Новые книги
Выбор Игоря Гулина
Андрей Некрасов Приключения капитана Врунгеля
Снятый в конце 1970-х шедевр позднесоветского детского постмодерна, мультсериал "Приключения капитана Врунгеля", практически вытеснил из культурной памяти собственную литературную основу — некогда крайне популярную повесть Андрея Некрасова, написанную в 1937 году. Конечно, за последние десятилетия "Врунгель" не раз переиздавался, но воспринимался он скорее как приложение к мультфильму. Цель этого издания — вернуть повести статус настоящей детской классики. Для этой операции "восстановления в правах" необходим серьезный контекст, поэтому больше половины книги занимает аппарат — подробная биография автора, статьи об особенностях и судьбе его книги, а также обширный постраничный комментарий, собранный филологами Ильей Бернштейном, Романом Лейбовым и Олегом Лекмановым.
Что, собственно, такое — "Приключения капитана Врунгеля?" Пародия на Жюля Верна и прочую приключенческую классику, играющая на популярности в сталинском СССР мореходных сюжетов. Подрывающие всякую правдоподобность фантазии на манер барона Мюнхгаузена. Все еще возможная, хотя и в компромиссной версии, абсурдистская эксцентрика вполне в духе Хармса. Или наоборот — политический памфлет, сводка международного положения в последние предвоенные годы.
В этом "геополитическом" сюжете многие видят дань времени, уловку, позволяющую Некрасову провернуть все свои трюки с переодеваниями в туземцев, горящими белками, крокодильими яйцами и прочей мультяшной машинерией. Но именно этот исторический пласт сейчас кажется самым интересным в его тексте. "Врунгель" — не странный веселый артефакт, чудом возникший на фоне владевшей умами советских граждан 30-х шпиономании. Он абсолютно продукт своего времени. Каждое из заграничных приключений капитана, так или иначе связано с нюансами внешнеполитических отношений СССР. За вроде беззаботными шутками хорошо чувствуется параноидальное настроение сталинской культуры. Здесь фигурируют двуличные в своей вежливости британские джентльмены, неотесанные беспринципные фашисты. Японские милитаристы пытаются подсадить на "Беду" шпиона. Мельком появляется одержимый расовой чистотой немецкий министр Грабентруп.
Некрасов писал свой роман как серию коротких эпизодов с картинками, почти комикс. Такие работающие в злободневном "сегодня" тексты не предполагают долгого существования в культуре. То, что для детей конца 30-х было моментально узнаваемым контекстом, для следующих поколений подростков быстро стало малопонятной архаикой. Создававшая мультсериал команда Давида Черкасского избавила "Врунгеля" от политического напряжения предвоенной поры, заменив фашистов на гангстеров и придав сюжету почти гламурный лоск. Сам Некрасов тоже переписывал книгу вплоть до своей смерти в 1987-м, пытаясь немного очистить "Врунгеля" от пыли старых газет. В этом издании его повесть, наоборот, возвращается обратно в историю. За комическими похождениями капитана вновь возникает несколько двусмысленная, полуспрятанная тревога — обязательная черта почти всей советской литературы, написанной взрослыми для детей.
Издательский проект «А и Б»
Дерек Джармен Хрома
Майкл Чарлсворт Дерек Джармен
Автор "Юбилея" и "Караваджо" писал свою самую известную книгу в 1993 году, умирая от СПИДа. Ему оставался год, и "Хрома" рождалась как книга-прощание. Объектом этого прощания становится цвет. Как и многих больных СПИДом, Джармена поразил цитомегаловирус — он стремительно терял зрение. "Хрома" устроена как постепенное отпускание цветов: белого, красного, черного, желтого. Самая большая глава посвящена синему (параллельно Джармен работает над своим последним, самым радикальным фильмом, в котором, кроме синего цвета ухода, нет ничего). Джармен мешает интимные воспоминания и экскурсы в историю красок, выписки из философской классики и собственные немного наивные стихи, арт-критику и мучительную хронику умирания. Цвет — то, на что не так уж многие обращают внимание, то, что всегда видно и одновременно почти непримечательно,— становится здесь главным принципом организации мира, предлагает структуру, увязывающую воедино живопись, индустрию, любовь, политику, кино, небо, кровь, цветы (а Джармен очень любил цветы), секс, религию, детство, смерть. Это все очень хрупкие связи, едва держащиеся перед глазами слепнущего человека, и оттого — особенно красивые.
Одновременно с "Хромой" вышел перевод сравнительно недавней биографии Джармена британского искусствоведа Майкла Чарлсворта. Его главная цель — вывести славу Джармена за пределы кинематографа, показать, что тот был не исключительно режиссером, иногда забавлявшимся другими делами, но в равной мере — художником, поэтом, политическим активистом и садоводом (Чарлсворт занимается историей садов, и джарменовская деятельность в этой области интересует его едва ли не больше всего). В этой книге много любопытных фактов, но удачной ее назвать нельзя. Беда здесь та же, что у многих биографических исследований, посвященных радикалам. Джармен был бунтарем и мистиком, нарушителем социальных запретов и правил хорошего вкуса, барочным панком, коммунистом-алхимиком. Чарлсворт не то чтобы цензурирует своего героя, он пишет и про идеологические метания, и про сексуальные поиски — но изо всех сил пытается компенсировать их в глазах просвещенной общественности, представить Джармена заслуженным деятелем искусств. Эта официозность вызывает ощущение неловкости. Тем не менее это первая вышедшая на русском книга о великом квир-авангардисте — и уже поэтому она заслуживает внимания.
Издательство Ad Marginem — МСИ «Гараж» Перевод Анны Андроновой
Топпи Шараз-де
Написанная и нарисованная в начале 80-х книга известного итальянского комиксиста Топпи — вольный пересказ "Сказок 1001 ночи". Пересказ в данном случае означает не адаптацию для детей и не сухую выжимку восточной мудрости и страсти. Скорее — фантазию по мотивам. Географические контуры происходящего окончательно растворяются, персонажи — мерцающие тени своих знаменитых прообразов (заглавная Шараз-де — это собственно Шахерезада). Главное в книге Топпи — рисунок. Она мало похожа на привычные комиксы, даже в очень свободном европейском понимании. Главные источники подражания — Климт, Бердслей, Кубин. Каждая страница комикса — причудливая, изысканная до манерности графика, имеющая мало отношения к восточной эстетике, но отсылающая к фантазиям о великой неевропейской архаике времен высокого модерна. Еще одна важная черта этой книги: Топпи полностью лишает "1001 ночь" сладостной игривости, за которую принято ценить арабские сказки. Его воображаемый Восток — страшное место, в котором изломанные в пароксизме страстей фигуры застывают перед лицом неотвратимого рока.
Издательство Zangavar Перевод Михаила Хачатурова
Иван Курилла История, или Прошлое в настоящем
Новая книга проекта Европейского университета "Азбука понятий" — серии карманных изданий, объясняющих ключевые понятия социальной жизни и науки. Здесь уже выходили "Демократия", "Нация", "Деньги". Теперь настала очередь "Истории". Ее автор — историк-американист Иван Курилла (практически одновременно в "НЛО" вышла его научно-популярная книга "Заклятые друзья", излагающая историю взаимовосприятия и взаимосвязей США и России). Его книга не дает ответа на вопрос о том, что такое история, скорее заставляет сам этот вопрос заметить — скажем так, поместить историю в историю, увидеть ее как понятие, постоянно меняющее свое значение. Что такое история: само прошлое человечества? Свод имеющихся в культуре знаний и представлений о нем? Техника производства текстов со своими правилами, попросту род литературы? Напротив — беспристрастный поиск объективной истины? Отрасль политики, конструирующей представления о прошлом для производства власти в настоящем? Критическая практика разоблачения этих властных амбиций? Скорее область этики, источник наставительных уроков для будущего? Все это вместе и еще много всего. История притворяется делом законченным, противостоящим настоящему, но всегда является полем борьбы.
Издательство Европейского университета