В Конституционном суде (КС) обнаружились разногласия по резонансному вопросу, вправе ли суды лишать осужденных права заниматься публицистической деятельностью, если такое наказание прямо не предусмотрено Уголовным кодексом за конкретное преступление. Судья Константин Арановский выступил против отказа КС рассмотреть жалобу общественника Айрата Дильмухаметова, заявив, что спорные нормы Уголовного кодекса оставляют судам возможность для «произвола в применении уголовной репрессии».
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
КС отказался рассмотреть жалобу одного из лидеров национального башкирского движения Айрата Дильмухаметова на ст. 47 УК РФ, по которой суд может в качестве дополнительного наказания наложить запрет на занятие определенной деятельностью «с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного». Заявитель был приговорен к трехлетнему сроку за «публичные призывы к терроризму» в статье в интернете, по мнению суда, побуждающей к «построению вооруженным путем независимой от России республики башкир» (см. “Ъ” от 12 марта 2015 года). В 2016 году правозащитный центр «Мемориал» признал его и осужденного по тому же делу за публикацию его статьи в социальной сети блогера Роберта Загреева «политическими заключенными». По решению суда Айрату Дильмухаметову запрещено после отбытия наказания в течение двух лет «заниматься публицистической деятельностью». Он настаивал в КС, что это «нарушает его право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, а также свободу его творчества как писателя и публициста».
КС напомнил, что деятельность, «адресованная массовому сознанию и направленная на формирование обстановки приемлемости идеологии терроризма и даже желательности ее претворения в общественную практику», «требует адекватных и эффективных превентивных мер». Но суды обязаны приводить в решении «веские доводы» в обоснование того, что сохранение права заниматься определенной деятельностью «не просто нежелательно, а именно невозможно», сказал КС, а УК позволяет назначать дополнительное наказание.
Константин Арановский, однако, считает, что такое применение УК не соответствует принципу «нет преступления — нет наказания без точного указания на то в законе», отметив, что «закон должен быть недвусмысленным в определении наказания, а не только в описании состава преступления». Иначе «суд при назначении наказаний будет заменять своими решениями закон», предупредил судья, и рискует не «удержаться от произвола в применении уголовной репрессии». Последствиями такого подхода, предупредил господин Арановский, может оказаться внесение поправок к УК, которые допустят и лишение свободы в качестве дополнительного наказания «по усмотрению суда» — «с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности».
Как подчеркнул судья Арановский, без «определения запрещаемой публицистической деятельности» невозможно «избежать произвола» в применении этого запрета, им можно задеть, например, право заниматься научной деятельностью, отмечает судья. Кроме того, непонятно, относятся ли к публицистической деятельности выступления в эфире и интернете. «Иногда публицисты читают литературу, обдумывают и пишут тексты и еще что-нибудь делают. Означает ли это приготовление к нарушению судебного запрета, запрещает ли приговор такую деятельность, а также редактирование чужих текстов»,— заявил судья в особом мнении, подчеркнув, что оспоренные нормы заслуживают проверки КС.
Глава Центра защиты прав СМИ Галина Арапова отмечает аналогичное применение уголовного закона в деле Сергея Резника, осужденного по ст. 319 УК за оскорбление представителя власти: ему также в качестве дополнительного наказания запретили на два года заниматься журналистской деятельностью, соответствующая жалоба уже подана в ЕСПЧ. По мнению госпожи Араповой, аргументы в отказном определении КС «подобраны так, чтобы обосновать отказ и засилить уже существующую практику», но особое мнение судьи Арановского ставит «под серьезное сомнение обоснованность позиции КС». «Кто и как будет определять, что такое “публицистическая деятельность”, как ее отграничить от журналистской, научной, просто высказывания своего мнения онлайн? — говорит госпожа Арапова.— Неопределенность в данном случае критична, так как из формата превентивного запрет переходит в более глобальное ограничение права на свободу слова и мысли, помимо права на труд».
Адвокат заявителя Всеволод Лебединцев сказал “Ъ”, что пока не получил отказное определение КС, но жалоба в ЕСПЧ направлена еще в 2016 году.