Среди причин диспропорций в использовании мировых резервных валют военные и дипломатические цели стран, формирующих внешние резервы, играют не меньшую роль, чем чисто экономические факторы. Это основной тезис статьи экономиста Барри Эйхенгрина и его соавторов из ЕЦБ, анализировавших ситуацию с распределением резервов в мире в разных временных периодах. Авторы приходят к выводу о ключевой важности ядерного оружия в распределении резервных валют в начале XXI века и, парадоксально, почти нулевой значимости для экономики США статуса доллара как основной резервной валюты мира с точки зрения «военной» гипотезы — выгоды бюджета США от сложившегося положения дел сравнимы с его военными расходами.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Препринт работы Барри Эйхенгрина из Беркли и двух сотрудников ЕЦБ — Арно Меля и Ливии Читу — опубликован в серии публикаций американской экономической ассоциации NBER. Темой публикации «Марс или Меркурий? Геополитика международного выбора резервных валют» является исследование двух наиболее популярных гипотез, объясняющих диспропорции в использовании резервных валют в сравнении с их стабильностью и гипотетическим «естественным» распределением, вытекающим из объема внешнеторговых сделок, в том числе финансовых.
Стандартной гипотезой, объясняющей, например, доминирование доллара США как мировой резервной валюты со второй половины XX века (и ранее фунта стерлингов), является «гипотеза Меркурия» — распределение складывается как функция размера экономик, вовлеченных в мировую систему торговли и потоков капитала, и платежеспособности эмитента резервной валюты. Вторая гипотеза, сформулированная в 1970-х годах, «гипотеза Марса», предполагает, что ключевую роль в формировании диспропорций играют военные и дипломатические соображения правительств, формирующих внешние резервы. Эта гипотеза, в частности, лучше, чем «гипотеза Меркурия», может объяснить большую долю резервов в долларах США Японии в сравнении с Китаем и Германии в сравнении с Францией (до появления зоны евро): предположительно на решении отражается необходимость сотрудничества с ядерной державой, обеспечивающей страновую безопасность. Эйхенгрин и коллеги затрагивают тему вполне спекулятивную, особенно с учетом работы двух соавторов в ЕЦБ — следствием диспропорций этого рода в системе мировых валют, не объясняемой платежеспособностью евроблока, является медленное распространение евро как резервной валюты, а тема справедливости «платежа Европы и Японии за ядерную защиту США» является актуальной частью внешнеполитической риторики президента США Дональда Трампа. Между тем попытки статистической проверки «марсианской» и «меркурианской» гипотез ранее не предпринималось — они формулировались в мало пересекающихся сферах научных исследований.
Авторы демонстрируют на данных начала (до 1913 года) и второй половины XX века, что «гипотеза Марса» имеет статистическое подтверждение, как и «гипотеза Меркурия». При этом эффекты в определенных случаях взаимосвязаны — и абсолютно точные предсказания влияния тех и других на распределение мировых резервных валют во внешних госактивах, видимо, невозможны.
Тем не менее подтверждения «гипотезы Марса» обнаружены: данные начала XX века позволяют предположить предельно 30-процентный рост использования валюты страны-лидера военного пакта как резервной ее союзниками.
Впрочем, Эйхенгрин и соавторы, тестируя гипотетический сценарий сокращения на 30% доли американской валюты в резервах стран, хранящих свои внешние резервы в долларовых активах, в пользу евро, иены и китайского юаня, приходят к выводу о том, что по крайней мере в терминах «гипотезы Марса» бюджет США ничего не выигрывает от статуса доллара как «валюты ядерной державы». Прямые зарубежные военные расходы США составляют, по разным оценкам, от $10 до $100 млрд в год (70% таких расходов производятся США в Германии, Японии и Южной Корее). Рост процентных ставок ФРС, который вызвало бы такое «изгнание доллара из резервов», оценивается в $115 млрд в год — это около 80 процентных пунктов роста ставки краткосрочно и 30 п. п. среднесрочно. Политика военного изоляционизма для США без изменения роли экономики США в мире по крайней мере не имеет больших рисков, полагают авторы.