Как ожидается, до конца января администрация США представит Конгрессу так называемый «Кремлевский доклад» — список высокопоставленных российских чиновников и бизнесменов, приближенных к власти. Составление такого перечня предусмотрено законом «О противодействии противникам США посредством санкций» (CAATSA), подписанным президентом Дональдом Трампом в августе. Зачем нужен этот доклад и чего ожидать его фигурантам, корреспонденту “Ъ” Елене Черненко по телефону рассказал бывший главный координатор санкционной политики Госдепартамента США, эксперт вашингтонского Atlantic Council Дэниел Фрид.
Бывший главный координатор санкционной политики Госдепартамента США Дэниел Фрид
Фото: Lee Jin-man, POOL/Reuters
— В России сейчас ходит множество слухов о «Кремлевском докладе», который готовит администрация президента США. Чего ожидать людям, которые могут в него попасть? Санкций?
— Нет, попадание в этот список не означает, что против этих конкретных людей будут автоматически введены санкции. Полагаю, что фигуранты этого перечня не сразу столкнутся с практическими последствиями — например, финансовыми. Тем не менее сам факт попадания в этот список увеличивает риск того, что в будущем против его фигурантов будут введены санкции. В самом законе (CAATSA.— “Ъ”) не сказано, что этот доклад ляжет в основу нового санкционного списка. Но я не стану скрывать тот факт, что многие члены Конгресса США хотели бы использовать его именно таким образом. В итоге так и может произойти. Это вполне вероятно. В этой связи я понимаю, почему в Москве сейчас многие нервничают.
Администрация президента США активно работает над этим докладом. К его составлению причастны Министерство финансов, Госдепартамент и ряд других ведомств. Этот доклад — ответ США, и прежде всего американского Конгресса, на то, что произошло в 2016 году, когда Россия вмешалась в наши выборы. И не только в наши, но и в политические процессы в Европе. Он также в целом отражает озабоченность американских законодателей действиями России на внешнеполитической арене, включая ее политику в отношении Украины. О том, насколько они встревожены, говорит тот факт, что за принятие CAATSA проголосовало абсолютное большинство членов обеих палат Конгресса, как демократов, так и республиканцев. Все они сочли необходимым дать России сильный отпор.
Подчеркну: нынешнее состояние американо-российских отношений никого (в Вашингтоне.— “Ъ”) не устраивает. И этот доклад это также отражает.
— То есть правильно ли я вас поняла: даже если против фигурантов списка сразу же не будут введены санкции, их жизнь попадание в него усложнит?
— Я бы сказал так: американские и европейские банки могут счесть, что раз человек в списке, взаимодействие с ним связано с более высокими рисками. Именно поэтому я призвал администрацию, в том числе публично, не гнаться за количеством и не стараться «перевыполнить план», как говорят у вас в России. Это было бы не слишком разумно. Намного правильнее было бы составить более короткий, но сильный список «плохих парней». То есть людей, реально связанных с коррупцией, криминальной деятельностью или актами агрессии. Массовость тут не главное.
— А если санкции в отношении фигурантов списка все же будут введены, о каких мерах может пойти речь: запрете на въезд в США и аресте активов на территории США?
— Не только. Если человека вносят в SDN (Specially Designated Nationals List — список граждан особых категорий.— “Ъ”), то американским физическим и юридическим лицам запрещается сотрудничать с ним, в том числе вступать с ними в любые финансовые отношения. На практике это означает, что люди, в отношении которых введены санкции, более не смогут обладать банковскими счетами в долларах или счетами в другой валюте, если трансакции банка, хранящего их сбережения, идут через США. Они лишаются доступа ко всему, что связано с финансовой системой США. А это, как вы понимаете, очень серьезно.
— Но европейских банков это не касается?
— Напрямую — нет. Но если тот или иной европейский банк осуществляет операции с задействованием финансовой системой США, то может коснуться и его. Как правило, если власти США вносят человека в SDN, он теряет доступ к услугам большинства западных банков. Такова практика.
— Какими источниками информации пользуются составители «Кремлевского доклада»?
— Я уже не работаю в правительстве и не могу дать вам точный ответ на этот вопрос. Могу лишь поделиться предположениями, поскольку сам некоторое время занимался санкциями и знаю кое-что об этом процессе. Они пользуются и открытой информацией, и закрытыми сведениями. То есть как сообщениями СМИ и экспертными докладами — российскими, американскими и европейскими, так и более чувствительной информацией.
— Вы говорите о данных спецслужб и отчетах дипломатов?
— Да. Они задействуют все источники информации. Насколько мне известно, в администрации сейчас кипит работа над ее сбором.
— А сколько человек могут стать фигурантами доклада?
— Понятия не имею. Как я уже сказал, на мой взгляд, он должен быть точечным, а не массовым. Попадание в такой доклад ведь может иметь серьезные последствия. Раздувать доклад только ради красивых цифр не надо. При этом я убежден, что если составители доклада просто возьмут и автоматически скопируют весь список самых богатых россиян из российского журнала Forbes, эффект от этого будет меньшим, чем того хотели бы инициаторы соответствующего закона. Это может быть воспринято как наказание успешных и богатых русских, чего нам явно стоит избегать.
— Но мы говорим о десятках, сотнях или тысячах имен?
— Я буду шокирован, если речь пойдет о тысяче фигурантов. Полагаю, что список будет более компактным. Иначе непонятно, что мы хотели этим сказать. Речь не идет о том, чтобы лишить огромное число русских возможности делать бизнес на Западе. Смысл закона в том, чтобы оказать воздействие на людей, близких к Кремлю, тех, кто нажил свое состояние мутным путем и имеет отношение к внешнеполитическим действиям, идущим вразрез с международным правом. Будь то вмешательство в выборы или акты агрессии. Но что я говорю — вы ведь в России представляете примерно, о ком речь.
— На прошлой неделе президент Владимир Путин принимал в Кремле представителей крупного российского бизнеса, все имена известны. Вы можете назвать из них тех, на кого, скорее всего, обратит внимание администрация США?
— Я бы не хотел поименно обсуждать возможных фигурантов доклада. Сам факт наличия большого состояния не должен быть достаточным основанием для попадания в список. В законе CAATSA сказано, что администрация должна определить круг высших должностных лиц и олигархов, задействованных во внешней политике, и установить, в каких отношениях они находятся с Владимиром Путиным, то есть можно ли их назвать приближенными. Критерии составления списка описаны в законе.
— А список будет обнародован? В законе сказано, что администрация должна предоставить Конгрессу данные о состоянии фигурантов списка, включая информацию об активах членов их семей.
— Не уверен, что список будет полностью публичным, что-то могут не предавать широкой огласке. По закону он может быть как полностью публичным, так и целиком секретным. Полагаю, что в администрации сейчас решают, какой вариант лучше.
— В законе говорится о «высших должностных лицах, задействованных во внешней политике» — означает ли это, что в черный список могут, например, попасть глава МИДа Сергей Лавров и министр обороны Сергей Шойгу?
— Не могу сказать с уверенностью, но полагаю, что это не соответствовало бы предназначению доклада. Я бы не рекомендовал администрации вносить таких людей в список. Скорее всего, они сконцентрируются на выявлении людей из близкого круга президента, причастных к противозаконным схемам и действиям. Несколько таких людей уже внесены властями США в санкционный список — я говорю, например, о Геннадии Тимченко и Аркадии Ротенберге.
Но опять же я не могу отвечать за новую администрацию. У них могут быть иные соображения.
— Ранее, вводя санкции в отношении Москвы, Вашингтон всегда говорил, что таким образом добивается изменения ее внешней политики. Но ведь эта ставка себя не оправдала, что дает вам основания полагать, что новые санкции «сработают»?
— Не соглашусь с вами. Я думаю, что благодаря санкциям удалось добиться как минимум двух вещей. Во-первых, они позволили ограничить агрессию России в отношении Украины. Все мы помним проект «Новороссия», реализация которого означала бы, что под полный контроль Москвы перешли бы гораздо большие территории, чем даже Крым. Западные санкции — и конечно же, сопротивление украинцев — не дали воплотить в жизнь эти планы. Во-вторых, я убежден, что именно санкции заставили Москву пойти на переговоры и согласиться на подписание минских соглашений, в которых четко сказано, что Донбасс — это территория Украины, а украино-российская граница на всей ее протяженности должна контролироваться Киевом. Чего с помощью санкций не удалось добиться, так это заставить Россию выполнять минские соглашения. Я надеюсь, что спецпредставителю Госдепартамента США Курту Волкеру и другим переговорщикам удастся убедить Москву изменить свою политику, и тогда мы сможем снять часть санкций. Я бы очень этого хотел. Извините, мне пора бежать…
— Можно еще вопрос? А потенциальные фигуранты «Кремлевского доклада» могут что-то сейчас сделать, чтобы не попасть в него? При помощи адвокатов или лоббистов?
— Лоббирование в этой ситуации не лучшая идея, поскольку оно может быть воспринято как попытка оказать давление, а эффекта все равно не даст. Но, конечно, никто не запрещает этого делать.
Что могут сделать потенциальные фигуранты списка, так это дать ясно понять, что они независимы от Кремля и не служат его «денежными мешками».
— Звучит как попытка свержения власти.
— Знаете, я бы очень хотел, чтобы наши отношения с Россией были иными. Но Россия начала две военные кампании в отношении своих соседей, вмешалась в президентские выборы в США и дела ряда других стран. Российские власти должны понимать, что их действия не останутся без противодействия.