«Волшебник не приехал»

Бывший лидер фракции КПРФ в Мосгордуме Андрей Клычков, в начале октября назначенный врио губернатора Орловской области, в интервью „Ъ“ рассказал о том, кого будет поддерживать на президентских выборах, поможет ли конкурентам пройти муниципальный фильтр на выборах губернатора и как относится к административному наследству, которое ему досталось от предшественника-однопартийца Вадима Потомского.

— Комментируя выдвижение Владимира Путина на новый срок, вы сказали: «Очень важно, что лидер страны заявил об этом именно на встрече с рабочим коллективом предприятия. Это показывает его ориентацию на регионы, на интересы рядовых россиян». То есть вы поддерживаете его выдвижение?

— Нет, я поддержал форму, в которой оно было сделано. Не среди сотрудников администрации президента или членов правительства, а с народом. Для меня это большое подспорье, я понимаю, что будет уделено внимание простому человеку. Вообще, вряд ли у кого-то были сомнения в том, что Путин выдвинется.

— То есть поддерживаете?

— А любая президентская кампания интересна тогда, когда есть заявивший о своих намерениях кандидат. У КПРФ 23 декабря съезд, там и появится наш выдвиженец. Я поеду на съезд, но в Орле буду заниматься только техническим обеспечением выборов. Как госслужащий я не имею права никого публично поддерживать.

— Сходите в отпуск на день, выступите, как делают ваши коллеги. Почему нет?

— Я даже на выходные сейчас сходить не могу, не то что в отпуск. Видимо, это такая особенность начала руководства. Дальше, наверное, будет проще.

— Подчиненные и местные главы не спрашивают, что им делать?

— Нет, не спрашивают. У меня три задачи на президентскую кампанию. Во-первых, нужно, чтобы все жители знали о выборах и по возможности пришли на них. Во-вторых, нельзя допускать никаких нарушений закона. А в-третьих, надо объединить все имеющиеся здесь здравые силы, чтобы не начинались конфликты на ровном месте.

— Перед вами не ставили никаких целей, выраженных в цифрах?

— Они и не будут выражены в каком-то результате за того или иного кандидата. Надо, чтобы кампания прошла чисто. По крайней мере, меня ни на какие подобные совещания в администрацию президента не вызывали.

— Замов вызывали.

— Это было обучение по линии Центризбиркома, а не какой-то политический курс. Объясняли, что нужно делать с КОИБами, рамками, помещениями для голосования. Никакой задачи вроде пресловутого “70 на 70” передо мной не ставили.

— В сентябре избираться уже вам. Опыт прошлых выборов губернатора в Орле показал, что без помощи администрации зарегистрироваться не техническому конкуренту невозможно. Вы дадите оппонентам пройти «муниципальный фильтр»?

— Создать для кого-то все условия и помочь ему стать кандидатом — это вряд ли. А обеспечить, чтобы все было по закону, — другой разговор. Тут вопрос не в моей поддержке, а в отношении к кандидатам со стороны местных депутатов. Я здесь не жених на выданье и радости у многих, в том числе руководителей и депутатов, не вызываю. К примеру, в сельском районе по графику я должен участвовать в торжественном мероприятии, но мы с этой колеи регулярно «съезжаем». Начинаем говорить о каких-то местных проблемах, общаться с жителями, и это, понятное дело, встречается без восторга.

— То есть ваша поддержка может быть и не нужна?

— Меня и, наверное, «Единую Россию» всегда будут спрашивать: поможете ли вы тому или иному кандидату? Но этот вопрос ко мне относится в меньшей степени. На пленуме обкома мне сказали, что у КПРФ достаточно депутатов, чтобы преодолеть «фильтр». Я был рад. Мне слишком хорошо понятна ценность этого, потому что в 2013 году я уже помогал кандидату от партии Ивану Мельникову пройти «фильтр» на выборах мэра Москвы.

— Занявшему по итогам тех выборов второе место Алексею Навальному мэрия помогла пройти эту процедуру, и это не скрывалось.

— Я не Собянин.

— То есть не поможете?

— Для того, чтобы давать команды людям, избранным на местах, нужно как минимум, чтобы они хотели это сделать.

— Можно их попросить? Вряд ли они губернатору откажут.

— Я не хочу загадывать, кого и о чем я попрошу почти через год.

— Вы уже понимаете, кто может составить вам конкуренцию? К примеру, захочет ли стать губернатором главный оппонент вашего предшественника — областной депутат Виталий Рыбаков?

— Он наверняка захочет. Рыбаков прислал мне письмо с просьбой пускать его на совещания в администрации. Я удивился: как можно не пустить депутата? Вопросов нет, он ходит. У него есть здравые предложения. Когда я встречался с ним и его братом Игорем, тоже депутатом, они показали материалы по многим процессам, происходившим в области. Я отдал их проверить. В итоге по ряду направлений работа идет, причем она зашла гораздо дальше моих пожеланий.

— Вы об уголовных делах, возбужденных по фактам злоупотреблений на госпредприятиях, имевшихся при прошлой администрации?

— Да, это же видно все. Кого-то везут, кого-то скоро повезут.

— Судя по местным СМИ, вы ездите по районам, встречаетесь с активистами, «руководите на месте», обещаете решить проблемы. Это можно расценивать как начало вашей избирательной кампании?

— Все гораздо проще. У меня есть большой опыт изучения бюджета Москвы, совсем другого по сравнению с орловским. Есть понимание, что нужно сделать в первую очередь, а что я обязан сделать, изыскивая любые возможности. То есть не заниматься прожектерством, а можешь выбрать два-три направления и их реализовывать. Причем не всегда интересы жителей совпадают с тем, как их видят главы районов.

Поэтому мы в конце года запускаем проект общественного обсуждения планов развития районов. Чтобы именно жители определяли, что им нужно. Реализовывать мы это будем старым дедовским способом — через районные газеты.

— «Клычков слушает»? «Вырежи купон и отправь наказ Клычкову?»

— Нет, не «Клычков слушает». Опубликуем план, дадим месяц на сбор предложений, выберем самые насущные проблемы и сообщим, что обязуемся сделать в следующем году вот это и вот то.

— Выглядит как старый дедовский способ предвыборной агитации.

— А что я должен делать? Любое действие, которое мы будем представлять публике, можно воспринимать как работу, а можно как агитацию! Зависит от того, на что каждый конкретный наблюдатель “заряжен”. Очень большая часть моей работы при этом остается за кадром. И она, наверное, даже более важна, чем объезд районов.

— Например?

— Мы меняем систему, по которой работал областной дорожный фонд и в целом госзаказ. За два месяца проверили все дороги, на которых велись работы. Как бы это ни выглядело несерьезно, но в ручном режиме собирали вопросы по конкретным участкам. Теперь законными методами заставляем подрядчиков выполнять работы, как требуют контракты. Мы ведь все это просто не вешаем на флаг.

— Зато на нем фото, где вы на улице гладите собаку или требуете от мэра Орла скосить траву. Почему?

— Было бы странно, если бы я каждый результат такого ручного управления делал достоянием гласности. Губернатор не для того работает, чтобы в таком режиме дороги ремонтировать. А про собаку — ну люблю я животных! Вышел из магазина, а в соседний, ветеринарный, девочка привела милейшего пекинеса. Погладил его, журналисты сфотографировали и выложили. Ну и что теперь, запишете это в агитацию?

— Как вы относитесь к тому, что о вас сейчас пишет часть местных СМИ? Ваших помощников обвиняют в наличии иностранного гражданства, а вашу работу сравнивают с движениями «воробушка на льду».

— Я пережил выборы в Мосгордуму 2014 года. Чего я только тогда про себя не прочитал! И про миллиарды долларов на счетах, и про супердорогие квартиры, про любовниц, геев, золотые унитазы. Мне теперь ничего не страшно.

Я не могу всем нравиться, и очевидно, что не буду. Грань переходить не надо.

— А где она?

— Если есть какая-то претензия, основанная на фактах, то у меня вопросов нет. А пытаться лезть в семью или что-то выдумывать из воздуха уже не очень хорошо. Другое дело, что я не закрытый человек и не боюсь слышать от людей неприятные вещи. Мне не страшно выйти в 11 вечера на улицу погулять, сходить на рынок, доехать до Москвы в сидячем вагоне поезда. И это имеет интересные эффекты. Люди ведь уже узнают, подходят с просьбами, я их записываю. Поверьте, в основном ничего глобального или дорогостоящего. Но я потом спрашиваю у замов, почему их нельзя было решить сразу, без того чтобы я писал эти записки.

— Политический блок областного правительства по-прежнему курируют люди, доставшиеся вам от Вадима Потомского. Это руководитель аппарата Вадим Соколов и вице-губернатор Вячеслав Ерохин. Соколова ваши однопартийцы прямо называют врагом КПРФ, а названные вами цели, с их точки зрения, с его методами несовместимы.

— А есть какие-то конкретные факты? Можно ведь спросить не только у КПРФ, но и у ЛДПР, и у других партий. В Орле есть одна интересная особенность - тут рассказывают все про всех и всё. Причем человек, который зашел к вам в кабинет, часто говорит полную противоположность тому, в чем убеждал только что вышедший.

— И как вы относитесь к услышанному?

— Эту информацию надо принять и оценить. Не бросаться из угла в угол, а спокойно посмотреть, соответствует ли сказанное действительности. Что до названных вами людей, то Соколов занимает техническую должность, которая не имеет никаких политических механизмов. А Ерохин организует взаимодействие с районами и местными политическими институтами. Все те совещания, которые мы проводили о подготовке к выборам, касались именно выполнения тех задач, о которых я уже сказал.

— Вы довольно долго работали в партийном аппарате КПРФ, поэтому вдвойне странно, что у вас нет «своего» заместителя по политике. Почему?

— А я вообще нестандартный и не готов делать ожидаемые шаги. Обычные подходы не всегда полезны.

— Несколько лет назад вы сказали, что «в каждом регионе есть свой Володин», имея в виду Вячеслава Володина, на тот момент курировавшего внутреннюю политику в администрации президента. Получается, в Орловской области «своего Володина» не будет?

— У нас будет открытый политический процесс. Это только с виду кажется, что тут все управляемо. В Орловской области более 3 тыс. местных депутатов, каждый из них человек. И когда рассуждают, что можно дать сверху команду и они пойдут ее выполнять… Наверное, некоторые регионы так и существуют. Та же московская система, где местное самоуправление очень тесно связано с исполнительной властью. Здесь я такого пока не почувствовал.

— Сельский орловский депутат более независим, чем московский?

— Я вам больше скажу. Даже готовя поручения для руководства районных администраций, я пишу, что делаются они по согласованию с главой района, то есть председателем райсовета. За их спинами годы работы и уважение местных жителей. Многих на встречах жители прямо боготворят. Если говорят, что можно что-то насаждать им, — пусть пробуют.

— У Потомского получалось. На его выборы в 2014 году не допустили ни одного настоящего конкурента, и он набрал 87,5% голосов.

— «Настоящий конкурент» — это оценочное суждение.

— Пример дошедшего до выборов соперника Потомского — ваш заместитель по безопасности Виталий Утешев. Он шел в губернаторы от ЛДПР, но реально с Потомским не конкурировал и вскоре после выборов стал вице-премьером. Только что в здании облправительства объявляли пожарную тревогу. Вы, выясняя, в чем дело, позвонили нескольким людям, но не ему. Это полезный подчиненный? Нет желания его сократить?

— Я позвонил своему первому заму Александру Бударину, и Утешев в этот момент был у него. Зам по безопасности — вообще вещь полезная. А его отставка — это один из тех политических шагов, которые могут сработать на день-два, дать порцию радости для СМИ, но не дадут результатов. Всех уволить в один день и набрать новую команду нереально. Я много раз повторял и продолжу это говорить: в отношении каждого из замов, оставшихся от Потомского, я формирую свое мнение. Я просто хочу спокойно оценить результаты работы каждого из них.

— Каковы промежуточные выводы?

— По многим есть вопросы. Мы будем пытаться исправлять порядок работы. С кем не сможем достичь этих результатов, с тем будем расставаться.

— При этом, выступая сразу после назначения на пленуме московского горкома КПРФ, вы сказали, что команда Потомского не родная ни вам, ни жителям региона, а коррупцию в госзакупках вы нашли в первую же ночь. Это смертный приговор?

— Он и был приведен в исполнение.

— В отношении всего двух руководителей.

— Вы хотите, чтобы всех уволили и кого-то нового набрали? Кого? Назовите фамилии! Я решение-то приму, но должны сойтись два фактора — причина, достаточная для увольнения, и наличие преемника. То есть хочется, чтобы снег убирался через пять минут после того, как он выпал. Можно, конечно, просто выгнать человека, если этого не происходит. А мне нужно, чтобы его место занял кто-то, при ком снег начнут убирать, ответственный и при этом желательно местный.

— И пока таких нет?

— Они неизбежно будут. Я не хочу заниматься политиканством, кричать про борьбу с коррупцией и увольнять всех. Ничего ведь не расцветет здесь от этого, дороги и мосты не построятся.

— Еще один «смертный приговор» вы зачитали главе администрации Орла Александру Муромскому, сказав, что в городе «нет хозяина». После этого он появился?

— Есть улучшения. Например, мы вместе вытащили из небытия МУП «Спецавтобаза», отвечающее за вывоз мусора в городе.

— Это произошло после того, как из Орла исчезла компания «Экотек», принадлежащая родственникам Вадима Потомского, и город встал перед опасностью зарасти мусором?

— Поверьте, были частные претенденты на этот освободившийся рынок. Но я считаю, если ты напрямую не контролируешь жизнеобеспечение, ЖКХ, в том числе и вывоз мусора, ты не управляешь ни городом, ни областью. Вообще, многие направления, которые в Орле могли бы развиваться под муниципальным крылом и приносить городу прибыль, «условно рыночными» методами были задвинуты в самое неблагоприятное место и там прозябают.

Чтобы это исправить, надо наводить порядок, но за день я этого сделать не могу. Волшебник сюда не приехал.

— То есть концессий в этой отрасли при вас не будет никогда?

— Если мы будем понимать, что есть позитивный опыт от подобных соглашений, мы будем их рассматривать. Но если хоть малейший урон может быть нанесен из-за роста тарифов или падения отчислений в бюджеты — ни в коем случае.

— При этом в других отраслях вы не против приватизации. К примеру, облправительство попыталось уже после вашего назначения убедить депутатов продать госпакет в 22% акций «Орелстроя» (крупнейший застройщик региона, принадлежит семье экс-губернатора Егора Строева). Почему он не нужен казне?

— Его начали пытаться продать еще до моего назначения, но по сильно заниженной стоимости. Сейчас мы оценили эти акции более чем в 500 млн руб. Вырученные деньги могут быть решением, к примеру, проблемы расселения ветхого и аварийного жилья. Мне говорят, что казна может получать 40–80 млн руб. в год дивидендов с этого пакета. Замечательно! Но в прошлом году мы ничего не получили. Мне говорят — можем добиваться выплат через суд. Возможно. Но новая школа или капремонт нужны здесь и сейчас.

— Лучше продать?

— Вопрос не в том, что мы обязательно хотим его продать. Мы хотим включить эти акции в трехлетнюю программу приватизации и продать только после широкого обсуждения и только по их настоящей стоимости. Пока ко мне никто не приходил и не говорил: «Я хочу купить эти акции за реальную цену».

— И представители семьи Строева не проявляли интереса?

— Нет. Его внук Александр Рогачев как представитель «Орелстроя» приходил ко мне по множеству вопросов. Я спросил его про госпакет. И Рогачев сказал, что даже желания их покупать у него нет.

— А с самим Егором Строевым вы встречались?

— Да.

— О чем разговаривали?

— Это было знакомство. Мне важно опираться на опыт людей, которые прожили жизнь здесь. Егор Семенович один из знаковых людей для Орловской области. Мы обсуждали экономику. Он узнавал мои интересы, то, что я планирую делать на новой должности. Я рассказал, что поеду по районам, буду с людьми общаться, выстраивать программу развития. Строев это поддержал.

— Он приезжал к вам или вы к нему?

— Мы встречались на нейтральной территории. Не помню, где именно.

— Как вам в целом местная элита?

— Нормально. А какой она должна быть? Это люди, которые здесь родились и выросли. Многие считают, что им прислали очередного варяга. В лицо, правда, мне этого еще никто не говорил. Наоборот, на встречах с жителями я вижу, что у меня есть кредит доверия с их стороны. Как, наверное, и к любому другому новому руководителю региона.

— У многих здесь ощущения обратные. Что из-за двух подряд губернаторов-варягов к вам изначально есть кредит недоверия. Его не ощущаете?

— Где бы я тут ни ходил — начиная от рынков и поездов до официальных поездок — нигде такого не слышал. Что раз я варяг, то «чемодан, вокзал, Москва». Другое дело, что тем людям, которые привыкли зарабатывать здесь деньги «необычным» путем, мое появление в Орле наверняка не понравилось.

— Один из орловских общественных активистов сказал, что здесь «холуяж непроизвольно доходит до степени троллинга». Может быть, вы видели что-то из этого жанра?

— В одном из чиновничьих кабинетов я увидел свой портрет. И на одном из совещаний с главами районов я спросил: «Зачем это? Какую смысловую нагрузку несет?» Дошло до того, что порекомендовал всем их снять.

— Тогда почему у вас в кабинете висят портреты Владимира Путина и Дмитрия Медведева?

— Они до меня висели, и я их увидел только, когда кто-то в социальных сетях написал, что, мол, я их не снял. С того дня как я впервые зашел в этот кабинет, в нем ничего не поменялось, кроме карты области. Ее я обновил. Эти портреты — изображения официальных лиц, и я их рассматриваю просто как атрибуты кабинета. А я не считаю, что являюсь каким-то верхним руководителем, портрет которого должен висеть на стене.

— Вадим Потомский, уходя, пообещал, что не бросит регион и будет уделять ему особое внимание. Уделяет?

— Мы по рабочим моментам взаимодействуем. Не могу сказать, что каждый день, но когда я бываю в полпредстве, захожу в том числе и к нему.

— От Потомского вам досталось более 500 дольщиков, обманутых принадлежащей региону компании АИЖК. Как это получилось?

— До моего назначения в Орловской области не было ни одного обманутого дольщика. А появились, как только мы стали порядок наводить. Ситуация простая — есть сроки ввода домов в эксплуатацию, их можно переносить. Это можно делать до бесконечности и не решать проблему. Сейчас один корпус, который строило АИЖК, уже введен в эксплуатацию.

— Как вам наследие, которое оставил Потомский?

— С ним можно и нужно работать. Критиковать можно сколь угодно долго любого человека.

— Хорошо, критиковать не хотите. Есть за что похвалить?

— Да много за что. В район приезжаешь — там сделали дороги, тут освещение подвели. Майские указы Путина при нем были выполнены более чем на 90%. К нему были претензии по наличию учебников в школах. Теперь они есть с запасом. Решена проблема недостатка мест в детских садах. Тоже при нем. На встречах жители хвалят и Строева, и Потомского, и его предшественника Александра Козлова.

— От предшественника вам достался также крупный православный центр на окраине Орла, один из знаковых для Потомского проектов. Он пообещал, что будет опекать его «по гроб жизни». Это обещание выполняется?

— Центр на собственном финансировании. Мы сразу сказали его руководству, что не готовы взять на себя его обеспечение, таких ресурсов просто нет. В итоге за нами только школа, находящаяся на территории центра.

— Кто теперь главный коммунист Орловской области? При вашем предшественнике это был дискуссионный вопрос.

— Безусловно, Василий Иконников — первый секретарь обкома.

— Вы уже встали на партийный учет в Орле?

— Для того чтобы это сделать, надо получить регистрацию в регионе. Моя нынешняя московская партийная организация сообщила мне, что готова дать согласие на передачу моей регистрации в Орел после выборов в сентябре 2018 года.

— Это была просьба главы горкома Валерия Рашкина?

— Нет, на этом настояла моя первичная партийная организация. Там 36 человек. Они сказали, что мне надо быть на учете там до дня голосования, а потом они с удовольствием переведут меня в Орел.

— А в ущерб кампании здесь это не пойдет?

— Мне как минимум нужно будет определиться с местом регистрации. Я по-прежнему живу здесь в гостинице. У меня действительно нет времени на эти бытовые вещи. Приходится жену заставлять мотаться в Москву, привозить сюда многое, вплоть до одежды.

— Дети в школу в Орле пошли уже?

— Младшему еще рано, а старший пойдет со второго полугодия. Мы решили не разрывать образовательную программу в середине четверти.

— От Потомского вы получили также закон о митингах, который позволяет местным властям запретить практически любую акцию на территории города. Вы представляли КПРФ на Болотной площади в 2011 году и там выступали за свободу собраний. Почему вы не предпринимаете шагов, чтобы отменить этот закон?

— Очень удобна привязка к моему появлению на Болотной. С одним лишь «но» — люди вышли туда, чтобы добиться чистых и честных выборов. Я за это продолжаю бороться и сейчас. А по поводу запрета митингов в Орле — это замечательно звучит, конечно. Но, если разобраться, мы увидим, что на те митинги, заявки на которые согласовываются, приходят пять человек. Но об этом никто не говорит. Зато когда по каким-то объективным причинам мероприятие не согласовывают, начинается крик. Количество согласованный акций велико, но на них кто не приходил!

— Можем вспомнить конкретную историю — пока безуспешные попытки местного штаба Навального согласовать публичную встречу с ним в Орле. Туда тоже пять человек придет?

— Каждые выходные подаются заявки на массовые акции, они согласовываются, на них никто не приходит. А потом нам говорят — не то время для акции, еще не наступило оно.

— Это запрещено?

— Вопрос очень деликатный. С точки зрения закона никаких санкций организаторам за неприход на акцию людей нет. Но это силы и средства, которые тратятся на обеспечение правопорядка, которые в этом случае расходуются неэффективно. Что касается закона о митингах. Когда я пришел, он уже был принят. Но представители «Справедливой России» и «Яблока» заявляли, что будут в суде его оспаривать. И пока они палец о палец не ударили, чтобы сделать это!

— Но у вас же есть право законодательной инициативы. Почему вы не хотите самостоятельно отменить этот закон?

— Тогда возникает вопрос: а губернатор за какие аспекты политической жизни здесь отвечает? Я видел, как областной совет рассматривает законодательные инициативы администрации. Далеко не все они поддерживаются.

— Но вы даже не пытаетесь.

— В Москве была схожая ситуация. Власти города законодательно запретили проводить встречи депутатов с избирателями без предварительного согласования. Я не был мэром Москвы, но как депутат пошел в суд, и в итоге иск дошел до решения кассации и Конституционного суда. Что мешает местным депутатам поступить также?

— А что мешает вам инициировать его отмену?

— Я своим правом могу воспользоваться. Но сегодня для меня куда более важны интересы простых людей, выплата им зарплаты, исполнение социальных обязательств. Ни на одной встрече в районах мне вопроса про этот закон не задали.

— Вы почти слово в слово повторяете аргументы, которые приводил в поддержку закона первый вице-спикер облсовета единоросс Михаил Вдовин.

— Для меня этот вопрос сейчас, в конце года, действительно не имеет первостепенного значения.

— Отмотаем года на три назад. Вы как депутат Мосгордумы от КПРФ сказали бы то же самое?

— Москва выполняет всю «социалку», и там нет вопросов о том, что кому-то банально не платят зарплату. А когда мы здесь наведем порядок, до всего дойдут руки. В том числе и до анализа этой ситуации.

— Сейчас вы разделяете основные идеи, которые звучали на Болотной?

— Если речь идет о требованиях чистоты выборов — да. Это то, чем я долгие годы занимался. Многие, кто пришел туда из-за несправедливого подсчета голосов, стал потом наблюдателем. Очень многие отошли от этого протестного движения, разочаровались в нем.

— Один из лидеров того протеста Сергей Удальцов после вашего назначения написал большую статью, в которой назвал вас товарищем и попросил всех левых поддержать вас. А вам Удальцов товарищ?

— Мне все товарищи, кто хочет развития, в том числе Орловской области.

— Удальцов такой?

— Я от Сергея пока не получал каких-то конкретных предложений относительно того, что надо сделать. Но, несмотря на тот негатив, который на него выливают, в нем гораздо больше порядочности и честности, чем во многих других людях.

— Вы закончили милицейский вуз в Калининграде, после него работали оперативником. Почему вы в итоге уволились из МВД?

— Милиция открывает глаза на жизнь с другой стороны. До службы там ты даже не можешь себе представить, что некоторые вещи возможны. Приходишь в квартиру, а там во всех проемах стоят не обычные, а сейф-двери. А в одной из комнат нет ничего, кроме грязного матраса. Даже обоев. В какой-то момент я понял, что начинаю разговаривать со своими «подопечными» на одном языке. И не захотел себе такого будущего. Хотя с некоторыми бывшими сослуживцами общаюсь до сих пор. Я уволился и уехал получать второе высшее образование.

— Когда вас назначили в Орловскую область, большинство комментаторов расценили это как ссылку. Мол, отправляют опасного молодого политика подальше от столицы. Но было и противоположное мнение — что вы были бы удобным оппонентом для Собянина на выборах, а потому предпочли быть действующим губернатором в провинции, а не проигравшим кандидатом в мэры столицы. Что ближе к истине?

— Насчет моего удобства для Сергея Семеновича я бы поспорил. Лучше рассматривать сложившуюся ситуацию как вызов и большую ответственность — быть одним из двух губернаторов-коммунистов.

— Традиционно губернатора-коммуниста, тем более с родины Геннадия Зюганова, начинают воспринимать как его возможного преемника. Вы готовы к этой роли?

— Лично у меня нет цели стать лидером партии. И никогда не было. Но если партия скажет мне занять какую-то должность — я ее займу. Будь то руководство партийной организацией или что-то другое. Моя политическая карьера полностью связана с КПРФ, и я не собираюсь это менять.

— Как долго вы собираетесь здесь работать?

— Не поверите — еще 10 лет и 9 месяцев. Максимально возможный по закону срок. Мне уже многие проблемы понятны, мне территория близка. И люди здесь добрые.

Беседовал Всеволод Инютин