22 декабря президент России Владимир Путин и премьер Дмитрий Медведев прилетели на ВДНХ, на съезд партии «Единая Россия». На этом съезде, главная цель которого, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, состояла в том, чтобы продемонстрировать поддержку самовыдвиженцу Владимиру Путину, партия устами Дмитрия Медведева справилась со своей задачей.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Накануне в пресс-центре, у эскалатора, который вел вниз, где было уже ближе к залу заседания, случился большой переполох. Организаторы съезда лихорадочно искали обладательницу белой туфельки. Она потерялась где-то тут, возможно, в пресс-центре, а может, где-то за круглым столом... Туфелька была, а обладательницы ее нигде не было.
Принца ждали не раньше чем через два часа.
Съезд партии «Единая Россия» проходил в 75-м павильоне ВДНХ, где места неизбежно хватает всем, кто бы что там ни делал, и еще столько же остается. А если потом и это место суметь кем-нибудь заполнить, то все равно потом останется еще больше. И что бы ни делать еще там, свободного места все равно будет больше, чем использованного.
Для «Единой России» это было, конечно, то, что надо. Это и был ее размер — тем более в связи с вышеизложенным (то есть занимать больше места, чем можно использовать). Минус был только один: до ближайшего туалета всегда было не меньше полукилометра.
Здесь все было о партии и о ее делах. Старожилы вспоминали еще про съезд в Екатеринбурге, который произвел на всех отчего-то большое впечатление, может, потому, что там было очень холодно. А может, хотели подчеркнуть, что они в партии, если что, уже очень много лет и уж гораздо больше, чем некоторые.
Это была, впрочем, на мой взгляд, уязвимая позиция. Партия ведь, можно сказать, некстати (для некоторых) взяла курс на обновление. И теперь в выигрышном положении неожиданно могут оказаться совсем не те, кто чувствует себя защищенным от всех возможных невзгод прежде всего годами, отданными партии и так, в сущности, незаметно пролетевшими… Да и стоили ли они того?.. Да не бессмысленна ли жизнь вообще?..
Не уверен, что члены партии именно в этот день уходили корнями своих размышлений так глубоко. Одно могу сказать: на многочисленных фотографиях, описывающих кипучую жизнь и деятельность партии, особенно в коридоре, ведущем к залу заседаний, там, где мимо них никак нельзя пройти, виднелся теперь преимущественно Андрей Турчак, и даже такое впечатление, что только Андрей Турчак. Дмитрия Медведева было меньше, а Владимира Путина в лучшем случае столько же.
Да и как фотографировать, скажем, Владимира Путина, если появляется он среди однопартийцев в основном по очень большим партийным праздникам (сам мгновенно и автоматически становясь их единственным смыслом), а когда все-таки приходит, то обязательно опаздывает, как и в этот, конечно, раз — набирался, видно растраченных сил после вчерашнего ночного хоккея на Красной площади… А Андрей Турчак — вот он, всегда здесь, постоянно в хлопотах о партийных делах…
— Ну и что? — пожал плечами Андрей Макаров, у которого я поинтересовался, не осуждает ли он, не дай бог, своего президента за эти опоздания.— Подозреваю, что если исторические решения этого съезда будут приняты на час позже, они не станут менее историческими.
Да как же было не согласиться с этим?
Мимо в зал шли партийцы, и я слышал, как они негромко, словно стесняясь сами себя, поздравляли друга с праздником. И это не был, конечно, наступающий Новый год. Праздником для них была встреча с Владимиром Путиным.
В зале была демократичная, надо сказать, обстановка. То есть любой член партии мог встать со своего места и спуститься вниз, к первым рядам, туда, где уже ждали своего часа, то есть часа Владимира Путина (вряд ли бы он задержался дольше), их старшие (по званию) товарищи. А то обычно подходы к первым пяти-шести рядам блокируются, в основном молчаливыми вежливыми людьми неопределенного возраста, которым и вопросов-то никто не задает, почему они не пускают тебя, так как все тебе становится слишком ясно, настолько, что и сам становишься ненадолго молчалив и даже замкнут…
Спустился вниз и я, и один из лидеров партии в первом ряду (впрочем, в этот день ни о чем таком по этому признаку судить было нельзя, потому что рассадка была задумана до изумления свободная: и Сергей Кириенко, и Вячеслав Володин, к примеру, сидели в глубине зала и далеко друг от друга, и взгляд мог рассеянно скользить по самым окраинам зала и все равно и оттуда выхватывать вдруг то члена высшего совета, то члена исполкома…) сам почему-то первым спросил меня, что я думаю по поводу речи, которую должен был произнести Владимир Путин. Нет, я не растерялся: я понимал, что с членами партии, тем более с такими интересующимися жизнью, надо разговаривать на их языке, и ответил, что это будет по всем признакам сильная речь.
— Но не решающая, как вы думаете? — скорее с тревогой, чем с надеждой спросил он.
В этом я разуверил его с некоторой даже долей уверенности.
Но чу — вот уже намекнули те, кто надо, что они уже сели. То есть вертолет с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым на борту приземлился на территории ВДНХ. И через пару минут они уже входили в зал — лидер партии и духовный лидер партии. (Ну и что, что остается только понять, кто из них кто. Многие бы дорого, если не все, дали бы, чтобы журналисты, по их с Владимиром Путиным поводу, путались в таком вопросе.) Или точнее: глава партии и духовный глава партии… Или глава партии и лидер партии… На всякий случай просто Владимир Путин и Дмитрий Медведев.
Борис Грызлов, председатель высшего совета партии, сидевший в первом ряду с микрофоном в руках, дал слово Андрею Турчаку, и. о. секретаря генсовета партии (по итогам работы съезда приставку «и. о.» с него, конечно, сняли), который в свою очередь взял микрофон, чтобы коротко отчитаться по ряду вопросов и передать микрофон Борису Грызлову, который дал слово Владимиру Путину. И это еще у них коротко получилось. Цепочка могла быть гораздо более вдохновляющая.
Мог ли Владимир Путин не напомнить соратникам:
— Со многими, очень многими в этом зале мы вместе создавали партию «Единая Россия».
Владимир Путин назвал путь, который страна уже прошла под его руководством, грандиозным, и я подумал, что раньше он такими словами не бросался и что это и правда, может, будет сильная речь…
Президент тем временем объединил себя со всем своим народом, а вернее народ с собой. И теперь народу, если что, не отвертеться — в отличие, между прочим, от Владимира Путина.
— Мы,— продолжил президент,— не отступали от намеченного курса, достойно отвечали на вызовы сложнейших испытаний и кризисов, в том числе глобального масштаба, часто абсолютно от нас не зависящих. Были вместе, когда отражали агрессию международного терроризма, отстаивали независимость, самостоятельность России, проявили сплоченность, решая судьбу Крыма и Севастополя.
Ксения Собчак, разваливающая именно эту сплоченность примерно в то же самое время на своем съезде в другом месте, но той же Москвы, должна была именно тут насторожиться, обнаружив для своей работы по расколу страны на два, пусть пока слишком неравных лагеря просто непаханое поле.
— Мы переломили,— говорил президент,— казалось бы, непреодолимые тенденции в экономике, демографии, социальной сфере!
Я наконец-то понял, откуда берутся все эти новые на первый взгляд для президента слова. Ведь еще неделю, например, назад, что должно было произойти, чтобы про такого рода тенденции он мог сказать, что они казались ему непреодолимыми? (Он, кстати, нам тогда не говорил, что они кажутся ему непреодолимыми. Ну и слава богу, конечно.) Ах да, кампания же началась.
— И конечно,— добавил президент,— если что-то у нас и получалось, если есть какие-то достижения, то это прежде всего заслуга граждан России, их воля, труд, вера в себя, порой самопожертвование, вера в патриотизм как в главную идею, вера в свою Родину!
Патриотизм Владимир Путин считает ведь главной национальной идеей и вот теперь в очередной раз напоминал об этом. А мы и правда подзабыли (хотя за всех, конечно, не поручусь).
— Каким будет будущее,— заканчивал Владимир Путин эту оказавшуюся короткой сильную речь,— зависит от нашей способности обеспечить необратимость перемен, сберечь и преумножить уже достигнутое за последние годы.
То есть на этот раз у нас будет президент необратимости перемен.
— Надо с уважением относиться к дееспособной и ответственной оппозиции,— подчеркнул Владимир Путин, и я подумал, что вот он заговорил и о Ксении Собчак.— А быть такой оппозицией значит не только желание, готовность спорить с властью или обвинять ее во всех смертных грехах. Мы сами знаем про проблемы, с которыми сталкивается страна. Быть ответственным — значит иметь ясную программу позитивных действий.
Я подумал, что, может, и погорячился и что он, скорее всего, все-таки не о Ксении Собчак говорит.
Владимир Путин говорил еще минут десять: про оборону, молодых ученых и пенсионеров, налоговую систему… не о чем-то, впрочем, конкретно, а о том, что налоговую систему надо будет изменить в целом, чтобы находить источники финансирования для огромного количества новых проектов. Так что, подозреваю, надо морально и, главное, материально готовиться к тому, что 13-процентный налог на физических лиц в 2019 году будет увеличен — по крайней мере для тех, кто помногу зарабатывает — чаще всего потому, что больше и лучше остальных работает (в 2018-м все-таки рано, не должен новоизбранный президент начинать с таких болезненных решений).
Речь Владимира Путина несколько раз прерывалась аплодисментами, впрочем, не бурными (все в себе, все в себе…), как вообще-то должно быть во время работы предвыборного съезда.
И вообще, на мой взгляд, оказалось, что главным в этот день стало выступление Дмитрия Медведева.
Перед ним стояла на первый взгляд не самая простая задача. Надо было объяснить соратникам, почему Владимир Путин пренебрег преданностью партийцев и решил, что будет выдвигаться от себя самого. И при этом ему было необходимо одобрить это решение.
И теперь мы стали свидетелями того, как блестяще он справился со своей задачей.
— Мы с вами уже давно и твердо определили, кому окажем поддержку (хочет он этого или нет.— А. К.). В этом году партии исполнилось 16 лет. И все эти годы у нее был один бесспорный лидер! Лидер, который объединяет людей, живущих в нашей стране, объединяет Россию! Тот, кому доверяет и кого поддерживает абсолютное большинство граждан нашей страны! Владимир Владимирович Путин!
Дмитрий Медведев говорил, между прочим, так прочувствованно, так не спешил, так настаивал там, где надо, а там, где не надо, не настаивал, что было видно: он прочел эту речь до того, как подняться на сцену, не один раз (и думаю, не два). И реакция вскинувшегося в аплодисментах зала была сейчас гораздо более бурной, чем когда выступал президент.
— «Единая Россия»,— Дмитрий Медведев произносил уже главное (нет, пока еще не для себя.— А. К.),— конечно, была бы рада выдвинуть Владимира Владимировича (Путина.— А. К.) в качестве своего кандидата на высший государственный пост, тем более что «Единая Россия» это делала, выдвигая своего кандидата в президенты (тут надо было добавить слово «всегда».— А. К.). Но как ответственная политическая сила мы понимаем, что в текущей ситуации Владимиру Владимировичу правильно опираться на самые широкие слои наших граждан вне партийного контекста. И мы приветствуем решение Владимира Владимировича Путина по самовыдвижению. Мы окажем вам, Владимир Владимирович, всю возможную поддержку и сейчас, и в будущем!
Все-таки задача по объяснению решения президента выдвигаться самому по себе оказалась, наверное, слишком сложной, иначе Дмитрий Медведев не сказал бы, что это решение вызвано тем, что Владимиру Путину нужно опираться на самые широкие слои населения. А на кого тогда опирается сама «Единая Россия»? Кого она представляет, если не широкие слои, если она и не есть именно народ, как настаивал в самом начале своего выступления непосредственно Владимир Путин?
Но, так или иначе, дело было сделано, а объяснения были приняты (и что должно было случиться, чтобы вышло не так?).
В этих словах и содержался главный и единственный смысл съезда. Они поддержали Владимира Путина, хотел он этого или нет.
— Удачи вам, Владимир Владимирович! — закончил Дмитрий Медведев.
Ведь для него пожелать удачи Владимиру Путину все равно что пожелать удачи себе.