки соблюдались, необходимо оптимизировать маршрутизацию пациентов. Сегодня во многих регионах маршрут до постановки диагноза представляет собой сложный и запутанный путь, включающий множество необоснованных консультаций и дублирующих исследований».
Основатель фонда помощи хосписам «Вера», член совета Нюта Федермессер сообщила премьер-министру, что в России потребность в паллиативной помощи (помощь неизлечимо больным) составляет около 1,3 млн в год, а получают ее около 200 тыс. При этом в обезболивании нуждаются около 800 тыс., но получают ее в нужном объеме только 26 тыс. человек. По ее словам, действующее законодательство по лекарственному обеспечению, в частности, в отношении опиоидных препаратов, «позволит нам снабдить пациентов нужными формами обезболивания в 2023 году»: «Нам бы очень хотелось, чтобы были изменены требования к регистрации лекарственных препаратов. Когда человек умирает не обезболенный, на мой взгляд, это приравнивается к пыткам и нарушению прав человека». Госпожа Федермессер напомнила, что в России принята «дорожная карта» по обезболиванию, однако наблюдаются проблемы с обеспечением необходимыми препаратами в регионах: «В стране у субъектов огромный суверенитет в сфере здравоохранения. И когда Минздрав говорит, что у нас есть вот это (законодательная база.— “Ъ”), а дальше — они (регионы.— “Ъ”) сами, то это означает, что у регионов есть право не делать. А пациенты паллиативного профиля умирают, у них нет сил жаловаться».
«Позитивные решения по срокам и диагностике онкологических заболеваний — это само по себе весьма и весьма неплохо,— заявил Дмитрий Медведев.— Возникает правовая модель, и сам пациент уже имеет право требовать предоставления услуг. Это будет всех дисциплинировать». Тему с обезболивающими он назвал «сложной»: «Это связано в том числе с декриминализацией отдельных элементов известного состава преступления (врачи боятся выписывать обезболивающие препараты, опасаясь уголовного преследования за распространение наркотиков.— “Ъ”). Давайте мы эту темы продолжим. Я не могу не согласиться, что наличие такого уголовного состава всегда пугает врачей, так как любое действие может быть истолковано как образующее состав преступления». Господин Медведев отметил, что «по-честному», у него «нет ответа на этот вопрос». «Я просил бы вас на эту тему продолжить работу»,— обратился он к членам совета.
Говоря о паллиативной помощи, господин Медведев отметил, что «по деньгам решение практически готово»: «Есть приоритетный проект (разработан членами Совета по вопросам попечительства и “Открытым правительством”.— “Ъ”), будем и дальше этим заниматься».
Член совета, директор фонда социального развития и охраны здоровья «Фокус-Медиа» Евгения Алексеева напомнила о проблеме ВИЧ-инфицированных: «Люди, живущие и работающие в Москве, но приехавшие из других регионов, не могут получить здесь лечения».
«К сожалению, вопрос упирается тоже в деньги,— отметил господин Медведев.— Надо посмотреть, что можно здесь сделать, это касается не только Москвы. Исходя из мобильности населения, у нас никто не обязан жить по месту регистрации. И эту проблему, конечно, тоже нужно решать».