В преддверии выхода на экраны фантастического экшена «Рубеж», в котором современный молодой петербуржец перемещается в блокадный Ленинград, Леонид Агутин выпустил клип на главную песню из саундтрека к «Рубежу» «Две минуты жизни». Клип на песню снял один из корифеев музыкального видео Эндрю (Энди) Морахан, работавший с Джорджем Майклом, Оззи Осборном, Pet Shop Boys, A-Ha, Guns N`Roses, Полом Маккартни, AC/DC и Майклом Джексоном. Борис Барабанов поговорил с Энди Мораханом о том, как тема войны и памяти решена в его ролике, и о том, что делать мастеру крупных видеоформ в мире YouTube-роликов.
Фото: Silverhub/REX/Shutterstock
— Это была ваша первая встреча с российской популярной музыкой?
— Я снимал рекламные ролики в Москве и Киеве, самые разные, от Biglion до Canon, так что не могу сказать, что незнаком с вашей страной. А когда мы делали видео для Pepsi, я сталкивался и с вашими певцами. Но клип Леонида Агутина — это мое первое музыкальное видео, сделанное в России. И это была моя первая работа в Санкт-Петербурге. Мне очень нравятся черно-белые работы фотохудожника Алексея Титаренко, такие немного затуманенные. В них есть ностальгическая память. Я предложил авторам фильма «Рубеж» взять это настроение за основу. Им понравилась эта идея. Мы сошлись на том, что это должно быть путешествие сквозь город, который пережил войну, мы решили, что в кадре должны быть какие-то приметы, отсылающие к теме войны. В итоге у нас появился памятник павшим воинам и старик, играющий на аккордеоне. Мы использовали дроны, чтобы получить уникальные ракурсы. Также появилась идея интегрировать кадры из фильма в городские ландшафты. Мы хотели добиться связи между сегодняшним Санкт-Петербургом и городом, изображенным в фильме. При этом должно было быть понятно, где наш клип, а где кино, поэтому черно-белые кадры клипа совмещены с цветными кадрами фильма.
— В вашей семье кто-то воевал? Это тема присутствует в вашей жизни?
— Мой дед был военврачом. На Первую мировую войну он попал совсем молодым солдатом, а во время Второй мировой спасал людей на фронте. Сам я родился уже в мирное время и черпал информацию о Второй мировой войне не только из семейных историй, но и из телепрограмм и документальных фильмов. Если говорить о том, насколько достоверны сегодняшние трактовки этих событий, то мне кажется, что на каждом новом историческом этапе их заново переосмысливали. И все же история блокады Ленинграда остается неизменной величиной. Об этих трагических событиях я узнал из школьной программы, и, по-моему, никто никогда не пытался оспорить их значение.
— В вашем клипе девушка танцует посреди мемориала в честь защитников Ленинграда. По-моему, раньше в поп-видео такого не было.
— Эта девушка — Кристина Бродская, исполнительница главной роли в фильме. Я уверен на сто процентов, что это абсолютно уместно. Она олицетворяет силу человеческого духа, силу женщины. Она танцует среди памятников, установленных в честь женщин, которые смогли выжить в блокаду, рядом — статуи солдат. В этой сцене нет ничего оскорбительного, непочтительного или легкомысленного, наоборот, в ней говорится о силе духа. Понимаете?
— Спасибо за этот комментарий. Вы работаете в индустрии музыкальных видео уже почти 35 лет. В начале 1980-х клипы, как и ранний MTV, были чем-то авангардным, чем-то, в чем билась жизнь. Как обстоят дела сейчас?
— Я был очень молод, когда мы начинали. И тогда искусство видеоклипа было чистым холстом, на котором можно было рисовать что угодно. Мы бросали на него все, что производило на нас впечатление: какие-то идеи из фильмов, что-то из самого модного ТВ, сюжеты книг, лучшее из фотографии. Мы смешивали эти краски в совершенно новом формате. Сейчас музыкальное видео — зверь совершенно другой породы. Понимаете, в те давние годы премьера нового клипа Мадонны, Джорджа Майкла или Guns N’Roses была огромным событием, о котором все говорили. А что сейчас? Что такого мы можем найти на MTV, чего нет на YouTube или Vevo? В культуре произошел настоящий тектонический сдвиг, в результате которого музыкальные ролики воспринимаются совсем иначе. Это искусство стало более демократичным. Клип может снять кто угодно. Для постпродакшена достаточно лэптопа. В 1980-е ты должен был быть уверен, что в том, чтобы потратить эти огромные деньги на клип, действительно есть смысл. Сейчас все проще. Никто не ждет от клипов культурных откровений.
— Вы представляете школу большого видеопроизводства, у вас в кадре музыканты играли на крышах небоскребов, прыгали с танкеров в океан, а вокруг взрывались вертолеты. Сейчас, когда клипы делаются для окошка YouTube, ваш подход изменился?
— Вы правы, я всегда подходил к клипам, как к кинофильмам, всегда имел в виду, что ролик должен хорошо смотреться на киноэкране. Но я считаю, что твои амбиции не зависят от того, на чем люди будут смотреть твой мини-фильм — на мониторе смартфона или на большом экране. Я по-прежнему отношусь к своему делу как к большой кинопродукции, я люблю масштаб. Я не испытываю зависти по отношению к 16-летнему юноше, который снял ролик на GoPro и получил 100 млн просмотров в интернете. Если он сделал что-то стоящее — молодец! У каждого свое место в этой профессии. А такие понятия, как творческий потенциал и талант, не меняются от того, что появились новые гаджеты. Мне нравится этот новый мир. Все, кто хочет заниматься видео, сейчас имеют гораздо больше возможностей, чем раньше.