В Третьяковской галерее открылась выставка «Карл Брюллов. Портреты из частного собрания Санкт-Петербурга». Она впервые знакомит столичную публику с восьмью первоклассными работами великого художника, одна из них — из собрания Константиновского дворца в Стрельне. Рассказывает Игорь Гребельников.
Брюллов всегда стремился подчеркнуть благородство своих моделей, и его автопортреты — отнюдь не исключение
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Когда четыре года назад семь картин Брюллова из частной петербургской коллекции впервые показали на выставке в Русском музее, они произвели сенсацию: казалось бы, одно из ключевых имен русского искусства, вдоль и поперек изученный художник, и вдруг — такое прибавление. До этого о работах было известно лишь узкому кругу специалистов и арт-дилеров, а тут — атрибуция, внятный провенанс, экспертизы Русского музея, введение в научный оборот. Тут стоит воздать должное коллекционеру, поставившему себе цель найти и собрать неизвестного Брюллова. Им оказался, как это указано в каталоге к нынешней выставке, дальний потомок архитектора Александра Брюллова, старшего брата живописца, бизнесмен Андрей Катков. В его семье хранился «Портрет аббата» — известная, хотя и не выставлявшаяся с начала ХХ века картина, ее считали поздней работой художника, но сейчас датировка сместилась к концу 1830-х годов. Остальные произведения были приобретены увлеченным наследником в основном в нулевые годы как на зарубежных аукционах, так и у российских коллекционеров.
Сейчас эти работы, отреставрированные и эффектно подсвеченные, представлены в отдельном зале постоянной экспозиции Третьяковской галереи, неподалеку от основного собрания произведений Карла Брюллова. К показу частной коллекции удалось добавить одну работу из собрания Константиновского дворца в Стрельне, да еще какую: портрет Авроры Демидовой, придворной дамы, роковой красавицы, жены Павла Демидова, промышленника и владельца горнорудных приисков, богатейшего человека николаевской эпохи. Портрет в тюрбане и открытом пышном платье написан как раз в пору ее недолгого брака с ним. Судьба этой женщины вообще достойна экранизации: похоронившая трех мужей (причем первый ушел из жизни в день свадьбы, вторым был Демидов, третьим — Андрей Карамзин, сын историка), двух сестер, брата, единственного сына и двух его жен, она скончалась в 1902 году в возрасте 94 лет в Хельсинки, посвятив половину жизни благотворительности — созданию в Нижнем Тагиле, а потом и в Финляндии школ, больниц, приютов, детских домов. Есть версия, что корабль «Аврора», сгоревший в одном из сражений Русско-турецкой войны, был назван в ее честь, а потом его имя унаследовал знаменитый крейсер. Портрет Демидовой, по словам куратора нынешней выставки Людмилы Маркиной, был давней мечтой Третьяковской галереи. Музей дважды пытался приобрести его на Sotheby`s: в 1995 году картина впервые появилась на торгах, но соперницей музея оказалась Галина Вишневская, занявшая место в первом ряду и не опускавшая руки с номерком до тех пор, пока работа не ушла к ней. И даже от предложения показать портрет Демидовой на юбилейной выставке Брюллова в Третьяковке певица уклонилась, сославшись на то, что картина реставрируется. В 2007 году должна была вновь оказаться на Sotheby`s в составе выставленной на торги коллекции четы Ростропович—Вишневская. Однако до распродажи лотов на торгах собрание целиком выкупил Алишер Усманов и передал его в дар Константиновскому дворцу. И по случаю нынешней выставки портрет Авроры Демидовой впервые покинул его стены.
Другая красавица и тоже незаурядная по тем временам личность — на «Портрете молодой женщины у фортепиано» (1838), ее идентифицируют как первую жену Брюллова Эмилию Тимм, быстро разочаровавшуюся в муже и сбежавшую от него сразу после медового месяца (был колоссальный скандал). Племянник художника Петр Соколов не стеснялся в выражениях, описывая их брак: «Она, свеженькая, 18-летняя, как махровый цветок, дышащая жизнью и здоровьем, рядом с обрюзгшим и опухшим от пьянства представляла грустное зрелище».
«Удержать лучшее лица и облагородить его — вот настоящее дело портретиста»,— наставлял Брюллов друга-художника Ивана Дурнова. Иногда самому Брюллову это давалось легко и быстро, но с некоторыми портретами он все-таки тянул, даже невзирая на особый статус заказчиков. Так вышло с большим конным портретом Анатолия Демидова, заказчика «Последнего дня Помпеи»: обе картины Брюллов начал писать одновременно, в 1830 году, но портрет так и не закончил. В таком виде он сейчас и висит в палаццо Питти во Флоренции. А уменьшенный вариант этой картины, представленный на выставке, завершил уже после смерти Брюллова его итальянский душеприказчик Керубино Корньенти.
Автопортрет — жанр, к которому Брюллов обращался много раз и явно с особым удовольствием: по воспоминаниям, он воображал себя неотразимым красавцем, с годами все больше стесняясь тучности и малого роста. На двух выставленных портретах — раннем, периода создания «Последнего дня Помпеи», и позднем, написанным во время болезни и теперь считающимся авторской копией того, что висит в постоянной экспозиции Третьяковки,— он, может, и приукрасил себя, но его пристальный и глубокомысленный взгляд будто повелевает верить в правоту его кисти, и удержаться от этого сложно.