Вчера исполнилось 20 лет со дня смерти Леонида Брежнева. О последних годах жизни генерального секретаря ЦК КПСС и председателя президиума Верховного совета СССР корреспонденту Ъ ПАВЛУ Ъ-КОРОБОВУ рассказал бывший начальник четвертого главного управления Минздрава СССР ЕВГЕНИЙ ЧАЗОВ.
— Когда Брежнев превратился в больного человека?
— Я знал Брежнева 15 лет. Многие сейчас говорят, что он сам ничего не делал, а за него все писали и делали. Но это не так. Если говорить о тех руководителях, которых я знал, от Хрущева до Ельцина, то по таланту быть лидером страны я бы поставил на первое место Андропова, а на второе — Брежнева. Когда я встретил Леонида Ильича, это был молодой, активный, очень сильный политик, проницательный человек, который немало сделал для страны. А потом в нем произошли изменения. И если бы он вовремя ушел, то в истории остался бы другим Брежневым. Конечно, состояние его здоровья стало ухудшаться еще и потому, что он увлекался снотворными препаратами.
— Когда он стал их принимать?
— Сначала — в сложных ситуациях. Впервые я увидел его в такой ситуации, когда был ввод войск в Чехословакию. Шла встреча представителей чешской компартии с нашими лидерами. Брежнев, видимо, не спал ночь и принял успокоительные таблетки. И когда шло заседание, он вдруг закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Все испугались, вызвали меня. Но мы с врачами сразу увидели, что Леонид Ильич просто заснул. Потом он привык к таблеткам, и это привело к дряхлости.
— Когда же началось дряхление?
— Где-то после 1974 года, но особенно оно стало прогрессировать в 1976 году. И в конце концов он превратился в такого доброго, сентиментального старика.
— Когда, по вашему мнению, ему стоило уйти?
— Я думаю, что где-то в 1976-77 годах. Но, к сожалению, все были заинтересованы в том, чтобы он сидел на этом посту.
— А почему Брежнев так невнятно говорил?
— Это из-за таблеток. Представьте себе человека, говорящего во сне,— а это, по сути, то же самое. Он изводил нас тем, что у него якобы плохие зубы. Мы сделали ему массу протезов, приезжали даже стоматологи из Германии. Но я-то понимал, что его речь не от этого зависит.
— Члены политбюро интересовались его здоровьем?
— Это сейчас говорят, что никто ничего не знал. Все все знали. Я много раз писал докладные, что Леониду Ильичу нужно ограничение рабочей нагрузки. Потом я сказал Андропову, а тот поставил в известность Суслова. Но многие старались не касаться этой темы, как будто не замечали этой ситуации.
— Вы говорили, что Брежнев увлекался снотворными препаратами. Он что, был наркоманом?
— Нет, сказать так будет неправильно. Наркоман все-таки — это погоня за иллюзиями, за кайфом. А Леонид Ильич стремился заглушить мозг, снять напряжение.
— Кто давал Брежневу эти таблетки?
— Почти все члены политбюро. Я жаловался Андропову, но он сказал: "Евгений Иванович, не будьте вы наивным! Ну примем мы постановление по этому вопросу, так все равно найдутся люди, которые, чтобы как-то угодить генсеку, притащат ему снотворное тайно". Тогда я предложил сделать пустышки. У Юрия Владимировича была своя лаборатория, я им дал настоящий венгерский ативан, а они один к одному сделали пустышки.
— И что, Брежнев не заметил подмены?
— Нет. Он думал, что принимает настоящий ативан.
— Как приходилось поддерживать физическую форму Брежнева, чтобы он мог хотя бы выступать?
— Помню, в 70-е годы мы ездили в Берлин. Сначала все было нормально, а потом кто-то из делегации подсунул Брежневу снотворное. А ему утром выступать. Леонид Ильич просыпается, все соображает, а подняться не может. Мы сделали ему массаж, дали тонизирующие препараты. В конце концов он встал и пошел.
— Можно было как-то продлить жизнь Брежневу?
— Нет. Это уже был старый, дряхлый человек. Ведь когда он умер, ему было уже 76 лет. А это солидный возраст.
— Когда последний раз вы видели генсека живым?
— Перед ноябрьскими праздниками: мы с ним пили чай. Его смерть стала для меня полной неожиданностью. Я понимал, что это когда-то произойдет, но не предполагал, что так быстро.
— А кто его обнаружил мертвым?
— Охрана, которая пришла его будить. Сразу же позвонили мне. Когда я приехал, один из охранников проводил реанимацию. Но я понял, что уже несколько часов прошло, как он умер.
— Кому из членов политбюро вы позвонили первому?
— Андропову. Мне Брежнев как-то сказал, чтобы, если у меня когда-нибудь возникнут проблемы, я имел дело только с Андроповым. К тому же он был в то время второй человек в партии, и я должен был в первую очередь доложить ему. Он тут же приехал, но выглядел очень растерянным, не знал, что сказать и что сделать. Стал говорить Виктории Петровне: "Может быть, Черненко пригласить?" На что она ему ответила: "Что, мне ваш Черненко мужа вернет?.."